Эмма Неважно - Застрять во времени

Не могу больше писать, громко стучат в дверь. Гермиона, быть может, пришла?

Позже.

Какой ужас!

К нам в комнату два часа назад постучалась МакГонагалл и с испуганным лицом велела следовать за ней в Больничное крыло — нашли Гермиону в почти мертвом состоянии. Я хотела не будить Лизу — ее лицо только–только разгладилось, но подумала, что это не правильно — ведь Лиза переживала не меньше меня. В общем, я ее разбудила и мы почти бегом направились в Больничное крыло. Гермиона лежала вся мокрая и бледная, как утопленница, на уже мокрой кушетке. Рядом сидел такой же промокший до нитки — вот уж чудо из чудес! — Поттер, держал нашу однокурсницу за руку и что–то ей говорил. Сомневаюсь, что она его слышала, но могла ли я язвить в такой ситуации? Мы просидели в тишине примерно полчаса, пока мадам Викури металась по госпиталю от разных полочек с лекарствами до койки Гермионы. Вскоре труды целительницы дали свое — Гермиона закашлялась, из ее рта полилась попавшая вода. Она еще кашляла несколько минут, пока более или менее не пришла в себя и не села в кровати. Она удивленно оглядела нас своими большими темными глазами. Взгляд ее остановился на Поттере, но не надолго — легкий румянец тронул ее щеки и она отвела взгляд. Не показалось, однако… Поттер тоже самую малость покраснел, но взгляда не отвел. Он не задавал никаких вопросов, просто молчал, когда мадам Викури уже разрешила ей говорить, не то, что мы — мы тихо, заботливо, но осторожно спрашивали, что случилось, но она рассказала какую–то небылицу про то, что прогуливалась около берега, но гигантский кальмар решил ею полакомиться. Доля правды тут угадывалась, но я решила ни о чем ее больше не спрашивать и сжала руку сидящей рядом Лизы, чтобы она тоже не вздумала. Но та, кажется, и не собиралась. Вскоре мадам Викури дала ей снотворное и наша однокурсница заснула. Лиза полушепотом спросила Джеймса Поттера Джеймса, что он знает о случившемся, но тот не то, что не подтвердил историю Гермионы — он вообще ничего не сказал. Будто и его подменили. Странно все это…

От лица Гермионы.

Родной мой… Как же я люблю тебя… Как же ты вовремя…

Когда меня потащил на дно гигантский кальмар, я услышала крик, а после меня потащили в обратную сторону… То есть, конечно, не потащили, а понесли. Сквозь полуоткрытые веки я увидела лицо испуганного не на шутку Джеймса. Он нес меня подальше от озера. Неужели он нырял за мной в озеро? Идиот! Но такой родной, любимый идиот… Вскоре мои глаза закрылись, а очнулась я уже в Больничном крыле. Вокруг меня сидели Лиза, Лили и Джеймс, носилась туда сюда мадам Викури, а МакГонагалл стояла где–то в отдалении… Девочки расспрашивали меня о том, что произошло, но я соединила толику правды с ложью… Никогда еще столько не врала! Они поняли, что я сказала не правду, но промолчали. Потом мадам Викури дала мне снотворное и я проспала без сновидений — и Слава Богу! У меня и так мозг перегружен…

От лица Джеймса.

Как? Ну КАК такое может быть? Гермиона меня любит? Ее фраза в спектакле «О, безумец… Неужели вы еще не поняли, что я люблю вас?«… Она была сказана искренне, от всего сердца! Я очень удивился. Потом мы поцеловались. Точнее, целовала она, как и полагалось по спектаклю. После крошечной милисекунды нашего поцелуя я понял — я тоже люблю Гермиону. Люблю, и не хочу отпускать. Но я был очень удивлен и нельзя сказать, что поразило меня сильнее — то, что Гермиона любит меня, то, что я люблю ее или то, что я не замечал ее любви такое долгое время? Возможно, все сразу. Она очень быстро убежала. Когда я зашел в гримерную, ее там уже не было, лишь хлопнула где–то вдалеке дверь. Я побежал за ней и увидел, как она выбежала из замка. Двери были открыты. О чем только завхоз думает!? Так или иначе, я побежал за Гермионой, но ночь была очень темной, а месяц спрятался за тучи, поэтому я просто ходил по поляне, искал у Запретного леса, пока не осталось лишь озеро — туда я и пошел. Я не хотел звать ее, зная, что ей нужно подумать. Пусть она думает, пока я ищу.

Я подбежал к озеру и увидел маленькую фигурку и огромное длинное щупальце. Не помню уже, какие заклинания я орал, но они подействовали и я освободил девушку. Я быстро отнес ее в Больничное крыло, где быстро оказались МакГонагалл, Дорк и… и, разумеется, Эванс. Я никогда не был наблюдательным, это доказывает моя слепота по отношению к чувствам Гермионы ко мне, но во взгляде Эванс я увидел — она уже многое поняла. Они не поверили впопыхах сочиненному рассказу. От меня тоже ничего не узнали….

Не могу больше. Как я устал… Сегодня был ужасный день!