Анастасия Герасимова - Вензель императора

Часового на посту, к вящей радости мальчиков, не оказалось. Ребята тихонько проникли через калитку в сад, несколько приведенный в порядок к приезду государя, но все равно сохранявший еще признаки запущенности, залезли на огромный раскидистый дуб и притаились среди листвы. Гаврила, давно отвыкший от древолазания, остался караулить на улице.

Прошло десять минут, и вдалеке послышался стук копыт, заглушаемый криками толпы.

– Едут, едут! – взволнованно прошептал Павлик.

Улица моментально заполнилась народом. Лица у всех были радостные, многие мужчины подбрасывали шапки. Впереди ехали попарно двенадцать лейб-казаков, среди которых мальчики разглядели и Андрея Петровича. За казаками следовал экипаж, запряженный четверкой гнедых коней. В нем восседали их величества. Император был одет в черный мундир, на голове его красовалась лаковая фуражка. Он с улыбкой приветствовал толпу, изредка наклоняясь к царице и что-то ей говоря.

Государыня оказалась красивой, изящной женщиной. На бледном лице ее, обрамленном светлыми локонами, виднелись темно-красные пятна. Как и государь, она улыбалась и приветствовала народ, но было заметно, что многодневная дорога сильно утомила ее величество.

Процессия подошла к воротам дворца. Остановившись, казаки громогласно грянули:

– Ура его величеству императору Александру Павловичу и императрице Елизавете Алексеевне!

– Ура! – эхом отозвалась толпа.

Ребята с жадностью вглядывались в фигуру государя, оказавшегося почти под деревом, на котором они прятались, но листва мешала им разглядеть его лицо.

– Ура его величеству государю императору! – вновь прокричали казаки.

– Ура! – в новь громогласно повторила толпа.

– Ура! – забыв обо всем, закричали Петя и Павлик, раскачиваясь от восторга на ветке.

И напрасно! Послышался треск и отчаянное: «Ай!» Лишь в последний момент мальчики успели схватиться за другую ветку, чуть-чуть не покатившись кубарем под колеса государевой кареты. По счастью, их вопль растворился в крике толпы, и лишь император с императрицей удивленно подняли головы вверх и стали всматриваться в крону дерева. Увидев лицо государя, мальчики ахнули – они узнали в нем таинственного господина, так приветливо разговаривавшего с ними на берегу моря!

Царь заметил ребят и улыбнулся. Затем как ни в чем не бывало повернулся к жене:

– Не волнуйтесь, моя дорогая, это просто птицы. Они тоже радуются вашему приезду, – донесся до ребят знакомый приятный голос.

Коляска подъехала к крыльцу. Государь вышел из экипажа первым, подал руку Елизавете Алексеевне. Та, опираясь на супруга, медленно спустилась на землю. Повернувшись к народу, император еще раз помахал рукой, и царская чета скрылась за дверями дворца.

…Когда улица опустела, Петя и Павлик незаметно спустились с дерева и помчались домой. Проникнув в свою комнату никем не замеченные, они мигом переоделись в домашнее платье. Петя, тяжело дыша, повалился на кровать.

– Кто бы мог подумать! – немного отдышавшись, произнес он. – Кто бы мог подумать, что мы уже больше недели знакомы с государем!

– Да-а, – задумчиво протянул Павлик. – А ведь скажи, Петя, в том господине сразу чувствовалось величие и благородство?

– Да, я сразу понял, что это не простой человек! Теперь понятно, откуда он знает наших родителей!

– Удивительно только, как он их вспомнил, – заметил Павлик. – Вокруг царя всегда столько важных персон!

– На то он и государь, чтобы, как отец родной, помнить своих верных подданных! – парировал с достоинством Петя. – Ладно, Павлик! Я, пожалуй, немного посплю. А ты что будешь делать?

– Я пойду в сад, почитаю, – ответил он и направился к двери.

– Спасибо тебе, Павлик, – крикнул ему вдогонку Петя.

– За что? – удивленно обернулся тот.

– И за то, что остался со мной, и за то, что согласился на дерево лезть. Без тебя я бы струсил.

– Ты бы для меня сделал то же самое, – улыбнулся брат.

– Верно, – согласился Петя. – Но все равно спасибо!

К несказанной радости ребят, об их приключении никто не узнал. Пете, несмотря на тайную стремительную прогулку, было намного лучше, и Марья Алексеевна в который раз восхваляла доктора Лакиера и его волшебные порошки.

На следующий день во дворце снова был прием, куда были приглашены и Никольские. Из дома Папкова Андрей Петрович и Марья Алексеевна вернулись в хорошем расположении духа, единственное что – госпожа Никольская казалась бледнее обычного.

