Сергей Доренко - Россия, подъем! Бунт Расстриги

Урок 3

Мы с вами прошли в этом повествовании 1999 год, рассказывать легче, чем проживать, выборы были 19 декабря, я только должен обязательно вернуться к двум аспектам. Первый мне льстит, и я уж постараюсь себе польстить. Как говорил Березовский, к нему пришел гонец от Лужкова, это было в начале ноября, очень легко отсчитать шесть программ, потому что мне оставалось сделать шесть программ в эфире Первого канала. Из этих 15 серебряных пуль, как я называю свои телепрограммы тогдашние, оставалось шесть. Пришел посланец от Лужкова и, по словам Березовского, я не проверял никогда этой информации, я передаю ровно слова Бориса, предложил 150 миллионов долларов за то, чтобы меня отстранили от эфира. Ну, просто сняли, и все. Я, честно говоря, о таких суммах никогда не слыхал, ни сейчас, ни тогда. А тогда, как вы понимаете, доллары стоили дороже, и мне сделалось страшно, когда мне об этом рассказал Березовский, уже перед Новым годом. Он говорит: «Вот приходил Музыкантский и такую речь вел». У меня, честно говоря, волосы дыбом встали. Я говорю: «Боря, он пришел в неправильную дверь. Ей-богу, в неправильную дверь. Чего он к тебе-то пошел? Пришел бы ко мне. Я бы вообще в Парагвай уехал. Я бы фамилию поменял». 150 миллионов долларов за последние шесть программ. Я точно не знаю, шла ли речь о наличных или об уступке какого-то предприятия. Потому что, может быть, речь об уступке какого-то предприятия – это была стоимость предприятия. Но так или иначе, каждая моя программа была оценена в 25 миллионов долларов. Ну что сказать? Видит око, да зуб неймет, так я скажу.

Дальше еще один аспект, который нужно упомянуть. В декабре были выборы мэра города Москвы. Одновременно с думскими. Состязался, я очень хорошо помню об этом, Павел Павлович Бородин, его вяло и без интереса поддерживал Кремль. Павел Павлович Бородин говорил тогда, что он будет строить в Москве дома – я очень хорошо запомнил это – по 200 долларов квадратный метр. А тогда, если кто-то помнит из старожилов, квадратный метр обычно в новостройке в среднем продавался по 700 долларов за квадратный метр. Можете себе представить – 700 долларов за квадратный метр? То есть, например, 100-метровая квартира стоила так дорого, как 70 000 долларов. Сегодня, конечно, цены совсем другие, даже несмотря на кризис. И вот Бородин говорил: а я буду по 200, в три с лишним раза дешевле. Бородин говорил: посмотрите, что сделал Лужков, зайдите на Большой Каменный мост, посмотрите налево, как облезло золото с храма Христа Спасителя, а у меня на Кремле золото настоящее, у меня золото блестит, не так, как у него. Я скромно предположил тогда, что просто рецепт другой. Там рецептура сусального золота бывает разная, но Павел Павлович был неумолим и очень твердо говорил о том, что золото на храме Христа Спасителя у Лужкова кто-то спер, поэтому оно у него блеклое, а у него зато, у Павла Павловича, золото намного лучше на колокольне, на Иване Великом. Как-то так получилось, что Лужков, несмотря на все это поблекшее золото, побеждал уверенно по всем опросам, абсолютно уверенно. И предлагалось не из Кремля, а некими побочными доброжелателями Кремля, предлагалось снять Лужкова с выборов по, я бы сказал, надуманному предлогу. Но он был юридический. Вы знаете, у любого человека, абсолютно у любого, есть какие-то косяки, обязательно где-то запятой не хватает, обязательно где-то точки не хватает. Обязательно что-нибудь да есть, закорючки какой-то не хватает. И у Лужкова что-то нашли доброжелатели Кремля в то время. Напомню, когда вы думаете, что Кремль могучий, а Лужков несчастный, обратите внимание, что ситуация была ровно обратной. Кремль был несчастный, забитый, заплеванный, с Кремлем никто не хотел иметь дело, а все уже давно ушли в «Отечество – вся Россия», как я их называл «Отечество минус вся Россия», Лужкова и Примакова. Все уже там были. Значит, поэтому, когда Кремль, несчастный, забитый, прячущийся от гнева элит, предлагал и рассматривал вопрос о снятии Лужкова с выборов, это была такая, как вам сказать, попытка маленького мальчика напасть и плюнуть в огромного верзилу. Потому что Лужков тогда был неизмеримо сильнее Кремля. Все-таки была запятая. Я помню, как это обсуждалось. Я помню, как было решено, что Лужков, если его снять с выборов, выведет миллионы людей на улицы Москвы, сорвет парламентские выборы, и, в сущности, политический размен заключался в том, чтобы разрешить ему все-таки баллотироваться на мэра, несмотря на то что какую-то надуманную запятую нашли. Но все-таки давайте так: пусть он берет Москву, а мы берем парламент. А следовательно, Россию, а следовательно, президентские выборы. Вот это вещь, которую я не упомянул в предыдущих программах, но сама зацепка, и попытка, и предложение снять Лужкова с выборов 19 декабря 1999 года была, это не очень известный факт.

