Бертран Мейер-Стабли - Повседневная жизнь Букингемского дворца при Елизавете II

Лучший способ узнать, какие чувства испытывают британцы к монархии, — это обратиться к «Масс обзервейшн аркайв» (журнал организации «Мнение масс» по изучению общественного мнения. — Ю. Р.), издаваемому под эгидой университета графства Суссекс (встречается написание Сассекс. — Ю. Р.), в котором исследуются и комментируются результаты опросов общественного мнения («людей с улицы») с 1937 года. Из этих публикаций можно узнать, что к событиям и явлениям, по поводу коих проводились опросы, королевская семья не имела никакого отношения в девяноста процентов случаев. Отмечается также тот факт, что в Великобритании прослеживается тенденция роста числа людей, высказывающих свое благорасположение к республике. По мнению Энтони Джея, вероятно, есть десять членов королевской семьи, «чьи поступки поддерживают популярность монархии в той или иной степени, и, вероятно, есть около двух десятков ее членов, скорее способных запятнать ее образ, чем заставить этот образ засиять новым блеском».

Вокруг династии Виндзоров теперь почти нет мистического ореола. Королева и члены королевской семьи постоянно предстают перед широкой публикой как обыкновенные люди, к тому же весьма уязвимые. Разводы, ссоры, расставания, скандалы и зависть разрушили единство династии. Пресса с ее «тщательно выписанными портретами» ничего им не прощает. На них нападают в открытую, их высмеивают, приводя массу забавных деталей. Теперь, когда они низвергнуты с небес на землю, сам собой напрашивается вывод, что, увы, уже поздно принимать какие-то меры. Ущерб слишком велик, и слишком велико возмущение большинства налогоплательщиков, оплачивающих их счета. Идолы низвергнуты с пьедестала.

Столь долго оберегаемая королевой от всех предосудительных препирательств королевская семья теперь вновь оказалась в замешательстве. Скандалы неотступно преследуют дом Виндзоров. А скандал — это такая ситуация, над которой королевская семья не может возвыситься и которую не в силах предотвратить. Однажды принц Филипп во время визита в Канаду сказал: «Ответ на вопрос о монархии очень прост. Если народ ею не удовлетворен, он может ее сменить… Монархия не может существовать только ради своих интересов, а существует только ради интересов страны».

Елизавета очень старается исправить ущерб, нанесенный монархии в 90-е годы, и стремится выказать себя более человечной, более близкой к своему народу, к духу и уровню страны. Разумеется, атмосфера в Букингемском дворце чаще всего бывает тяжелой и мрачной. Там царствуют тишина и безмолвие, в чем-то сходные с тишиной, царящей в провинциальной Англии: существование там с самого утра связано с чашкой чаю и прослушиванием передач Би-би-си, там царствует культ собак и лошадей, садоводства, спорта и музыки. Время, кажется, не имеет никакой власти над дворцом, течение жизни, похоже, лишь только слегка его затрагивает.

Спрятавшись за занавесями, сотканными из тумана и дождя, за облачками пара, поднимающимися над чашками чаю, за шорохом твидовых юбок, Англия с отчаянным упорством защищает свой национальный характер. Букингемский дворец, как колеблющаяся на ветру травинка, поступает точно так же. Насколько некоторые части королевской резиденции (кухни и кабинеты первого этажа здания) похожи на улей, настолько же та часть, что выходит окнами в парк, выглядит так, словно находится под наркозом. Являясь символом власти (англичане очень гордятся и часто кичатся своим почтением к закону и общественным институтам), Букингемский дворец немного похож на среднего англичанина, думающего, что его страна до сих пор является центром мира. Но, быть может, он и не так уж не прав…

Со времен правления королевы Виктории Букингемский дворец является главной официальной резиденцией английских монархов. Символ всей мощи и верховной власти Короны, бывший дворец герцога Букингемского (в русской традиции чаще именуемого Бекингемом) нередко наводил ужас на наследников престола; кстати, сама Виктория очень быстро его возненавидела, а Эдуард VII без колебаний окрестил его «склепом», настолько он ему казался холодным, огромным и зловещим. Георг V был с ним вполне согласен, а Эдуард VIII (герцог Виндзорский) не смог совладать с собой и не сказать во весь голос в тот момент, когда впервые в качестве монарха вышел в Большой холл, что коридоры дворца нисколько не избавились от затхлого, сырого запаха, наводящего на мысль об узилище… Георг VI без конца мечтал о том, чтобы поскорее покинуть Букингемский дворец, вырваться из него и оказаться в дорогих его сердцу Сандрингеме или Балморале. Елизавета II ко дворцу кое-как, разумеется, приспособилась, но каждую пятницу в 15 часов покидает его и возвращается только в понедельник; когда же она отбывает с визитом или на отдых, резиденция закрывается. Как в театре, где гасят огни рампы, во дворце гасят свет и задергивают занавеси. Спектакль окончен…

