Игорь Морозов - Феномен куклы в традиционной и современной культуре. Кросскультурное исследование идеологии антропоморфизма

Из последних наиболее значительных публикаций этнографического характера необходимо отметить книги А. С. Найдена [Найден, 1999; Найден, 2007], посвященные украинской народной игрушке и украинской кукле. Это основательные научные исследования истории игрушки и куклы, выполненные с привлечением археологических и исторических параллелей, а также примеров из культур народов бывшего СССР, в том числе близкородственных восточнославянских народов. При обсуждении проблем генезиса украинской народной куклы автор обращает внимание на среднеазиатские аналоги, поскольку некоторые образцы узбекских, таджикских и киргизских кукол очень близки по оформлению головы и лица к украинским. Похожие типы народных кукол с профилированием нитями лица прямым или косым крестом встречаются также на юге России. А. С. Найден вкратце останавливается и на мифологических и обрядовых истоках народной куклы, что сближает его исследование с нашим.

В русской этнографии очень мало специальных обобщающих исследований, посвященных феномену куклы. Помимо упомянутой диссертации Т. Е. Карповой [Карпова, 1999], в которой хотя и присутствуют этнографические материалы, но акцент сделан на культурологическом анализе, к таковым с известной степенью условности можно отнести книги И. Н. и А. С. Котовых [Котовы, 2005] и Г. Л. и М. Б. Дайн [Дайн, 2007]. Обе книги построены не только на материалах личных коллекций авторов, но и на уникальных собраниях игрушек Художественно-педагогического музея игрушки Российской академии образования (г. Сергиев Посад) и Российского этнографического музея (г. Санкт-Петербург). В них дан краткий обзор типов традиционных кукол и их употреблений в детских играх и обрядовых практиках. Однако научно-популярный формат изданий, ориентация на образовательный процесс и педагогов-практиков вынуждает авторов, научная квалификация которых не подлежит сомнению, минимизировать научный аппарат, а следовательно существенно снижает научную значимость этих работ. В частности, отсутствие точной паспортизации не позволяет считать достаточно достоверными как названия некоторых типов кукол (Крупеничка, свадебная кукла «Мировое древо», Коляда, Рождественский ангел и др.), так и обрядовые действия с их участием, описываемые авторами.

Существуют также исследования различных аспектов использования антропоморфных предметов и кукол в отдельных культурах [Boehn, 1929; Fawdry K. & M., 1979; Gribbin J.F. & D., 1984; Терешкович, 1992; Морозов, 1997; Ершова, 2002; Ковычева, 2002; Найден, 2007; и мн. др.], а также в определенные исторические эпохи [например: Змеева, 2006]. Среди работ этого типа особо выделим посвященные антропоморфной скульптуре и мелкой пластике, например, книги Д. К. Зеленина [Зеленин, 1936], С. В. Иванова [Иванов, 1970, 1979], А. К. Чекалова [Чекалов, 1974], Н. Е. Григоровича [Григорович, 1977], статьи Р. С. Василевского [Василевский, 1987], И. К. Федоровой [Федорова, 1995] и др. К ним примыкают обобщающие труды, посвященные анализу аналогичных археологических артефактов [например: Boas, 1955; Формозов, 1980; Первобытное искусство, 1987; и др.]. Очень важны для нас и исследования о маске и маскировании в различных культурах [например: Авдеев, 1957; Леви-Строс, 2000; Ивлева, 1998; Маски 2008]. Хотя куклы в собственном смысле слова и не являются предметом изучения этих авторов, применяемые ими принципы анализа антропоморфных предметов, их классификации и интерпретации, могут быть использованы и при анализе феноменологии куклы. Понятно, что мы не ставили перед собой задачи учесть все источники данного типа, поскольку это увело бы нас далеко за рамки нашего исследования, но принимали во внимание наиболее известные концепции и точки зрения, если они оказывались полезными для наших целей.

Лучше всего изучены куклы, служившие в качестве игрушек для детей [см., например: Игрушка 1912; Оршанский 1923; Игрушка 1950; Шацков 1990]. Практически во всех книгах, посвященных народной игрушке и народным детским играм и этнографии детства, приводятся более или менее обстоятельные их описания. Это касается как русской [из обобщающих работ назовем: Покровский 1994; Капица 1928; Виноградов 1999; Аникин 1991; Дайн 1981; Русские дети 2006; Борисов 2008; и др.], так и других культур мира [Чадаева 1986; Павлинская 1988; Тахтуева 1999], например, славянских [Malý 1895; Hercik 1951; Украïнська iграшка 1973; Найден 1999; Герус 2004], романских или германских [Claretie 1893; Hildebrandt 1904; Gröber 1927; Bayer 1962; Remise 1967]. Поскольку для авторов этой группы изданий кукла является лишь одной из разновидностей детских игрушек, то ей, как правило, выделяется достаточно скромное место в общем массиве сведений. Тем не менее это достаточно важная и ценная для нас часть источников, тем более что многие из этих книг снабжены солидным научным аппаратом. Кроме того практически во всех книгах этой группы немалое место уделяется авторской кукле и народным мастерам-кукольникам.

