Марк Блиев - Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений

Право Южной Осетии на самоопределение

Между тем Южная Осетия не только упорно противостояла до зубов вооруженному противнику, но и политически грамотно действовала, отстаивая свое право на самоопределение. 10 мая 1992 года Верховный Совет Южной Осетии сделал «Заявление» в адрес Организации Объединенных Наций, международных правозащитных организаций, глав государств и правительств. Понятно, что обращения столь малой республики, какой является Южная Осетия, ничего конкретного не могли обещать. Но «Заявление», о котором идет речь, привлекает внимание своей аргументацией правовых оснований, на которых строилось образование югоосетинской государственности. Известно, что после распада СССР грузинская сторона, заявляя в политической полемике о своих правах на Южную Осетию, приводила два главных аргумента: осетины – поздние переселенцы на историческую территорию Грузии; право Республики Грузии на территориальную целостность. По поводу первого аргумента, являющегося «историческим» вымыслом, никто с осетинской стороны не высказывался – слишком очевидна была ложь. Что касается территориальной целостности Грузии, якобы нарушаемой Южной Осетией, то в Цхинвали считали, что «принцип территориальной целостности в отношении частей бывшего СССР не имеет под собой оснований, принятых в международном праве». В «Заявлении» Верховного Совета Республики Южная Осетия в ООН и международным организациям отмечалось, что с распадом СССР разрушены все правовые основания, относящиеся к принципам территориальной целостности. В условиях фактически стихийного распада СССР право на независимость и национальное самоопределение получили де-факто все политические образования, в свое время созданные на территории СССР по принципам национальных автономий. Грузия одной из первых вышла из состава СССР, нарушая территориальную целостность союзного государства. По той же логике и на тех же правовых основаниях, из которых исходила Грузия, покидая СССР, поступила и Южная Осетия, решая вопрос о своей независимости и национальном самоопределении. В качестве дополнительных аргументов, на коих базировалось создание Республики Южная Осетия как самостоятельного государственного образования, в Цхинвали указывали на «две попытки грузинских этнократов образовать самостоятельное государство в 1917–1920 и в 1989–1992 годах», сопровождавшиеся «геноцидом осетин как средством обретения права на их территорию путем истребления и изгнания ее правоносителей – осетин». От себя добавим, Верховный Совет Южной Осетии в «Заявлении» к международным организациям ссылался на два тяжелых геноцида, осуществленных Грузией против осетин в XX веке. Но то же самое происходило в XIX веке; если же рассматривать отношения Грузии и Южной Осетии в их историческом контексте, то Грузия исконно вела себя в Южной Осетии как жестокий завоеватель и несла смертельную опасность не только Южной Осетии, но и другим районам Осетии. Этого неопровержимого факта было бы вполне достаточно, чтобы народ, которому соседняя страна грозит уничтожением, имел право на защиту и безопасность. Образование Республики Южная Осетия – одно из важнейших средств противостояния традиционной грузинской агрессии. Таким образом, правовое основание, согласно которому образовалась Республика Южная Осетия, изначально создавалось в рамках традиционной мировой практики – избавления от агрессора и защиты национальных интересов народа от внешней угрозы. В решении такой задачи человечество ничего другого пока не придумало, кроме государственной системы, способной противостоять завоевателю. Именно такую систему создали в Южной Осетии, чтобы избавиться прежде всего от грузинского ига. Верховный Совет Республики Южная Осетия в своем «Заявлении» к ООН подчеркивал и другие исторические рамки, послужившие правовым основанием для образования собственной государственности. В частности, он ссылался на то, что «никакой территориальной целостности Грузии» не существовало до образования СССР – точно так же, как в течение более двухсотлетнего вхождения в состав Российской империи не было Грузии как политико-административного образования со своей «национальной территорией». Тем более что Южная Осетия в тот период входила в состав России и права на нее были только у России. Что же до отнесения Южной Осетии по сугубо географическому принципу к Грузии в 1922 году, то это явилось делом рук тех же грузин – Сталина и Орджоникидзе, насильственно присоединивших Южную Осетию к Грузинской ССР. Отмечая этот факт, Верховный Совет Южной Осетии подчеркивал, что «это правовое основание утрачено всецело с распадом СССР и с ним всей системы советского законодательства». В «Заявлении» Южной Осетии также указывалось, что в Грузии хорошо понимают шаткость правовых построений, когда пытаются обосновать свои притязания на Южную Осетию. Именно это обстоятельство толкает грузинских этнократов к тому, что «аргумент вооруженного насилия» для них «становится единственным» «источником права», на который они каждый раз опираются, когда пытаются установить свое господство в Южной Осетии.

