Владимир Чугунов - Авва. Очерки о святых и подвижниках благочестия

Но если церковная организация не должна остаться навсегда крепостью обскурантизма и реакции и быть приютом более для усталых и отсталых, чем для работников и мужей, то необходимо должна начаться рядом с общей молитвой и общая соборная жизнь в церкви, жизнь, полная духовных даров, в том размахе и диапазоне, от которого не может и не должен отказаться современный человек, даже если бы он этого хотел, а следовательно, должно начаться и культурное творчество.

Церковная ограда должна вместить в себе не один только дом для инвалидов и богадельню, для которых в ней находилось место до сих пор, но и рабочую мастерскую, и учёный кабинет, и художественную студию…

Должна вновь возродиться церковная жизнь, но не на основе инквизиционного режима, а на основе свободного общения и соборного творчества, так чтобы для участия в творчестве культуры не нужно было удаляться в «страну далече», за пределы соборной жизни и церковного общения.

Итак, христианская культура, церковное творчество – такова всемирно-историческая задача, которая ставится нашему веку.

Не наше дело спрашивать, в какой мере осуществима эта задача, – это решит за нас Вышняя воля, мы только должны определить, действительно ли она существует, и если да, должны посильно работать для её разрешения.

Трудно себе представить, насколько изменилась бы вся наша жизнь, какими радужными красками расцветилась бы она, как стала бы легка и благостна, если бы вспыхнуло подлинное пламя христианского творчества и вдохновения, если бы в церкви восстановилась та полнота жизни, которой жаждет современный человек.

И вся культура, освещённая внутренним светом, оказалась бы светопроницаема, полна света и жизни. Задача эта превышает не только силы, но и разумение одного поколения, это идеал, а не практическая программа. Но этот идеал даст вполне определённые указания, создаст соответственные настроения и чувства и заставит бороться с настроениями, чувствами, мнениями, ему противоречащими.

Противоречит же ему тот дух отрешённости, который прочно утвердился в современном церковном сознании и который питается самодовольным, но безосновательным мнением, что в «культуре» всецело царит тёмное, сатанинское начало.

Между тем там ключом бьёт жизнь, которой не нашлось места в церковной ограде, накопляется всемирно-исторический и общечеловеческий опыт, который необходим и для церковного сознания; ведь даже и с строго догматической точки зрения допустимо так называемое «естественное» откровение, и кто же поставит ему границы и пределы, кто скажет, что нет ему места в теперешней «светской» культуре?

Поэтому нужно любовно, без кичливости, но с христианским смирением открыть своё сердце «светскому» миру и, может быть, тогда и старший брат вместе с Отцом дождётся радостного дня, когда увидит, что блудный сын был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся.

И с той и с другой стороны должна быть признана обоюдная вина и принесена духовная жертва, и тогда естественно возникнет взаимное притяжение, и воссоздастся живая, творящая, взыскующая грядущего града, воистину воинствующая церковь.

«Се стою у дверей и стучу…»

Как известно, отец Сергий был основателем Православного Богословского института в Париже. С его открытия в 1925 г. и до своей кончины он был его бессменным деканом, а также профессором кафедры догматического богословия. Под его руководством «Сергиевское Подворье», как стали называть комплекс институтских строений с храмом во имя преподобного Сергия Радонежского, выросло в крупнейший центр православной духовности и богословской науки в зарубежье. Пастырская, профессорская и руководящая работа в институте – ядро всей деятельности отца Сергия в последние двадцать лет его жизни. Эта деятельность была чрезвычайно многогранна. Помимо дел, связанных с институтом, и помимо богословского творчества, отец Сергий уделял большое внимание ещё по меньшей мере двум сферам: духовному руководству русской молодёжью и участию в экуменическом движении. Центральным руслом религиозной активности русской молодёжи за рубежом стало Русское студенческое христианское движение. Отец Сергий был одним из главных его отцов-основателей. Он участвовал в его зарождении, в первых съездах РСХД (Русское студенческое христианское движение) в Пшерове (Чехословакия) и Аржероне (Франция) и продолжал постоянно его курировать, оставаясь для членов Движения незаменимым наставником и авторитетом. В работу экуменического движения отец Сергий включился в 1927 г. на Всемирной христианской конференции «Вера и церковное устройство» в Лозанне. До конца 1930-х гг. он принял участие во многих экуменических начинаниях, став одним из влиятельных деятелей и идеологов движения; в 1934 г. он совершил большую поездку по США. Наиболее перспективным направлением в экуменической сфере оказалось сотрудничество с Англиканской церковью. Объективные возможности для сближения между православием и англиканством указывались и «были признаны со времён А.С. Хомякова»; трудами отца Сергия и его сподвижников (отца Георгия Флоровского, Н.М. Зернова, Г.П. Федотова и других) они начали воплощаться в жизнь.

