Вера Сахарова - Мультикультурализм и политика интеграции иммигрантов: сравнительный анализ опыта ведущих стран Запада

Однако процесс «сужения идентичности» и связанные с ним подъем национализма и этнополитические конфликты особенно опасны для стран, где процессы демократизации только начинаются. «Споры по поводу определения национальной идентичности, по поводу того, кого считать гражданином, а кого – нет, превращаются из умозрительных теоретизирований в сугубую реальность, когда автократия сменяется демократией и когда демократия сталкивается с многочисленными притязаниями на гражданство», – отмечает С. Хантингтон.[46]

Таким образом, можно с большой долей уверенности утверждать, что именно массовая иммиграция из стран бедного Юга в государства богатого Севера и новые серьезные проблемы, связанные с ней, породили теоретическую концепцию и основанную на ней политику мультикультурализма. Причем для стран Запада выбор в пользу мультикультурализма носил во многом вынужденный характер, поскольку был продиктован изменившимися условиями существования западного общества: радикальным сдвигом этнодемографического баланса и провалом ассимиляторской политики «плавильного котла».

Понятие «мультикультурализм» появилось в политическом и научном лексиконе североамериканских иммигрантских государств (Канады и США) в конце 1960-х гг. Тогда этим словом обозначались новые интеграционные модели, принципиально отличающиеся от классической модели – «плавильного котла», которая ранее стихийно сложилась в этих государствах. Если ассимиляционная модель предполагает, что все тяготы и бремя процесса интеграции ложатся в основном на самих мигрантов, то мультикультурная модель переносит акцент на создание благоприятных условий для интеграции, т. е. требует усилий принимающей стороны. Действительно, в ситуации, когда значительные экономические и социальные различия усугубляются групповыми – этническими, конфессиональными или расовыми, можно утверждать, что без проведения определенных мер, обес-печивающих большее равенство в экономической сфере, недостижимо и равенство политического влияния. К такого рода мерам относятся:

• направление инвестиций и субсидий для развития групп и территорий их компактного проживания;

• разработка специальных программ, стимулирующих развитие такого рода регионов и групп;

• предоставление членам неблагополучных/дискриминируе-мых групп возможности получения образования и трудоустройства на льготных условиях.

«Разумеется, все подобные меры должны рассматриваться как временные, т. к. в конечном итоге их целью является равенство возможностей и равное отношение ко всем членам общества», – отмечает американский исследователь В. Л. Хесли.[47]

Основной проблемой мультикультурализма стал поиск ответа на вопрос: как обеспечить нормальное функционирование демократического общества, становящегося все более гетерогенным в расовом, этническом, культурном и религиозном отношении? «Мультикультурализм в либеральном обществе, – считает С. Бенхабиб, – плата за невключение многих групп в общественный договор. Мультикультурализм воспроизводит корпоративную идентичность группового типа».[48] По мнению Дж. Страттона и А. Энга, «исторически мультикультурализм можно рассматривать как следствие неудачи, которую потерпел современный проект национального государства, во главу угла ставивший единство и однородность. Мультикультурализм видит пользу разнообразия там, где националистическая риторика настаивает на гомогенности».[49]

С точки зрения критиков, сторонники мультикультурализма фактически отказываются от универсальной концепции прав гражданина и предлагают предоставлять разный набор прав различным группам людей. Мультикультуралисты требуют «дифференцированного гражданства», «особых прав подчиненных меньшинств», тем самым ставя под сомнение основные составляющие идеально-типической модели гражданства национального государства: общее место жительства, административное подчинение, участие в демократических процедурах и культурную принадлежность. В результате они выступают за множественность и равенство культурных идентичностей, за передачу большего количества властных полномочий регионам и группам, за ослабление связи между длительностью проживания на территории определенного государства и гражданской ответственностью.[50] При этом приверженцы мультикультурализма настаивают на том, что «альтернативы совместному пользованию пространством идентичности не существует»,[51] и предлагают свои варианты организации пребывания групп и индивидов разной этнокультурной принадлежности в рамках единой политической нации.

Однако и в англосаксонских иммигрантских государствах переход от идеи к политике мультикультурализма был достаточно длительным и произошел в несколько этапов и под воздействием различных факторов.

Первый этап. Доминировавшая со времен Великой французской революции в качестве эталонной модель «civic nation state», отвергающая местные и локальные практики и групповые права как «обскурантистские», постепенно размывается после Второй мировой войны и создания в 1945 г. ООН, вследствие того что большее значение придается соблюдению прав человека и политике защиты прав меньшинств. Именно в это время произошло переосмысление понятия «меньшинство», которому было дано новое определение: «Группа людей, которые, в силу своих физических или культурных характеристик, отличны от других членов общества, в котором они живут, по результатам отличного и неравного обращения, и которые полагают себя объектом коллективной дискриминации».[52] С этого времени успешность разрешения проблем меньшинств становится важнейшим показателем, определяющим место страны в рейтингах уровня развития демократии, «начиная с 1948 г., – пишет ведущий теоретик мультикультурализма У. Кимлика, – мы живем в условиях мирового порядка, который базируется на идее равенства от рождения – как индивидуумов, так и групп».[53]

На втором этапе (1970-е гг.) политика мультикультурализма возникает и развивается как реакция на растущие притязания этнических групп, требующих признания их групповых прав и особых интересов как со стороны ранее подвергавшихся дискриминации автохтонных меньшинств, так и со стороны все менее склонных к ассимиляции групп иммигрантов. В результате уже в 1970-х гг. мультикультурализм институционализируется в качестве государственной политики в иммигрантских государствах: сначала в Канаде, а затем в Австралии и Новой Зеландии. Принятие доктрины и практики мультикультурализма в США приводит к тому, что весь «западный мир» «вводит» мультикультурализм по крайней мере на уровне идеологии. С тех пор в мультикультуралистском дискурсе права групп стали восприниматься как часть и продолжение прав личности, а гражданская идентичность – как одна из ряда идентичностей человека и совсем не обязательно главная.

В политической практике англосаксонских иммигрантских государств, США, Канады и Австралии, под мультикультурализмом понималось прежде всего «право на различие» и «культурную равноценность». Американский этнополитолог Н. Глейзер определяет мультикультурализм как «комплекс разнообразных процессов развития, в ходе которых раскрываются многие культуры в противовес единой национальной культуре».[54] Квинтэссенция мультикультурализма – лозунг «Жить вместе, оставаясь разными», – предполагает равноправное и мирное сосуществование групп – носителей различных культурных, исторических и других идентичностей, отражающих специфические особенности как разных иммиграционных потоков, так и коренного населения Америки, которые объединены, поскольку признают универсальные политические ценности, зафиксированные, прежде всего, в американской и канадской конституциях. Известный теоретик мультикультурализма Б. Парекх указывает на необходимость различения мультикультурности как понятия, фиксирующего состояние культурного разнообразия большинства национальных сообществ, и мультикультурализма как «нормативного ответа на наличие такого состояния». «Как и любое другое общество, общество мультикультурное нуждается, – писал исследователь, – в разделяемых большинством ценностях для своего поддержания. Такая культура, включающая в свой контекст множество культур, может появиться только в результате их взаимодействия и должна поддерживать и подпитывать культурные различия. Для тех, кто привык рассматривать культуру как более или менее однородное целое, идея культуры, состоящей из множества субкультур, может представляться непоследовательной и странной. Но в действительности такая культура и характерна для обществ, где существует культурное разнообразие».[55]