В войне между Грузией и Южной Осетией особенно тяжелым выдался май 1992 года. В отличие от Гамсахурдия, заинтересованного в продолжительном конфликте и его политической эксплуатации, Шеварднадзе считал, что затяжной характер войны отрицательно отразится на его политическом имидже и его – этого он особенно опасался – приравняют к Гамсахурдия, которого накануне он успел объявить «провинциальным фашистом». Желание скорее решить «югоосетинский вопрос» подвигло нового Президента Грузии к открытию в Южной Осетии тотальной войны. При этом Шеварднадзе ловко использовал однозначность личности Гамсахурдия, делая вид, что Южная Осетия – горькое для него наследство и его военные усилия направлены на прекращение войны. Идеологически ничем не отличаясь от Гамсахурдия, он, однако, вносил в войну с Южной Осетией политическую изощренность, создавая немалые сложности как для руководства Южной Осетии, так и для Москвы, готовой оказать помощь осетинской стороне. В середине мая 1992 года Верховный Совет Южной Осетии обратился к Президенту России Б.Н. Ельцину с констатацией фактов, свидетельствовавших о новой эскалации войны. В письме, в частности, указывалось, что «широкомасштабные боевые действия вооруженных формирований Грузии на территории Южной Осетии... с применением современного вооружения, в том числе артиллерии и бронетехники, влекут новые многочисленные жертвы среди мирного населения и разрушения населенных пунктов». За этой официальной строкой «Обращения» скрывались на самом деле тяжелые бои вокруг Цхинвали, состоявшиеся 12 мая 1992 года между частями национальной гвардии Грузии и отрядами самообороны города. В течение целого дня Цхинвали подвергался непрерывному обстрелу из ракетных установок, гаубичных орудий и минометов. Тогда же тяжелой бронетехнике грузинских войск удалось ворваться в осетинское село Прис, расположенное недалеко от Цхинвали. Несмотря на то что Прис был освобожден от противника, его жители понесли ощутимые потери. В тот день 12 мая участники самообороны Южной Осетии заметили изменившийся «почерк» ведения Грузией войны. Позже выяснилось, что среди погибших из тех, кто напал и сжег село Прис, были военные славянского и среднеазиатского происхождения. Бои продолжались и 13 мая. Не имея сколько-нибудь серьезных в военном отношении успехов, кроме жертв среди мирного осетинского населения, командование грузинских войск ввело в боевые действия ракеты типа «Алазань», «Шилка», «Нурсы». За четыре дня боев по Цхинвали было выпущено 2500 ракет и гаубичных снарядов. В эти дни погибло 26 человек, ранено 158, полному разрушению подверглось 400 зданий и сооружений, в том числе 8 школ и детских садов. Бои происходили также в отдельных осетинских селах; так, 18 мая по поселку Знаур было выпущено 300 ракет типа «Алазань». Среди разрушений были больницы и детский сад. Форсируя военные события в Южной Осетии, Шеварднадзе исходил не только из жажды победы над осетинской республикой, чтобы возвысить себя в глазах грузинского общества, но еще хотел запугать Абхазию, вынужденную, как и Южная Осетия, вступить в политический процесс собственной суверенизации. Для вооруженного успеха в Южной Осетии у Шеварднадзе были все условия. Наряду с полным оснащением грузинских войск оружием, полученным из арсеналов бывшего Закавказского военного округа, Президент Грузии добился у Москвы вывода из Южной Осетии внутренних войск МВД РСФСР, так или иначе сдерживавших наступательные действия грузинских формирований. Именно вывод из Южной Осетии российских воинских