Сборник - Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккерном

и 2) подполковник Данзас, что он о всем происходившем у Пушкина с Геккернами до 27-го января совершенно ничего не знал, а сего числа, встретясь с Пушкиным на дороге, был приглашен им съездить к виконту д’Аршиаку для бытности свидетелем при имевшемся быть у них разговоре, на что он, Данзас, не предугадывая никаких важных последствий, и согласился и уже в бытность у д’Аршиака после объяснения с ним Пушкина узнал, что у них дело шло о дуэли и что Пушкин поручает ему, Данзасу, как секунданту со своей стороны переговорить с д’Аршиаком, который в то же время обратился к нему, Данзасу с вопросом о согласии его на это. После такого неожиданного со стороны Пушкина предложения, сделанного при секунданте с противной стороны, он, Данзас, не мог уже оказаться от участия в том, тем более что Пушкин с детства был его товарищем и другом, притом он, Данзас, не терял еще тогда надежды примирить соперников, в чем, к сожалению, не успел.

В доказательство же того, что он, Данзас, до встречи 27-го числа с Пушкиным ни о чем не знал, ссылается на письмо Пушкина к д’Аршиаку, из которого ясно видно, что Пушкин утром того дня не имел еще секунданта, а, сверх того, после дуэли виконт д’Аршиак сказывал ему, Данзасу что Пушкин накануне этого несчастного дня, на бале у графини Разумовской, предлагал быть с его стороны секундантом находящемуся при английском посольстве г-ну Мегенсу но сей от того отказался.

Из письма Пушкина к д’Аршиаку и записок сего последнего к Пушкину действительно видно, что Пушкин 27-го числа поутру не имел еще со своей стороны секунданта и предоставлял противнику своему избрать для сего, кого он хочет, обещая заранее его принять. На что, однако ж, секундант противника не согласился. Обстоятельство же относительно приглашения Мегенса по делу не открыто, ибо ни Мегенс, ни д’Аршиак о том не спрошены, и последний, как видно, вскоре после дуэли отправился за границу. По сим обстоятельствам генерал-аудиториат нашел из подсудимых поручика барона Егора Геккерна виновным в противозаконном вызове камер-юнкера Александра Пушкина на дуэль и в нанесении ему на оной смертельной раны, к чему было поводом то, что Пушкин, раздраженный поступками Геккерена, клонившимися к нарушению семейственного его спокойствия и дерзким обращением с женой его, написал к отцу его, Геккерна, министру нидерландского двора барону Геккерну, письмо, с оскорбительными для чести их обоих выражениями. Хотя же подсудимый поручик Геккерн в отношении дерзкого обращения с женою Пушкина и в намерении нарушить семейственное их спокойствие не сделал точного признания, отзываясь, что обращение его с женой Пушкина заключалось только в одних светских вежливостях, но таковое отрицательство не заслуживает уважения, ибо сам он, Геккерн, между прочим, сознается, что, посылая довольно часто к жене Пушкина книги и театральные билеты, прилагал при том свои записки, которые заключали в себе такие выражения, кои могли возбудить щекотливость Пушкина как мужа; сверх того по делу обнаружено, что еще в ноябре месяце прошлого 1836 года оскорбленный им Пушкин вызывал его, Геккерна, на дуэль и отменил вызов свой только по случаю женитьбы Геккерна на свояченице его, Пушкина, девице Гончаровой; а наконец и помещенные в письме Пушкина к отцу подсудимого, министру барону Геккерну дерзкие оскорбительные выражения не могли быть написаны без важных причин, которые отчасти поясняются самым содержанием письма и объяснениями Пушкина в присутствии секундантов. А потому генерал-аудитори-ат, соображаясь с воинским 139 артикулом и Свода законов тома ХУ статьей 352 полагал: его, Геккерна, за вызов на дуэль и убийство на оной камер-юнкера Пушкина, лишив чинов и приобретенного им российского дворянского достоинства, написать в рядовые с определением на службу по назначению Инспекторского департамента. Подсудимый же подполковник Данзас виновен в противозаконном согласии, по убеждению покойного Пушкина, быть при дуэли со стороны его секундантом и в непринятии всех зависящих мер к отвращению сей дуэли. Хотя он, Данзас, за поступки сии на основании Свода уголовных законов тома XV статьи 354 как участник совершившегося на дуэли убийства подлежал бы лишению чинов, но генерал-аудиториат, усматривая из дела, что он вовлечен был в сие посредничество внезапно и, будучи с детства другом Пушкина, не имел сил отказать ему в принятии просимого участия; сверх того, принимая в уважение немаловременную и усердную его службу и отличную нравственность, засвидетельствованную начальством, равно бытность в походах и многократных сражениях, полученную при штурме крепости Браилова рану пулей в левое плечо навылет, с раздроблением кости и заслуженные им храбростью знаки отличия, достаточным полагал: вменив ему, Данзасу, в наказание бытность под судом и арестом, выдержать сверх того под арестом в крепости, на гауптвахте, два месяца и после того обратить по-прежнему на службу. Преступный же поступок самого камер-юнкера Пушкина, подлежавшего равному с подсудимым Геккерном наказанию за написание дерзкого письма к министру нидерландского двора и за согласие принять предложенный ему противозаконный вызов на дуэль, по случаю его смерти предать забвению.

