Андрей Зубов - Лекции по истории религий

Понятие слова Божия появилось задолго до апостола и евангелиста Иоанна Богослова, в греческой философии, а на самом деле еще и до нее; как я вам рассказывал, оно было известно по крайней мере уже Египту, а скорее, и намного раньше. Конечно, речь идет не о произносимых нами словах, это образ: то, что хочет сказать про Божественное бытие человеческий язык. Почему именно слово? Слово – очень интересная вещь. Вот я произношу слово: безусловно, это мое проявление, результат моей внутренней работы, работы моего ума, да всей даже моей жизни. Речь грешного ли и гадкого или чистого и праведного человека не оставляет сомнений в том, что он собой представляет. Я часто замечаю по себе, как каждая гадость, даже тайно мною сделанная, потом против моей воли выходит наружу в слове. Надо только иметь ухо, чтобы слышать. Человек проявляет себя в слове: слово – это он сам. И в то же время не он сам – потому что слово может жить независимо от говорящего; пусть оно потом и не развивается, не изменяется, но будет продолжать оказывать воздействие на окружающих, когда уста затворятся. Вот я сказал нечто, предположим, сочинил стихотворение, оно понравилось, его запомнили, передают из поколения в поколение – и даже в отсутствие письменности слово живет. Оно воспитывает; хорошее слово может воспитать поколения людей после смерти сказавшего его, а плохое – отравить много поколений. Тем более когда появились различные способы фиксации слова – письменные, после электромеханические, цифровые… Слово продолжает жить вне человека, и все же оно всегда соединено с человеком: мое слово может быть только тем, что я сказал. А потом оно будет влиять на другого уже в зависимости от того, каков он, этот слушающий; будет всегда соединение двух, диалог.

Почему же для Сущности, Которая воплотилась и вочеловечилась, богословы взяли древнее понятие Логоса, Слова? Логос был вполне Богом – так же, как мое слово – это вполне я. И в то же время это явление имело особую природу, свое естество, подоснову, ипостась, как любят говорить греки. Одна сущность, но разные основания – ипостаси. Так же, как и слово – это и я, и не я. В этом смысле Слово стало плотью и обитало с нами, и этим Словом сотворен мир, это Слово всегда у Бога. И потому мы, входя через Человека Христа в Божество Христа, входим в саму полноту Божественного бытия, больше которой просто нет. Представим себе на минуту, что Бог хочет сделать наибольший из возможных даров: Он может сделать Свое творение, то есть нас с вами, подобным Себе, творение – Творцом, человека – Богом. Большего дара и помыслить невозможно. Другое дело, что очень многие религии говорят, что этот дар невозможен, что между человеком и Богом пропасть, стена. Но для того-то и пришел Христос, чтобы эту пропасть перекрыть. Единственный Посредник между Богом и человеком – Человек Иисус Христос, говорит апостол Павел (1 Тим. 2:5).

Решение, предложенное христианством и дающее нам максимально возможную полноту бытия, то есть замена нашего относительного, тварного человеческого бытия полнотой бытия Божественного, и ни на копейку меньше, – не единственный вывод из трагедии грехопадения; есть и другие решения. Возможно такое логическое построение: Адам пал из-за своеволия, он нарушил закон Божий. А вот я и вы, мы будем всячески стараться выполнить волю Божию, будем во всем покорны Богу до последней капли нашей жизни. Мы все не идеальны, и христиане мы не идеальные, человек, даже самый святой, пока живет в этой плоти, идеальным быть не может. Но мы будем изо всех сил стараться. Разве Бог не может своей силой изменить и вырвать из нас это семя греха? Разве Он слаб, что не может простым актом Своей воли спасти того, кто полностью предан Ему? Спасти без схождения в этот мир – такого таинственного и сложного для понимания.

Конечно, Бог может все, скажем мы. Бог всесилен, и, следовательно, Он может вывести человека из состояния греха и может вернуть ему первоначальный статус Адама до грехопадения. Вторая великая религия человечества, а именно ислам, именно так и рассуждает. Факт грехопадения есть, но Бог велик и милосерден. Он видит желание человека подчиниться Богу, исправить дело Адама: Адам был непокорен, а я покорен – слово «ислам» и означает «покорность», – и Бог выведет меня из бездны греха, вернет в Эдем, в тот великолепный сад жизни, который Адам утратил из-за своеволия. Это предельный уровень ислама – но не предельный уровень милости Божией. Ислам просто компенсирует акт Адама, делает второго Адама – нас с вами в данном случае – как бы свободным от греха Адама. Возвращает нас в Эдем, но ни в малой степени не делает Богом, не вводит в Божественную природу – ислам не ставит задачи обóжения, теозиса. Аксиома ислама: человек никогда не может стать Богом, но должен стараться быть другом Божьим. Вали аллах – друг Божий, так именуют святых в исламе, а представить себе соединение твари и Творца, тварного и Его Сотворившего – для мусульманина это кощунство. Потому-то они и считают христиан кощунниками, которые замышляют то, чего не может и не должно быть.

И действительно, если отказаться от этого предельного уровня, от уровня обóжения, то ислам вполне годен и хорош – он исправляет грех Адама, человек вновь становится безгрешным, только не становится Богом. А между безгрешностью первого Адама и божественностью христианина, достигшего спасения, – бездна, так как первый Адам имел образ Божий, но Богом не был, а мы через Христа входим в бытие Божие, получаем Божественную природу, Божественную сущность. Это – особенность христианства, его отличие от всех остальных религиозных устремлений человечества.