сил предоставил Шеварднадзе возможность изменить характер ведения войны – от обычного войскового вооруженного противостояния воюющих сторон перейти к тотальному террору, направленному на истребление местного мирного населения независимо от возраста и пола; война, сопровождаемая жестокостью и насилием, некогда заимствованными у персидских шахов и валиев, больше отвечала запросам грузинской воинской традиции. Заслуга Шеварднадзе в войне с небольшой и обессиленной Южной Осетией заключалась в возрождении в Грузии глубоко ксенофобской и крайне фашистской традиции ведения войны с ослабленным противником. Подлинным проявлением этой бесчеловечной традиции явились события, совершившиеся 20 мая 1992 года близ села Кехви. В этот день грузинские вооруженные формирования на объездной дороге Цхинвал – Дзау совершили нападение на колонну машин, перевозившую беженцев из осажденного Цхинвала на Северный Кавказ. Безоружным и беззащитным беженцам, в своем абсолютном большинстве женщинам, старикам и детям, была устроена настоящая нацистская расправа, в результате которой было расстреляно 36 человек, 17 получили ранения, из числа беженцев были захвачены заложники. Варварский разбой, рассчитанный официальным Тбилиси на то, чтобы парализовать волю оборонявших Цхинвали, вызвал у осетинского народа твердое желание до конца вести борьбу с озверевшим врагом. Президент Грузии, организовавший разбой в Кехви, думал, что под впечатлением от жестокой расправы ему будет легче вести переговоры о возвращении Южной Осетии в лоно грузинский государственности. Но в этом был один из главных его просчетов. Через два дня после Кехвинской трагедии в Цхинвали собрался Верховный Совет Республики Южная Осетия и принял «Акт провозглашения независимости Республики Южная Осетия». Полный текст «Акта» содержал преамбулу и само решение о независимости. В небольшой вводной части содержалась констатация сложившейся в Южной Осетии политической обстановки. Она состояла из четырех тезисов: «Исходя из смертельной опасности, которая нависла над Республикой Южная Осетия, и в связи со злодеяниями, поставившими на грань вымирания ее народ и культуру, геноцидом осетин, с жестокостью и вероломством осуществляемый Республикой Грузией в процессе распада СССР с 1989–1992 годов, – основываясь на праве самоопределения, предусмотренном Статусом ООН и другими международно-правовыми документами, – учитывая итоги выборов в Верховный Совет Республики Южная Осетия от 9 декабря 1990 года и волеизъявление народа, выраженное в референдуме от 19 января 1992 года, – осуществляя Декларацию о государственном суверенитете Республики Южная Осетия, Верховный Совет торжественно провозглашает независимость Южной Осетии и создание самостоятельного государства Южная Осетия». Одновременно, согласно «Акту», территория Республики Южная Осетия была объявлена «неделимой» и на ней стали иметь силу исключительно Конституция и законы Республики Южная Осетия. Как видно, бездумной и бессмысленной войне, затеянной Грузией, руководство Южной Осетии и сражавшийся народ придали свою собственную политическую логику, приведшую их к завершению процесса становления юго-осетинской независимой государственности. Если же Акт провозглашения независимости Южной Осетии признать главным итогом грузино-осетинской войны – а он был именно таким, то остается сказать, что задолго до прекращения огня война для Южной Осетии закончилась победой осетинского народа, завоевавшего в ней свободу и независимость от ненавистного грузинского господства.