А. Хабутдинов - Институты российского мусульманского сообщества в Волго-Уральском регионе

В 1808 г. в Казанской и в 1822 г. в Оренбургской губерниях у местной администрации и мусульман возникали идеи создания губернских духовных правлений. В 1822 г. чиновники Оренбургского губернского правления предлагали создать в Петербурге Высшее духовное собрание в лице коллегии ахунов, имеющей право апелляционного суда по вопросам церковного права. Уже в начале XIX в. мусульманская элита и ряд чиновников понимали потребность увеличения автономии духовных властей, наличия строгой централизации духовной власти и соответствия структур духовных органов административно-территориальному устройству России. Все эти проекты не были реализованы, и практически единственным механизмом контроля со стороны ОМДС было временное изъятие Указа или отстранение от должности указного муллы[122].

Если за противником жестко не стояли губернские власти, то М. Хусаин смещал его. Так, наиболее серьезной попыткой противостояния политике централизации ОМДС стала деятельность имама деревни Ура Казанской губернии Хабибуллы б. Хусаина аль-Уруви. Мулла Хабибулла учился в Бухаре и Кабуле вместе с будущим муфтием М. Хусаином. Хабибулла развернул свою деятельность главным образом среди мишарей Нижегородчины, где приобрел много шакирдов и мюридов. Благодаря поддержке губернских властей ему удалось занять ключевой пост имама мечети на Макарьевской ярмарке, которая тогда была основным торговым центром татарского мира[123]. При этом он сместил с данного поста своего брата Фатхуллу, назначенного муфтием М. Хусаиновым. В это время имамы Ярмарочной мечети ежегодно назначались из числа лояльных муфтию имамов других регионов. Это было мощным финансовым подспорьем, как для имамов, так и самого муфтия. Нижегородские же власти и мусульмане предпочитали иметь стабильного имама. В 1804 г. Хабибулла отправился в Петербург, где добивался создания самостоятельных духовных правлений в Пензенской, Саратовской, Симбирской и Казанской губерниях. Саратовское губернское правление предлагало вариант создания такого рода Собрания при условии его номинального подчинения ОМДС. Штаты его правления фактически были аналогичны штатам ОМДС, причем предполагалось введение сана муфтия. Отличие состояло в том, что правление должно было финансироваться за счет самих мусульман. В 1813 г. казанский губернатор добился от князя А. Н. Голицына поддержки Х. б. Хусаина[124]. Однако административный ресурс муфтия и неудачное использование Хабибуллой суфийского термина «халифа» (воспринятое властями как претензии на полномочия османского султана и халифа) блокировали его деятельность[125].

М. Хусаин активно способствовал проведению российской внешней политики в Центральной Азии (среди казахов и туркмен) и на Кавказе (в Кабарде). Ему удалось добиться признания «духовной власти» российского муфтия у казахской элиты. В 1797 г. при содействии муфтия учреждается Ханский Совет для управления Малым жузом. По его рекомендации ханом был выбран лояльный России Айчувак. Благодаря усилиям М. Хусаина и Джангир-хана казахи начали учиться в медресе Каргалы, Стерлитамака и Стерлибашево. В 1805 г. муфтий участвовал в «секретной комиссии по делам туркмен». На Северном Кавказе он по поручению правительства организовывал родовые суды у горских народов и принимал присягу на верность России.

Муфтий был сторонником открытия школ европейского образца. 10 сентября 1818 г. он обратился к министру народного просвещения с ходатайством об открытии училища для подготовки духовенства с программой, близкой к программе русских главных училищ в Казани и Оренбурге. Подразумевалось, что лучшие выпускники могли бы продолжить образование в Казанском университете наряду с христианами. Этот проект не был реализован.

В целом первая половина XIX в. упрочила позиции официального духовенства и буржуазии, ориентировавшейся на сотрудничество с государством. Первый муфтий ОМДС М. Хусаин (1788–1824) проводил политику, направленную на подчинение духовенства как ему лично, так и государству. Бухарская традиция, опиравшаяся на подчинение религии государству, отвечала этим целям.

Если Оренбургское и Казанское губернские правления совместно стремились ограничить контроль М. Хусаина за кадрами на местах, то после его смерти они вступили в конфронтацию по поводу назначения будущего муфтия. М. Хусаин скончался 17 июля 1824 г. через три месяца после отставки А. Н. Голицына, в результате чего был изменен статус Министерства духовных дел и народного просвещения. 132-й параграф закона о министерстве гласил, что «муфтии избираются по-прежнему магометанами»[126]. С сентября 1825 г. казанские имамы и купцы при поддержке вице-губернатора Жилькина предложили кандидатуру старшего ахуна Казани, имама 5-й мечети Габдесаттара. Однако на закате своего царствования император Александр I не стремился к выборам и предложил оренбургскому губернатору представить свою кандидатуру. В качестве таковой был выдвинут Габдессалям Габдрахимов, назначенный Указом императора Александра I 30 сентября 1825 г. Новый муфтий вступил в борьбу с казанскими имамами и мударрисами. По утверждению Марджани, объектами его преследований стали имам 4-й («Голубой») мечети Казани Абдуннасир Рахманкулов, имамы 9-й мечети («Иске-таш») Мухаммедвафа б. Фазыл (Сайфутдинов) и Баймурад аль-Менгери (Мухарямов)[127]. Причем Мухаммедвафа б. Фазыл был избран казыем ОМДС.