Я не буду вам подробно рассказывать о Коране, поверьте, это прекрасная книга, полная глубокой и сильной веры, глубочайшей любви к Богу, но, если суммировать ислам, как бы соединить его в нечто целое, его цель – исправление греха Адама, и только; надежда на Бога как на Того, Кто оценит твой подвиг, – но не дерзновенное упование стать Богом. Запомните навсегда: Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом, меньшей цели у христианина нет, иначе мы не христиане.

Наконец, последний, третий путь – иудаизм. Тут произошла настоящая трагедия, смысл которой апостол Павел приоткрывает нам в большей степени, чем ученый-религиевед вроде меня, несчастного. Произошло следующее: как вы помните, в Послании к Римлянам апостола Павла прямо говорится, что мы не должны возноситься перед Ветхим Израилем, ибо он не принял Своего Христа, не узнал Его, для того чтобы вошла полнота язычников – мы с вами. Иудеи до сих пор ждут Мессию, Который уже пришел. На самом деле, как это страшно – ждать того, кто пришел, кто уже рядом с тобой, а ты не ведаешь, не узнаешь его… Жизнь еврейского народа – это двухтысячелетнее тягостное, тяжелейшее ожидание с надеждой, разочарованиями, самообманами.

Иудеи, подобно мусульманам, отнюдь не ждут Богочеловека, а ждут мессию – человека, льва из колена Давидова, того, кто восстановит тысячелетнее царство Израиля. Мы не должны строго судить современных иудеев: того же ждали и апостолы – ведь они уже после воскресения Христа, перед Его вознесением задавали Ему вопрос: «Учитель, не в это ли лето Ты восстанавливаешь царство Израиля?» Разве не просили Иаков и Иоанн, два наиболее, может быть, великих апостола, «сыны грома», как их наименовал Сам Христос (вернее, их мать просила за них), чтобы один сел у Христа, когда Он будет в Своем царстве, по правую руку, а другой – по левую? Израиль жил ожиданием земного царства, которое просветит все народы светом истины, – не какого-то третьего рейха, который всех захватит и всеми будет владеть, а царства, которое должно просветить светом истины язычников. Израиль всегда жил надеждой – конечно, не без тщеславия (но кто из нас не тщеславен?), – что через Израиль свет истины придет всем народам, и в том новом царстве, от семени Давидова, просветятся народы. Пророчества ветхозаветных пророков Исаии и Иеремии о том, что Израиль будет горой, к которой притекут все народы, были на слуху у апостолов. И они до сих пор на слуху, до сих пор, разворачивая свитки, их читают в синагогах по всему миру.

Но Он пришел, и Его царство не от мира сего. И вот это-то очень тяжело понять. Поэтому, когда происходит обращение, когда тот или иной человек, по крови своей из племени Давидова, приходит ко Христу, это великий подвиг: он отказывается от ожидания своего народа, личным выбором говоря: «Я знаю, что Тот, Кого ждет мой народ, уже пришел». Очень тяжелый подвиг. И когда-нибудь, если верить апостолу Павлу – а я думаю, у христиан нет оснований ему не верить, – наступит такой день, когда весь Израиль спасется, весь еврейский народ обратится к своему истинному Спасителю.

Но пока Израиль ждет своего Мессию, он не принял Христа и называет Его обманщиком из Назарета, одним из тех многих, кто приходил обманывать народ. Неверующие евреи, разумеется, с удовольствием говорят, что все великое, в частности и Христос, происходит из Израиля. Но верующие иудеи не принимают Христа и тем более Его апостолов, особенно не любят апостола Павла, который создал Церковь из язычников. Не случайно ведь, вы помните, пока апостол Павел на башне Иерусалимской цитадели говорил о том, как его призвал Господь в Сирийской пустыне, иудеи слушали с большим вниманием и интересом, но как только он сказал, что ему явился Христос в Иерусалимском храме и сказал «Я тебя пошлю далеко к язычникам», раздались крики: «Истреби от земли такого! ибо ему не должно жить!» (Деян. 22:22). Ведь спасение-то должно быть от иудеев и через реальное, телесное царство, как думал израильский народ, – а оказалось, что нет. Оказалось, что все, связанное с земным царством, гроша ломаного не стоит. А царство, которое открывается человеку, не от мира сего – это Божественное бытие. То самое Царство Божие, которое не придет видимым образом, и когда вам скажут, что оно здесь или там, не верьте; но «Царство Божие внутри вас есть», как объясняет своим ученикам Господь Иисус. Оказывается, Царство Божие – не какая-то политическая совокупность, не особая человеческая общность и даже не территория, а выбор – сказать Богу да, а не «нет». Скажете Богу – «да», и тогда Бог будет царить в вас, тогда Царство Божие будет в вас. Все остальное – лишь следствие этого выбора. И как было во времена Адама в Эдеме, так и во времена нынешние, и до тех пор, пока стоит мир, будет выбор для каждой души и для каждого человека. Выбор между «да» и «нет» в диалоге с Богом. А что же другие народы, нехристиане? Путь ислама во многом для нас назидателен. Не забывайте, ислам появился уже после христианства, через шесть с половиной столетий, и завоевал значительную часть мира, причем не огнем и мечом, а в первую очередь словом. Христиане Египта и Антиохии с восторгом раскрывали ворота перед войсками халифа Омара и с еще большим восторгом прогоняли византийских наместников – так что разговоры о насильственном завоевании, мягко говоря, сильно преувеличены. Почему же ислам распространился в восточнохристианском мире, а сейчас, как вы знаете, довольно быстро распространяется на Западе? По одной простой причине: высшая цель христианина христианами была забыта. А раз христианство оказалось всего лишь этнической религией греков ли, русских ли, их «традиционной религией», совокупностью нравственных норм и обычаев, то, право же, ислам значительно лучше.