– Подождите, подождите, мальчики, – остановил полковник сыновей, готовых осыпать родителей вопросами. – Дайте вашей матушке прийти в себя, разве не видите, что ей нездоровится?

Марья Алексеевна прилегла на кушетку.

– Ах, детки, это был удивительный прием, и государь с государыней такие приветливые, такие обходительные! – промолвила она, откидываясь на подушку.

– Да, очень приятно, что государь не забывает верных слуг своих, – подтвердил Андрей Петрович, расположившись в кресле напротив жены.

– Но вот что удивительно, – продолжала Марья Алексеевна. – Его величество с таким интересом расспрашивал отца и о тебе, Петя, и о тебе, Павлик, будто знаком с вами лично!

Мальчики переглянулись.

– А ведь государыня больна, неизлечимо больна, – вдруг понизив голос, добавила она. – Мне это по секрету сказала Вера Кирилловна Никишина, а та слышала случайно разговор фрейлин ее величества.

– Марьюшка, ну это уже лишнее ты говоришь! – недовольно поморщился Андрей Петрович. – Зачем обращать внимание на то, что говорят старые сплетницы!

– Это Вера Кирилловна-то – сплетница?! – всплеснула руками госпожа Никольская. – Как тебе не стыдно, Андрюша, так говорить!

– Ну ладно, только не волнуйся! Борис Львович запретил тебе нервничать! – Андрей Петрович многозначительно взглянул на супругу. – Может, уже скажем им?

– О чем? – хором спросили сыновья.

– Петенька! Павлик! – Марья Алексеевна сжала руки сыновьям. – У вас скоро будет сестренка!

– Почему ты уверена, что сестренка? – перебил супругу Андрей Петрович. – Может быть, братец?

– Нет, Андрюша, сестренка, я это сердцем чувствую. Ну как, детки, вы рады?

Петя и Павлик запрыгали по комнате.

– Рады?! – закричал Петя. – Еще как рады!

– А давайте назовем ее Елизавета – в честь государыни императрицы, – предложил Павлик и вопросительно взглянул своими голубыми глазами на Марью Алексеевну.

– А это ты здорово придумал, дружок! – откликнулась она. – И как это нам самим не пришло в голову, а, Андрюша?

Все согласились, что это очень удачная мысль.

Мальчики очень надеялись, что их приключение на Греческой улице останется тайной для родителей, но на следующий день привычную тишину в доме Никольских нарушил крик Андрея Петровича, только что вернувшегося из дома Папкова:

– Петр! Павел! Немедленно идите сюда!

Мальчики, почуяв неладное, бросились в отцовский кабинет, откуда доносился голос отца.

– А, вот вы где! – полковник был вне себя от гнева. – Это надо же было так опозорить семью! Прихожу я к государю, а он мне рассказывает, как видел моих сыновей на дереве в палисаднике царского дворца! В день приезда государыни! Да я от стыда чуть сквозь землю не провалился! Ну Петр – еще ладно, но от тебя, Павел, я такого вообще не ожидал! – Андрей Петрович в изнеможении опустился в кресло перед камином.

Петя и Павлик стояли перед ним опустив головы.

– Что же вы молчите, объясните свое поведение, судари! – в згляд Андрея Петровича был как никогда суров.

– Отец, – робко начал Петя, – мы ничего плохого не сделали. Мы только хотели хоть одним глазком взглянуть на торжество! А моему здоровью это совсем не повредило. И не ругай, пожалуйста, Павлика. Это была моя идея, он долго не соглашался.

– Но лезть на дерево в чужом саду, да еще царском! Уму непостижимо! – полковник никак не мог успокоиться.

– Простите нас, пожалуйста! Мы больше никогда-никогда вас не ослушаемся, – сказал Павлик.

– Ладно! В последний раз прощу! – с мягчился наконец Андрей Петрович. – Спасибо государю, что он не предал ваш поступок огласке, иначе весь город надо мной потешался бы! Одно не могу взять в толк, откуда он только узнал, что вы мои сыновья?

Мальчики переглянулись, а Андрей Петрович вынул из нагрудного кармана сюртука изящные часы.

– Вот, хотел показать вам.

– Что это, отец? – спросил Петя, подходя ближе.

– Подарок его величества, – с гордостью ответил полковник.

Петя и Павлик в восхищении разглядывали великолепные золотые часы, крышка которых была усыпана драгоценными камнями: тут были и прозрачные, как слеза, алмазы, и красные, как кровь, рубины, и голубые, как небо, сапфиры… Никольский нажал на крохотный рычажок, и взору ребят предстал вырезанный из слоновой кости циферблат. На внутренней же стороне откидной крышечки часов была выгравирована украшенная завитками заглавная буква «А» с изящной короной над ней.