Коллектив авторов - Югославия в XX веке. Очерки политической истории

35

Великий князь Константин Константинович Романов (1858–1915) – внук Николая I и племянник Александра II.

«Белград был спокоен, – писал русский очевидец. Не слышно не криков, ни песен, ни пьяных разглагольствований. Каждый занят – занят так сильно, что для страха за исход войны, для тревоги за близких, даже если и чувствуются они где-то в глубине души, не остается уже времени. Бояться некогда – некогда и скорбеть… Война так реальна, настолько захватывает все сферы жизни, что из кровавой трагедии она превратилась в громадную общественную работу… Эта простота, эта сосредоточенность и деловая напряженность импонируют больше, чем какие бы то ни было речи, демонстрации и песни» (Вольский Cm. Письма с Балкан // Русские о Сербии и сербах. С. 536–537).

«Зафиксированная и аккумулированная в бесписьменной народной культуре, хранимая в живой памяти и передаваемая механизмами неукоснительных традиций, ограниченная совокупность знаний и навыков вполне обеспечивала хозяйственный процесс» (Кузьмин М.Н. Переход от традиционного общества к гражданскому: изменение человека // Вопросы философии. 1997. № 2. С. 60).

Этот пример подтверждает типологически емкий вывод Э. Геллнера – «Аграрное общество не обладает ни ресурсами, ни мотивами, необходимыми для того, чтобы грамотность распространялась широко, не говоря уже о том, чтобы она стала всеобщей» (Геллнер 3. Пришествие национализма // Нации и национализм. М., 2002. С. 150).

По словам наблюдателя из России, «серб остается по преимуществу земледельцем и свинопасом, а если судьба выбрасывает его из обычной сферы родительского дома, то он охотнее всего обращается к чиновничьему или военному делу. Собственно мещанское сословие поэтому вполне чуждо сербскому народу» (Вейнберг Е. Сербия и сербы. Этнографический очерк // Русские о Сербии и сербах. С. 473).

Радикалы всегда высоко оценивали этот закон. По мнению Аврама Петровича, «им обеспечено само существование нашего, в основном земледельческого, народа. И следовательно, в Сербии не может быть бездомных, которых есть немало во всех других странах» (Петрович А. Успомене / приред. Л. Перовић. Горњи Милановац, 1988. С. 43).

Прошли десятилетия, но в мышлении одних и других опять же ничего не изменилось. В начале рокового 1914 г. оказавшийся в сербской столице русский турист писал: «Белград делает сейчас заем в 40 миллионов франков, из которых 20 миллионов предназначено на постройку общественных зданий… Многие находят, что для Белграда это расход чрезмерный», утверждая, «что украшать город хорошо…. но, что пушки, пожалуй, надежнее. Не лучше ли иметь лишних 20 скорострельных пушек, чем построить один дом». В ответ на это, гость вспомнил о своей встрече с мэром города Праги, «когда он показывал народный банк, который обошелся чуть ли не в четыре миллиона франков. Я спросил, как может маленькая Чехия возводить такие дворцы, которые считались бы роскошью даже в России или во Франции. Он ответил, что положение России и Чехии несравнимо… Чешский крестьянин знает, что он окружен со всех сторон немцами, которые хотят задавить его самосознание, ему тяжело, его надо подбодрить. Вот и строятся дворцы для обслуживания народных нужд, чтобы показать народу его силу и мощь его единения. Каждая такая постройка есть новая крепость, она придает крестьянину веру в самого себя, в свои силы и укрепляет его дух» (Комаров Г.В. В Белград на Пасху // Русские о Сербии и сербах. С. 575).

Сербский историк Б. Глигориевич в книге о короле Александре Карагеоргиевиче привел свидетельство литератора Велько Петровича, который накануне балканских войн писал, что «Сербия возжелала войну, покольку ее уже не было больше тридцати лет. За это время выросли новые поколения, уже не помнившие войны, но только слышавшие о ней от стариков. А в рассказах тех звучали и упреки молодым за недостаток патриотизма и слабость к западной культуре с ее комфортной жизнью без жертв» (Глигорщевић Б. Крал» Александар Карађорђевић. Београд, 2002. Т. I. У ратовима за национално ослобођење. С. 76)… На эти упреки «новые поколения» сербов и ответили осенью 1912 и летом 1913 гг. Причем в чисто «традиционном» ключе – как завещали старики.