Среди исследований о русской игрушке выделяется книга Г. Л. Дайн [Дайн 1981], которая долго оставалась практически единственным исследованием, целая глава которого посвящена научному описанию разновидностей народных кукол и их не только игровых, но и обрядовых функций. Правда, этой информации в данной книге отводится скромное место, поскольку основной акцент сделан на искусствоведческом анализе народной игрушки, ее эстетической ценности.

Достаточно хорошо описаны и разновидности кукол, употреблявшиеся в разных типах кукольных театров (например, в вертепе или театре Петрушки) – от перчаточных до кукол-марионеток. Существует широкий круг работ по русскому кукольному театру [Перетц, 1895; Виноградов, 1905; Богатырев, 1923; Цехновицер, Еремин, 1927; Всеволодский-Гернгросс, 1959; Конечный, 1989; Гусев, 1980; Некрылова, Гусев, 1983; Соломоник, 1983 и 1992; Крючкова, 2005; Kelly, 2009; и др.]. Их общий обзор можно найти в книгах Б. Голдовского [Goldowski 1994; Голдовский 2004], одна из которых является объемным энциклопедическим словарем, посвященным театральной кукле, в том числе и в обрядовых театрах народов мира. Это позволяет нам не уделять особого внимания в данной книге театральным куклам-марионеткам (кроме нескольких специальных экскурсов), а сосредоточиться на тех разновидностях кукол, которые использовались в обрядовой и магической практике.

Источники. Решение разноплановых задач в рамках предпринятого в данной книге междисциплинарного исследования потребовало привлечения очень широкого круга источников. Базу настоящего исследования составляют экспедиционно-полевые материалы, архивные документы, музейные коллекции, массмедиа и пресса. Значительная часть этих материалов опубликована. Это, например, описания случаев использования кукол или иных антропоморфных предметов в мемуарах, произведениях художественной литературы, прессе, кино. В этом ряду также визуальные презентации музейных и личных фото– и видеоархивов в Интернете и на электронных носителях (мультимедийные CD и DVD-диски). В последние годы появились также книжные и электронные издания некоторых ранее труднодоступных архивов (фольклорные и фольклорно-этнографические собрания Российского этнографического музея, Московского, Нижегородского, Сыктывкарского, Пермского, Архангельского госуниверситетов, Фольклорно-этнографического центра при Санкт-Петербургской консерватории и др.).

Для реконструкции архаичных состояний нами привлекается широкий типологический материал, с особым вниманием к близкородственным народам (славяне) или народам, проживающим в непосредственном соседстве с русскими. Для этой части исследования важны опубликованные источники (специальные монографии и энциклопедические справочники по отдельным народам и культурам), в меньшей мере – иллюстративный материал в специализированных журналах, Интернете, прессе, этнографических фильмах. Для реконструкции используются наши наблюдения и исследования коллекций кукол и антропоморфных артефактов из различных музеев: Российского этнографического музея (Санкт-Петербург), Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН (Кунсткамера, Санкт-Петербург), Художественно-педагогического музея игрушки РАО (Сергиев Посад), Государственного исторического музея (Москва), Museum hraček (Praha), ряда краеведческих музеев в регионах России (Вологда, Калуга, Орел, Ярославль, Ульяновск) и др. Учитывается также информация из специализированных кукольных музеев и галерей: «Музея уникальных кукол» (Москва), музея «Кукольный дом» (Москва), Санкт-Петербургского музея игрушки, Санкт-Петербургского музея кукол, Музея кукол (Петрозаводск), галереи «Вахтановъ» (Москва), галереи Карины Шаншиевой (Москва) и др.

При создании типологии антропоморфных предметов мы использовали как архивные материалы и музейные коллекции, так и полевые материалы. В первую очередь, это русский этнографический материал, извлеченный как из опубликованных, так и из архивных источников, а также наши полевые записи, сделанные по специальным программам [Кызласова, Морозов, 1999; Морозов, 2002]. Материалы по этой теме собирались нами в течение последних 20 лет в ряде регионов России: в Вологодской, Архангельской, Ярославской, Костромской, Владимирской, Рязанской, Тульской, Калужской, Смоленской, Брянской, Орловской, Белгородской, Курской, Ульяновской областях, Ставропольском крае и республике Удмуртия и частично опубликованы в серии специальных статей, а также в наших монографиях и региональных этнодиалектных словарях.