Оксана Алексеева - Экзамен по социализации

— Не надо. Присмотрите там за ним, он напился. Я дома уже, на такси уехала, — откровенно соврала я, не желая ничего ни с кем обсуждать.

— Точно дома? — почему она не верит?

— Зачем мне врать? Все, Мира, пока. Я спать.

Сразу же отключила телефон, чтобы больше никто не доставал.

Минут десять посидела на лавочке в аллее, но потом замерзла и решила все же идти домой. Сегодня все равно думать не получится. Мне просто все равно. Настолько, что я даже не вздрогнула, увидев Макса у своего подъезда. Вообще ничего ему не говоря, просто прошла мимо. Не хочу сегодня никому ничего объяснять, а он пусть думает тоже, что я расстроена из-за ссоры с Беловым.

Дома вкратце рассказала маме о вечере, заверила ее, что отлично провела время, и та наконец-то отправилась спать. Сама перекусила, приняла душ и ходила по комнате, лениво расчесывая мокрые волосы.

Подошла к окну, чтобы закрыть шторы и случайно обратила внимание на то, что машина Макса так и припаркована возле дома. Он что, сидит в ней или продолжает стоять у подъезда? Зачем? Все же надо включить телефон, хоть что-то сказать. Хоть у нас и болезненная привязанность, но мы на самом деле друг о друге беспокоимся. И я бы беспокоилась о любом из них, даже о Белове, который сегодня снова разнес вдребезги мой мир только тем, что все назвал своими именами. А я не такая эгоистка, поэтому сделаю над собой усилие и заверю, что все отлично. Неужели он стоит возле подъезда? Я скорее по инерции, чем от искреннего любопытства, открыла окно и высунулась наружу, ища его глазами в освещенном дворе.

Какое-то движение в стороне привлекло мое внимание, но сердце остановилось до того, как я поняла, что происходит. Макс подтягивался на выступе лоджии, чтобы перейти к другому, выше. Десятый этаж. Одиннадцатый. Двенадцатый. Остались всего лишь каких-то три метра «зверской кладки», и Макс уже перекинул одну руку, а затем и вторую на выступ не больше сантиметра. Я отшатнулась от окна в ужасе, без малейшего желания это видеть еще хоть секунду.

Жизнь остановилась, слепилась в маленький комок, точку. До того момента, как его рука приземлилась на подоконник. Вторая. Усилие. И вот он — сначала упирается коленом, а потом легко переносит тело в квартиру, бесшумно приземляясь на пол. И теперь только я готова чувствовать, как трясусь всем телом.

А Макс смеется! Смеется!

— Мира будет в ауте! — такого блаженства на его лице я до сих пор, кажется, не видела. — Я сам уверен не был, но черт, как же холодно! Руки вообще перестали чувствовать! Обалдеть можно! Я такое без перчаток ни разу не делал, а температуру явно недооценил.

Он сам закрыл окно и принялся с усилием разгибать, а потом растирать затекшие пальцы. Без куртки, в одной тонкой рубашке, в которой он был в ночном клубе и даже без обуви. Мое тело сложилось пополам, будто ему трудно было оставаться в вертикальном положении, а потом просто осело на пол. Захотелось тоже смеяться от облегчения, но сил хватило только на то, чтобы поднять голову.

— Ты вообще, что ли, ничего не боишься? — голос дрожал.

— Почему же? Я очень боялся, что у тебя на окнах сигнализация! Вот это был бы номер! — он продолжал веселиться, но теперь сел рядом. — Все, Даш, все, дыши. Ты бы видела, что я в Москве вытворял! Мгновенно перестала бы за меня бояться.

— А если бы я не выглянула случайно в окно?! — мне хотелось и плакать, и смеяться, и избить его за такое представление.

— Постучался бы, — он пожал плечами. — Неужели не открыла бы? Ну или назад бы попер.

Я качала головой, пытаясь уйти от переизбытка эмоций. Макс оглядел комнату, приподнялся на колени, схватил болтающиеся на стуле домашние шаровары и протянул мне, продолжая улыбаться.

Ну вот, теперь еще и смущение. Как-то даже и не подумала обратить внимание, в каком я виде. Он поднялся на ноги, продолжая осматриваться. Или давая мне возможность натянуть штаны. Не особо привлекательный вид, но это лучше, чем щеголять в трусах. Хоть сверху додумалась одеть после душа обтягивающую майку.

— Говори тише, — вдруг я вспомнила и об остальном мире.