В 1912 г. супруга российского посланника в Сербии Н.Г. Гартвига сообщала из Белграда в Москву: «Только что хоронили чиновника министерства иностранных дел Ковачевича, тело которого привезли в кусках из-под Куманова. Старик-отец перед прощанием обратился к сыну со словами: „Прощай, юнак, ты видишь, я не плачу, ступай с миром к престолу Всевышнего и скажи царям Душану и Лазарю, что Косово поле освобождено“. Это был единственный сын старика» (Центральный исторический архив Москвы. Ф. 179. Оп. 21. Д. 3017. Л. 31; Козлов В.Ф. Москва – Сербии. Из истории русско-сербских связей XVII – начала XX в. М., 2001. С. 51).

В Сербии только летом 1902 г. была создана четническая революционная организация, под руководством Главного совета (комитета), аналога ЦК македонской революционной организации, но ее деятельность проявилась уже после Илинденского восстания 1903 г.

От болгарского названия Адрианопольского вилайета Османской империи – Одрински.

В 1897 г. турецкие власти обнаружили в македонском селе Виница склад оружия, устроенный членами македонской революционной организации.

Винтовка системы Мартини.

Турецкие жандармы.

Еще в 1897 году обе державы заключили соглашение, предусматривающее поддержание status quo на Балканах. Соглашение представляло собой обмен нотами, имевшими значительные расхождения, открывавшими пути для различной трактовки подписанных договоренностей.

А. Амфитеатров: «Арнауты – всюду разбойники и своевольцы, но Ипек – гнездо их буйств, очаг и центр анархии». (Амфитеатров А. Страна раздора. Балканские впечатления. СПб., 1907. С. 92.)

Хорватские территории сохраняли очень скромные атрибуты государственности: территорию, границы и, на местном уровне – законотворчество и управление внутренними делами. Исполнительной властью для Хорватии являлись венгерские министерства, полностью контролировавшие хорватскую экономику. Зависимость всех сфер внутриполитического жизни от венгерского правительства и венгерского министра-председателя была настолько велика, что хорватско-славонские отделы в совместных министерствах, предусмотренных соглашением, вскоре прекратили свое существование. Автономные права Хорватии и Славонии выражались в том, что главой правительства Хорватии являлся бан, назначаемый императором по представлению венгерского премьер-министра. Он мог обращаться к австрийскому императору, но только при посредничестве венгерского министра по хорватским делам. Статья 52 австрийской конституции власть бана определяла как исключительно гражданскую (т. е. она не могла соединяться с военной властью). Хорватия и Славония были практически полностью исключены из участия в законодательных и исполнительных органах власти Австрийской империи: в состав венгерской делегации (60 депутатов) в имперский парламент – рейхсрат – входили только пять депутатов от Хорватии и Славонии, причем избирал их не парламент Банской Хорватии – сабор, а венгерский парламент. Хорватский сабор должен был практически без обсуждения принимать законопроекты венгерского парламента.

К Военной Границе (Военной Крайне) принадлежали географические регионы Лика, часть Горского котара, Кордун, Бания, Крижевцы, Джурджевац с окрестностями и присавский пояс до Земуна. Военная Граница начала формироваться в XV в. в период продвижения турок на Балканы – к Славонии и Хорватии, находившихся под австрийским (венгерским) управлением. Задачей граничар была защита Австрийской монархии от Турции, взамен они объявлялись свободными от феодально-кметских повинностей. С 1630 г., когда император Фердинанд II даровал граничарам Диплом, территория Военной Границы находилась под прямым управлением Вены (до 1881 г.). (См. Илић Ј., Николић Д., Влаховић П., Кицишев С…Срби у Хрватској: населјаванје, број и територијални размештај. Београд, 1993. С. 26.).

Формирование политических партий в Хорватии-Славонии началось в начале 60-х годов XIX в., и до конца XIX – начала XX вв. на ее политическом пространстве появились Народно-конституционная партия (Narodno-ustavna stranka, 1861–1873), Народно-либеральная партия (Narodno-liberalna stranka, 1861–1873), Самостоятельная народная партия (Samostalna narodna stranka, 1863–1866), Партия права (Stranka prava, 1861–1895), Народная партия (Narodna stranka, 1873–1906), Независимая народная партия (Neodvisna narodna stranka, 1880–1903), Сербская народная самостоятельная партия (Srpska narodna samostalna stranka, основана в 1881).