В марте 1927 г. Архиерейский Синод Русской Православной Церкви в Карловцах направил митрополиту Евлогию (Георгиевскому) послание с обвинением протоиерея Сергия Булгакова в том, что своим учением о Софии – Премудрости Божией он «вносит модернизм в учение Православной Церкви», с требованием расследовать этот вопрос.

В сентябре 1935 г. поступило аналогичное, но ещё более резкое послание от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Сергия (Страгородского) с обвинением, что «учение Булгакова о Софии – Премудрости Божией нецерковно и противоречит церковному учению, иногда повторяя ереси, уже осуждённые Церковью». Богословская система Булгакова, построенная на этом основании, «настолько самостоятельна, что может или заменить учение Церкви, или уступить ему, но слиться с ним не может». Это послание содержит ряд существенных аргументов против богословских трудов отца Сергия.

В 1936 г. митрополит Евлогий получил новое извещение, что Карловацкий собор вынес постановление признать учение протоиерея Сергия Булгакова ересью и организовать Комитет для охраны православной веры от лжеучений.

Митрополит Евлогий, отстаивавший – согласно учению апостола Павла «внутреннюю духовную свободу в Церкви», выступил на защиту протоиерея Сергия Булгакова, «зная драгоценнейшие качества этого одарённого, высокодуховного пастыря». Всякий раз митрополит Евлогий собирал Епархиальный Совет в Париже и предлагал отцу Сергию дать ответ на все выставленные против него обвинения. Обстоятельные доказательства убедили Епархиальный Совет в несостоятельности выставленных против системы отца Сергия аргументов, и, в частности, выяснили, что обвинение митрополита Сергия (Страгородского) было вынесено лишь по «донесению», единолично, без непосредственного ознакомления с его богословскими трудами и без всякого церковного обсуждения. Протоиерей Сергий Булгаков был полностью оправдан и продолжал до конца жизни оставаться профессором догматического богословия в Православном Богословском институте в Париже».

Примечательно, что главный критик протоиерея Сергия В.Н. Лосский в одной из своих последних работ (1957 г.) призывает всех богословов к риску осмысления ещё не определённых вероучительных вопросов: «Лучше мыслить о Святой Троице, принимая на себя риск всегда возможных ошибок, чем только повторять священные формулы в ленивом и самодовольном безмыслии, оставаясь чуждым и их содержанию и силе. Верность преданию – не инертна, а динамична. Без новых и новых усилий богословской мысли не может быть подлинной верности преданию Отцов Церкви».

В 1939 г. у отца Сергия был обнаружен рак горла. Он перенёс операцию, утратил способность говорить, служить, читать лекции. Начавшаяся Вторая мировая война ограничила ещё более сферу его трудов. Однако до последних дней жизни, в тяжёлых условиях оккупированного Парижа, он не прекращал работать над новыми сочинениями и совершать богослужения. Его творчество обладает редкой цельностью: всем его главным темам он сумел подвести итог и дать отчётливое завершение. Как и в каноне Священного Писания, свою последнюю книгу («Апокалипсис Иоанна») он закончил незадолго до смерти.

01.01.1941 года в Сергиевском подворье в Париже отец Сергий оставил такое завещание:

«Прошу устроить мои похороны возможно дешевле и проще, без всяких лишних расходов. У меня нет средств, и всё, что будет израсходовано лишнего на похороны, тем самым будет отнято прежде всего от самых моих близких или вообще от кого-нибудь из нуждающихся, которым может быть отдано в качестве венка надгробного, в некоторое хотя бы возмещение моего собственного нечувствия. Просил бы и цветов не возлагать, не заслужил их. «Господня земля и исполнение ея, вселенная и все живущие на ней». У меня нет никакого пожелания относительно места погребения, после изгнания из родины, где я преждевременно избрал себе место около могилы сына на Кореизском кладбище. Если возможно, я хотел бы быть погребённым в одной могиле вместе с женой моей (но она скончалась через год после смерти мужа, в 1945 – примечание автора), однако если это не вызовет больших трудностей и будет вообще исполнимо. Однако я прошу положить мне в гроб горсть родной земли, зашитой в ладанку и взятой с могилы моего сына, соединив её с горстью святой земли из Гефсимании, заключённой в мешочке под моими иконами (землю эту, оставшуюся, можно раздать желающим).