Родители, конечно, спят, да и звукоизоляция у нас неплохая, но если вдруг услышат, объяснить им, что только что произошло, я бы точно не смогла. Подошла к двери и на всякий случай заперла. Ноги по-прежнему дрожали, поэтому я села на кровать.

Макс продолжал отогревать руки дыханием.

— Ты зачем это сделал? — наконец-то поинтересовалась я.

— Мира услышала звук машины, хотя ты сказала, что дома уже. Она беспокоилась, заставила меня поехать проверить. Отвлекла… А потом ты такая убитая мимо прошла. Вот, решил зайти, поинтересоваться, что с тобой.

Я теперь могла даже усмехнуться:

— Да ничего особенного. Просто так и живу, волнами.

Макс тоже приземлился на кровать:

— Так а что случилось-то? Расскажи, раз уж я так случайно заглянул на огонек. Костя что-то сделал?

— Да нет, — дыхание постепенно выравнивалось. В этот раз я приходила в себя куда быстрее — вот что значит опыт! — У нас с ним нет ничего такого, из-за чего мне стоило бы сильно переживать. Он просто хочет, чтобы Мире было так же больно, как ему.

— Объяснимо, — легко согласился Макс. — Это пройдет у него.

— И еще он сказал… — я замешкалась. — Что мы с тобой, как и он с Мирой, никогда друзьями не будем. Что мы извращенцы, больные…

— Согласен, — и он это понимает! Ну вот что еще добавить?

Я посмотрела на него, спохватилась:

— Слушай, Макс, иди в душ, согреешься. Или в одеяло завернись.

— Да нет, все нормально. Ты мне только дай время отдохнуть, а не выгоняй прямо сейчас, — он отмахнулся. — И нам с тобой лучше обойтись без моего посещения твоего душа.

Еще бы подмигнул! Настолько хитрая физиономия у него была в этот момент. Ну конечно, друзья. А я на секунду представила, каким именно образом он собирается выбираться отсюда.

— Оставайся! Родители до обеда меня точно не потревожат! А там как-нибудь придумаю, как тебя вывести!

— И что, даже рядом разрешишь полежать? — в него Белов, что ли, вселился? Или это после произошедшего, вызвавшего прилив азарта?

Я уже совсем пришла в себя.

— Ты же к девушке друга приставать не собирался!

— А я и не собираюсь, — он вдруг откинулся на подушку и похлопал рядом, зовя присоединиться. — Иди сюда, расскажу подробности. Ты будешь смеяться.

Заинтриговал. Я легла рядом и повернулась в его сторону. Он так и остался лежать на спине, разглядывая потолок.

— Ну давай же, смеши меня уже, — не выдержала я паузы.

Он вдруг приложил ладонь к лицу, задрав локоть вверх. Неужели стесняется чего-то? Это Макс-то?

— Э-э… Я, в общем, перед тем, как лезть, презервативы все вытащил, в машине оставил, — он смеялся. — Чтобы точно не начать приставать. А то думаю, ты как восхитишься моим идиотизмом, потом в душ греться отправишь, а там уже не до таких тонких материй, как «не преследуй меня» и «почти девушка друга».

Я расхохоталась в подушку. Представление, как он об этом размышлял в машине, доводило до истерики. Кое-как успокоилась, перекатилась на живот и уперлась локтями в кровать, чтобы видеть его лицо. Обстановка располагала к интимным разговорам на грани фола:

— А что, без презерватива приставалка не заводится?

Он мельком скользнул по моему лицу одним глазом и снова уставился в потолок.

— Вообще ни разу не было. Мне Сан Саныч прямо сказал, что если я чего подхвачу, то он убьет и меня, и Миру. Так что считай, что у меня фобия.

Во мне проснулся бесенок. То ли от легкости после пережитого шока, то ли он давно ждал своего часа. А скорее, потому, что Макс впервые был настолько уязвим передо мной. И что-то женское во мне заставляло давить на это, дразнить.

— Макс, а сколько у тебя было женщин?

— Не считал, — явно недовольно буркнул он.

— Макс, ну хотя бы приблизительно. Двадцать, тридцать, сотня, тысяча?

Теперь он закрыл лицо и второй ладонью.

— Макс, ты чего там прячешься? Тебе стыдно или ржешь?

Он оторвал руки от лица и с улыбкой все же посмотрел на меня:

— Я, пожалуй, пойду. Что-то тут мне не рады.

Попытался сесть, но я нажала на его грудь, не давая двинуться дальше. Тут же убрала руку.

— Всем оставаться на своих местах! Ну что ты, спайдермен, почему не хочешь откровенничать? Мире-то точно все рассказываешь!