Мы возвращаемся с вами в февраль. В феврале мы с вами, уже оторвана нога у Басаева, Казанцев идет вперед, Шаманов и Трошев, как ангелы войны, ангелы справедливости, великие, рядом с ним. Там много боевых генералов и прекрасных боевых генералов, я их не буду перечислять, но эти трое держали на себе всю эту войну, и эти трое вызывали какие-то невероятные симпатии и сосредоточие любви и надежды всей нации. Казанцев, Шаманов, Трошев. Они к февралю уже центр Грозного взяли. И дальше, дальше развивается атака. Потом надо сказать, что еще в феврале происходит из значимого. Вы знаете, есть вещи, которые абсолютно значимы. Я говорил, что абсолютно значимым был уход Ястржембского, когда Ястржембский, пресс-секретарь Ельцина, бросает Ельцина и уходит к Лужкову, это не просто сигнал, что кранты, а это вот уже последний гвоздь в гроб Кремля. Но примерно настолько же значимым я считаю уход Добродеева на Российское телевидение в феврале. Для нас это было, ну просто, все расправили плечи, сказали: а вот это последний гвоздь в гроб блока Лужкова и Примакова. Мы точно понимали, что если Добродеев – а это абсолютно талантливый человек – ушел с НТВ от Гусинского, кранты им, все. А НТВ с этих пор обречено. Песочные часы перевернуты, и понеслась, отсчитываются мгновения до гибели прежнего НТВ, которая, как вы знаете, окончательно произошла 14 апреля 2001 года. Это знаковое событие февраля.

Что еще в феврале происходит? Вы сейчас будете смеяться, да и я сильно смеялся – Березовский уезжает на несколько месяцев. А именно на два месяца. То есть в момент, когда все приносят клятву, в момент, когда произошла победа – мы знаем, что выборы еще только предстоят 26 марта, но все уже понятно, в феврале – я застаю Березовского в какой-то момент в сборах. И он мне говорит, что он улетает, он уезжает, насколько я понял, на Карибы, он уезжает. И я слышу крик: положите в спортивную сумку деньги! То есть наличные деньги в спортивной сумке. Яхта уже готова, самолет уже готов, все ждут, все кипит, срочно-срочно. Если я не ошибаюсь, этот отъезд состоялся примерно 8 февраля. Березовский просто уезжает. Деление должностей, место у трона, все это делится без него. Он просто говорит: все, я дело сделал, победа Путина, как я ее вижу, готова, давайте, ребята, вы тут сами, я уехал. Он уезжает, охваченный – мне не хочется обижать, тем более покойного, и входить в какие-то личные детали – он уезжает с прелестной дамой. И вот этим я ограничусь. Поскольку Березовский постоянно влюблялся, в очередной раз он влюблен так, что готов умереть за один только ее взгляд. И в этот момент какие-то нудные ребята его пытаются отговорить. Я помню, как его отговаривал Бадри Патаркацишвили, говоря, что сейчас не время. Я помню, как я его отговаривал, говоря, что ровно сейчас делится влияние, потому что именно сейчас Путин смотрит направо, налево, вокруг себя, на кого опереться, кому доверить целые направления деятельности. И в этот момент взять да и просто улететь, да еще вдобавок, мы же не знали, но оказалось, на два месяца, но это какая-то дичь совершеннейшая. Я это говорил. Но, знаете, влюбленные, они не слышат, все-таки состояние души, которое схоже с болезнью, человек не ест, не спит, только думает о предмете своей любви, поэтому он улетел. Не был на выборах Путина вовсе.

Дальше март. Март запомнился выборами, судьба которых была уже предрешена, наступление в Чечне продолжается, все блестяще, все классно, ровно все наши чаяния воплощались. Мы были счастливы, армия была счастлива. Я часто летал в Чечню. Я брал у Первого канала – надо сказать, Первый канал был щедр ко мне, – я брал иногда даже «Ту-134», самолет, чтобы лично вылететь в Грозный через Моздок. А раз уж у меня был самолет, я забирал офицеров оттуда, я помню, что когда я улетаю из Моздока, пару раз ребята, офицеры русские, сидят на рулежке. Я подхожу и говорю: «Чего сидим?» Они: «Да ждем транспорта». Я говорю: «А куда вам надо?» – «Да в Москву хотя бы долететь!» Я говорю: «Ну, пошли ко мне в самолет».

В марте – триумфальная победа Путина. Путин побеждает с первого тура, это было абсолютно важно, с первого тура надо было победить для убедительности, для того, чтобы все, кто сомневался, из лужковцев и примаковцев, были бы окончательно убеждены. Я вам напомню, что лужковцами и примаковцами тогда была вся чиновничья прослойка России. И вот для того, чтобы убедить чиновничество, нужно было побеждать так, чтобы комар носа не подточил, победа была очень чистая, очень красивая, очень убедительная, с первого тура, и все утерлись. Ну и слава богу. Это было 26-го, а 27 марта враги наши посчитали результат и утерлись.