Юлия Грибер - Цветовое поле города в истории европейской культуры

Однако, несмотря на заметное расхождение в принципах декорирования внутреннего и внешнего пространства, даже неокрашенные, репрезентативно отделанные дорогими материалами фасады римской архитектуры были изначально задуманы цветными, многокрасочными, полицветными[75] и, по сути, продолжали реализовывать греческую идею архитектурного люминизма.

Считая «уничтожение, распад и смерть гражданской общины как бы подобны упадку и гибели мироздания»[76] (Цицерон), а отсутствие полисов – признаком варварства, греки и римляне, завоевывая новые земли, строили на них города.

Появившиеся в Причерноморье и Приазовье в VII в. до н. э. греческие города-колонии (Истрия, Борисфен), VI в. до н. э. (Ольвия, Феодосия, Пантикапей), в I в. до н. э. (Херсонес, Тира и многие другие) и существовавшие почти на протяжении тысячелетия, были рабовладельческими полисами и мало чем отличались от метрополий. Эти города имели развитую экономику, высокую культуру и отчетливое социально-классовое расслоение, роль катализатора в процессе которого играло общение варваров с греками[77].

Многочисленные полисы Римской империи вмещали от нескольких сотен до нескольких сотен тысяч жителей и были разными по своим размерам, от очень крупных, таких как Лакедемон или Спарта, до совсем небольших, как, например, фокидский полис Панопе, располагавшийся на границе с Беотией. Несмотря на разнообразный, и часто довольно крутой рельеф, все они имели одинаковую, строго регулярную структуру. На пересечении двух центральных улиц (одна проходила с севера на юг, другая – с востока на запад) располагалась площадь с базиликой, рынком, Капитолийским храмом и храмом императора, вблизи от нее – место для зрелищ (амфитеатр или цирк), вокруг города – территория с земельными участками граждан[78]. Гетерономный характер и замкнутость композиции цветовых пространств Античности делал возможной репродукцию их свойств на новом материале.

В целом, в Античности цветовое пространство города представляло собой построенный по строгим правилам пейзаж, в котором важный символический смысл имела необычная экспрессия священных «светоносных» пространств, отделявшая священное от профанного и во многом предопределившая развитие городской колористики эпохи Средневековья.

Отличавшееся социокультурной гетерогенностью общество древнего города характеризовалось отсутствием выраженной цветовой маркировки существовавшего социального зонирования городского пространства. «Люминизм» центров городских поселений, имевших религиозный и политический характер и резко контрастировавших с монохромностью цветовой ткани в целом, транслировал идею общинного порядка, почти уже исчезнувшую из реальных общественных отношений, оставшуюся в самом корне городской жизни, и властно требовавшую компенсаторного удовлетворения[79].

Процесс урбанизации активно продолжился в возникшей в V веке на руинах Римской империи средневековой Европе. Наряду с сохранившимися позднерабовладельческими полисами и западноримскими городами, в разной мере запустевшими и разрушенными (Амальфи, Арлем, Аугсбургом, Болоньей, Веной, Глостером, Йорком, Кёльном, Лионом, Лондоном, Майнцем, Миланом, Неаполем, Парижем, Страсбургом, Триром, Флоренцией, Честером и многими другими), здесь появились тысячи новых городов, рост которых происходил разными темпами и напрямую зависел от развития феодальных отношений. Раньше всего, в VIII–IX в., феодальные города, в первую очередь как центры ремесла и торговли, начали формироваться в Италии; в X в. процесс урбанизации охватил юг Франции, в X–XI веках – Северную Францию, Нидерланды, Англию, Германию, в XII–XIII веках – Скандинавские страны, Ирландию, Венгрию, дунайские княжества[80].

Средневековые города были небольшими по размерам и по количеству жителей поселениями. В них проживало от 2 до 10 тысяч человек, и лишь такие центры мировой торговли, как Венеция, Константинополь, Кордова, Милан, Париж, Севилья или Флоренция, имели население около 100 тысяч[81]. Главным отличием средневековых городов от окружающих деревень была их социальная структура. Несмотря на то, что темп развития городов и их распределение по территории Европы были неравномерными (наибольшее количество городов существовало в это время в Северной и Средней Италии, во Фландрии и Брабанте, по Рейну), все они были продуктом общественного разделения труда и развития структур государственности. Более сложным стал их статусный портрет, более отчетливой – социальная и имущественная дифференциация. Население городов считалось свободным и, в основном, состояло из людей, занятых в сфере производства и обращения товаров: торговцев, ремесленников, огородников, промысловиков. Наиболее представительной частью горожан были профессиональные торговцы и купцы. В крупных городах, особенно политико-административных центрах, жили феодалы, их прислуга, военные отряды, представители королевской и сеньориальной администрации, а также нотариусы, врачи, преподаватели школ и университетов и другие представители зарождающейся интеллигенции. Заметную часть населения составляло духовенство[82].

Исчезли позднеантичные рабовладельческие порядки, активно шло формирование нового общественного строя, но социальная структура средневекового общества, как и в Античности, по-прежнему мыслилась гетерономной, понималась как сила, приложенная к обществу «ниоткуда», «извне»[83]. Город рассматривался не только как средоточие богатства и власти, но и как их источник, место, где они возникают или получаются свыше[84]. Частью европейского феодализма стали сословия, включившие страты с различными обязанностями и правами, некоторые из которых устанавливались законами. В феодальной системе средневековой Европы сословия были замкнуты и образовывали скорее локальную, чем национальную систему стратификации. Положение человека в обществе определялось случайностью рождения внутри феодальной иерархии[85].

В средневековом городском обществе было принято делить всех людей на три разряда: «oratores, bellatores, laboratores» – «тех, кто молятся», «тех, кто сражаются», «тех, кто работают»[86]. Два первых элемента этой выведенной Ж. Дюмезилем трехфункциональной схемы – «молящиеся» (священники) и «воюющие» (рыцари, благородное дворянство) – составляли дворянско-церковную элиту, а простой народ, в основной своей массе занимавшийся крестьянским трудом, относился к третьему разряду – «трудящимся»[87].

В процессе развития городов в феодальной Европе складывалось особое средневековое сословие горожан, обычно отождествляемых с понятием «бюргерство» и в экономическом отношении связанное с торгово-ремесленной деятельностью и с собственностью, основанной не только на производстве, но и на обмене. Однако по своему имущественному и социальному положению городское сословие не было единым. Внутри него существовали патрициат, слой состоятельных торговцев, ремесленников и домовладельцев, рядовые труженики, городское плебейство.

Позицию самого могущественного социального института в иерархической структуре Средневековья занял новый, по сравнению с Античностью, влиятельный социальный агент – церковь. Принятие христианства практически всеми народами Европы, которое произошло на протяжении V–XI веков, сделало к XI в. всю Западную и Центральную Европу в религиозном смысле однородной и подчиненной духовной власти папы римского (официальный раскол христианской церкви на римско-католическую и греко-православную произошел только в 1054 году). Средневековье стало эпохой безраздельного господства христианства, которое было одновременно и религией, и духовным стержнем, и на протяжении всего Средневековья сохраняло ведущую роль в обществе – «роль творца идеологии, принадлежавшую ему почти монопольно»[88]. До прихода в Европу в XV веке абсолютизма церковь владела почти третью всех западно– и центальноевропейских земель и оказывала мощное влияние на все общественные сферы. Церковные правила регламентировали не только события каждой отдельной человеческой жизни, социальной группы, городского общества, они во многом определяли даже внутреннюю и внешнюю политику государств.