С сим заключением поднесен был государю императору от генерал-аудиториата всеподданнейший доклад, на котором в 18-й день сего марта последовала собственноручная его величества высочайшая конфирмация: «Быть по сему, но рядового Геккерна как нерусского подданного выслать с жандармом за границу, отобрав офицерские патенты».

Сообщая вашему высокопревосходительству о таковой высочайшей конфирмации, для немедленного со стороны Вашей о исполнении оной распоряжения покорнейше прошу о действительном исполнении ее приказать кому следует уведомить Аудиториатский департамент; причем долгом считаю присовокупить, что относительно высылки за границу рядового Геккерна и отобрания от него офицерских патентов ныне же сообщено к исполнению дежурному генералу Главного штаба его императорского величества, а потому не угодно ли Вам приказать, чтоб Геккерн, по объявлении ему установленным порядком высочайшей конфирмации, немедленно отослан был к г-ну генерал-адъютанту Клейнмихелю.

Подписал: военный министр граф Чернышев

и скрепил: генерал-аудитор Ноинский

Верно: столоначальник Иванов

М. В.

Департамент аудиториатский

Отделение 4

Стол 1

№ 933-й

18-го марта 1837

С изложением высочайшей конфирмации о поручике бароне де Геккерне и инженер-подполковнике Данзасе

Нужное

Господину дежурному генералу Главного штаба его императорского величества Генерал-аудиториат по рассмотрении Военно-судного дела, произведенного по высочайшему повелению лейб-гвардии при Конном полку над поручиком Кавалергардского ее величества полка бароном Егором де Геккерном и состоящим при с. – петербургской Инженерной команде по строительной морской части инженер-подполковником Данзасом, сужденными: первый за дуэль с камер-юнкером двора его императорского величества Александром Пушкиным и последний за нахождение при оной секундантом, нашел из них поручика барона де Геккерна виновным в противозаконном вызове камер-юнкера Александра Пушкина на дуэль и в нанесении ему на оной смертельной раны, к чему было поводом то, что Пушкин, раздраженный поступками Геккерна, клонившимися к нарушению семейственного его спокойствия, и дерзким обращением с женой его написал к отцу его, Геккерна, министру нидерландского двора барону Геккерну письмо с оскорбительными для чести их обоих выражениями. А потому генерал-аудиториат, соображаясь с воинским 139 артикулом и Свода законов тома XV статьей 352 полагал: его, Геккерна, за вызов на дуэль и убийство на оной камер-юнкера Пушкина, лишив чинов и приобретенного им российского дворянского достоинства, написать в рядовые с определением на службу по назначению Инспекторского департамента. Подсудимый же подполковник Данзас виновен в противозаконном согласии по убеждению покойного Пушкина быть при дуэли со стороны его секундантом и в непринятии всех зависящих мер к отвращению сей дуэли. Хотя он, Данзас, за поступки сии на основании Свода уголовных законов тома XV статьи 354 как участник совершившегося на дуэли убийства подлежал бы лишению чинов, но генерал-аудиториат, усматривая из дела, что он вовлечен был в сие посредничество внезапно и, будучи с детства другом Пушкина, не имел сил отказать ему в принятии просимого участия, сверх того, принимая в уважение немаловременную и усердную его службу и отличную нравственность, засвидетельствованную начальством, равно бытность в походах и многократных сражениях, полученную при штурме крепости Браилова рану пулей в левое плечо навылет с раздроблением кости, и заслуженные им храбростью знаки отличия, достаточным полагал: вменив ему, Данзасу в наказание бытность под судом и арестом, выдержать сверх того под арестом в крепости, на гауптвахте, два месяца и после того обратить по-прежнему на службу.