Со времен завоевания Британии норманнами четыре лондонских дворца, сменяя друг друга, служили королевскими резиденциями. Вестминстер, заложенный еще по приказу последнего короля-саксонца Эдуарда Исповедника, уступил эту честь Уайтхоллу при Генрихе VIII, а спустя полтора столетия на смену Уайтхоллу пришел Сент-Джеймсский дворец. В эпоху правления Георга III, в 1762 году, королева-супруга Шарлотта (из династии Мекленбург-Стрелиц) получила Букингем-Хаус в качестве личной резиденции; ей тогда было восемнадцать лет. В северном крыле Букингем-Хауса и выросли ее дети, там же находились ее личные апартаменты, вокруг располагался и ее «сад для удовольствий».

После смерти Шарлотты (1818) и Георга III (1820) Георг IV выразил пожелание, чтобы Букингемский дворец сохранил свой облик и дух старинной усадьбы и его можно было бы использовать как временное пристанище. Но он поддался на уговоры своего главного архитектора Джона Нэша, который после 1825 года на старом фундаменте возвел огромный дворец в элегантном стиле неоклассицизма; теперь все визитеры попадали во двор Букингемского дворца, проезжая под сводами Марбл-Арч (Триумфальной арки, служившей главным въездом во дворец).

Однако до восшествия на престол королевы Виктории (1837) Букингемский дворец использовали мало; восемнадцатилетняя королева приняла решение перевести туда свой двор. Ее архитектор Блоур (Блор) надстроил здание, возведенное Нэшем, убрал Марбл-Арч и завершил создание внутреннего двора, возведя еще одно крыло, ставшее фасадом здания, длиной 110 метров и представляющее собой стилизацию под архитектурное творение эпохи итальянского Возрождения. Именно к этому зданию сэр Астон Уэбб пристроил в 1912 году строгий, даже мрачный фасад, всем известный сегодня; произошло это вскоре после того, как перед решеткой дворца был воздвигнут мемориал королевы Виктории.

Историк, занимающийся изучением истории Букингемского дворца, предполагает, что он был возведен на границах владений старинного замка Ай, приобретенного Вестминстерским аббатством вскоре после завоевания Британии норманнами. Владения замка Ай состояли из трех подвластных владений: Айбери, Гайд и Найт. Главная усадьба находилась в Айбери, и ее владения простирались до берегов реки Тайберн, которая вилась через луга и болота и впадала в Темзу, служившую границей владений. Сегодня Тайберн — одна из подземных речек Лондона, но тот факт, что она протекает под Букингемским дворцом, дает нам довольно точные сведения о местоположении владений замка Ай.

Если верить утверждениям историка Оуэна Хедли, владения Айбери, Гайд и Найт были переданы королю Генриху VIII в 1536 году. В 1623 году король Иаков I передал Лайонелу Кранфилду, первому графу Мидлсексу, поместье Айбери в свободное ленное владение, оставив за собой все же два гектара, которые впоследствии стали центром тех двадцати гектаров, на которых сейчас располагаются дворец и парк Король проявлял интерес к этому клочку земли с тех самых пор, как в первые годы своего правления произвел некий опыт (к сожалению, неудачный, но оригинальный): попытался сделать то, что удалось сделать французам, — выращивать шелковичных червей. В 1609 году он действительно приказал засадить два гектара тутовыми деревьями и окружил их стеной. Но его надежды не оправдались, и с 1623 года в Саду тутовых деревьев перестали выращивать шелковичных червей, однако Корона, по счастливому случаю, осталась владелицей этих садов.

С южной стороны к этим садам примыкал луг в двадцать аров (ар — мера длины, причем именно ар, а не акр. — Ю.Р.) под названием «Курочки», который вместе с владением Айбери перешел в ленное владение графа Мидлсекса. В том же году сэр Уильям Блейк, лондонский адвокат, обнес луг оградой, чтобы выстроить на нем дом. В 1633 году лорд Горинг приобрел все владение; вскоре ему предстояло стать графом Норвиком, одним из военачальников короля Карла I в период гражданской войны. Лорд Георг Горинг существенно увеличил возведенный дом, пристроил к нему южное крыло и превратил в небольшой замок с островерхой крышей, очарование коему придали «сады для увеселений». Известный под названием Горинг-Хаус, сей замок стал «предком» Букингемского дворца. В 1677 году его владельцем стал граф Арлингтон. Надо сказать, что граф Арлингтон уже с 1672 года проявлял заботу о том, чтобы получить от Короны право на аренду Сада тутовых деревьев. После пожара он вновь отстроил замок, возвышавшийся напротив Сент-Джеймс-парка; теперь он именовался Арлингтон-Хаус, и это была превосходная резиденция, имевшая два крыла и купол.