Высшее духовное образование новый муфтий получил в Казани у Ибрагима Худжаши и в медресе Каргалы у мударрисов Габбаса б. Габдеррашида аль-Кушери и Габдуррахмана б. Мухаммадшарифа аль-Кирмани. В сентябре 1799 г. он стал имамом Оренбургской соборной мечети. Как лидер духовенства центра ОМДС, он вступил во вполне ожидаемый конфликт с муфтием М. Хусаином в 1802 г. В 1805 г. по просьбе хана Малого жуза Айчувака и Оренбургского губернского правления Габдрахимов стал ахуном и мударрисом. Он часто выполнял дипломатические и разведывательные поручения правительства в Казахстане и Средней Азии. В 1823–1824 гг. состоял членом комиссии по решению ордынских дел под председательством ханов Ширгазы и Айчувака. Тесному сближению Габдрахимова с казахской знатью способствовало то, что ахун занимался обучением их детей в собственном медресе. Все расходы на обучение и проживание детей казахских ханов и старшин оплачивала российская казна.

В 1830 г. по указанию властей Г. Габдрахимов принял непопулярную среди мусульман меру, требующую отказа от похорон в день смерти. 9 февраля 1827 г. последовало утвержденное императором мнение Государственного Совета о погребении умерших через три дня после кончины. Вышеупомянутый старший ахун Казани, имам 5-й мечети Габдесаттар б. Ахмет (Сагитов), по запросу Казанского губернского правления указал, что данное решение противоречит шариату. В поддержку его позиции выступил муфтий Таврического Магометанского духовного правления. Однако муфтий ОМДС Г. Габдрахимов заявил, что закон 9 февраля 1827 г. можно распространить на мусульман. Данная норма была утверждена Указом Сената 13 мая 1830 г.[128]

При Габдрахимове был полностью укомплектован штат ОМДС, который в 1836 г. значительно расширился (до 17 человек) и просуществовал в таком виде до 1917 г.[129] Муфтий был инициатором строительства зданий религиозного назначения в Уфе (Первой соборной мечети, вакуфного дома и резиденции ОМДС). По инициативе Г. Габдрахимова после эпидемии холеры 1831 г. начинается обучение мусульман-лекарей для башкирско-мещеряцкого войска на медицинском факультете Казанского университета. В 1834–1865 гг. Первую Казанскую гимназию окончили 22 мусульманина, а в 1840–1860 гг. в Казанском университете обучался 31 мусульманин. Среди них был будущий муфтий ОМДС М. Султанов (муфтий в 1885–1915 гг.). Габдрахимов написал брошюру «Польза человеческого рода» (1834), в которой изложил краткую историю медицины, доказывал ее пользу и необходимость для человечества, утверждал, что «наука врачевания» по степени важности для человека находится на втором месте, уступая только богословию. Он боролся против пьянства среди мусульман, а также таких народных праздников, как сабантуй и джиен.

После смерти Г. Габдрахимова в 1840 г. Оренбургское губернское правление не выдвинуло кандидатов, выступило против попытки ряда имамов выдвинуть кандидатом ахуна д. Туркеево Белебеевского уезда Оренбургской губернии Габдельхалика Ахтямова[130].

В итоге решение было принято в Петербурге. В рамках реформ Николая I по созданию бюрократического государства в 1836 г. был создан Устав ОМДС. Император и его брат, великий князь Михаил Павлович, уделяли большое внимание религиозному воспитанию мусульман-военнослужащих. В крупнейших городах Волго-Уральского региона существовали должности военных ахунов, имамы были назначены в ряд основных военно-морских портов, на казенный счет содержались мечети при Казанском пороховом и Ижевском оружейном заводах. С 1850 г. была создана должность главного ахуна башкирско-мещеряцкого войска в лице имама мечети Караван-Сарая в Оренбурге. Из этой среды в 1840 г. был назначен новый муфтий ОМДС Габдулвахид Сулейманов. Первые два муфтия (М. Хусаин и Г. Габдрахимов) были известны как высокообразованные улемы и мударрисы, связанные с властями и национальной буржуазией Оренбургской губернии. Сулейманов не имел такого опыта и образования. С 1822 г. он был гражданским имам-хатыбом г. Санкт-Петербурга, затем преподавателем мусульманского вероучения в ряде военно-учебных заведений столицы. Их куратор, великий князь Михаил Павлович, сыграл ключевую роль в назначении нового муфтия. Муфтий стремился придать ОМДС статус губернского учреждения, выводя его тем самым из-под контроля оренбургского губернатора. Но усиление контроля властей над мусульманами армии, флота и военных предприятий не означало стремления центра придать больше влияния ОМДС. К середине века оно уже не было нужно властям для продвижения вглубь Азии, так как приоритет был отдан присоединению Казахстана и Центральной Азии к России[131].