Рождение сверхновой (СИ) - "Генрих"

— Дочка, там ЧжуВон пришёл. Впускать?

Долго не думаю, киваю, наконец-то развлечение. Это ж не по работе, сейчас повеселимся. Пока додумывалась до того, чтобы привести себя в порядок, пацак уже входит. А пусть… полюбите нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит.

ЧжуВон оправдал мои ожидания на двести процентов. Подставился с порога, душка. Входит в комнату с букетом красных роз.

— А-а-а-х! — всплёскиваю я руками, — Смотри, мамочка, какой ЧжуВон-оппа молодец! Я ему всего год говорю, что не люблю розовый цвет, и вот ведь какая невероятная сообразительность. Всего через год он дарит мне не розовые, а красные розы. Это не парень, а просто гений!

— Аньён, ЮнМи, — бурчит оппа и вручает букет.

— Аньён, ЧжуВон-оппа, — забираю букет, чапаю на кухню заниматься цветами, — Ты проходи, садись, я сейчас.

Мама на кухне показывает рукой на лицо, это призыв привести себя в порядок. Да, мама, ты права. Наливаю в стеклянную высокую вазу воду, бросаю большую ложку сахара. Размещаю цветы.

— Мам, он свиные шкурки любит. У нас есть? — это я шёпотом на ушко. Мама делает испуганные глаза: «Нету». Начинает собираться в магазин, я расширяю ей ассортимент. Что-то меня в кулинарию потянуло, хочется что-нибудь из русской кухни изобразить.

Бегу в ванную, надо умыться и причесаться. В ванной глаза фокусируются на тюбике с губной помадой, и рука тянется сама. Привычно жду, что меня сейчас одёрнут и вернут шаловливую конечность на место. Не-а… я свободна! Открываю колпачок, смотрю на себя в зеркало и закрываю колпачок. Нет, какую-то преемственность соблюдать надо, нельзя резко свои привычки менять.

По возвращении, умытая и причёсанная, плюхаюсь в уголок тахты подальше от пацака. С ногами залезаю, я дома, мне можно.

— Обязательно было меня в таком глупом виде выставлять? — мирно любопытствует пацак.

Киваю утвердительно.

— Прости, ЧжуВон-оппа, по-другому никак. Если подставляешься, грех не врезать.

— То есть, мне надо было купить розовые розы? — вредничает ЧжуВон.

— Чтобы огорчить и расстроить меня?

— А так ты огорчила и расстроила меня, — никак не желает сдаваться пацак.

— Не понимаю, почему, — не родился ещё тот пацак, который может меня переиграть в эти игры, — Ты зачем красные розы купил? Чтобы порадовать меня? Так? Так ты порадовал! Понимаешь?

ЧжуВон, подозрительно хмурится, но отвечает утвердительно. И как ответить по-другому? А никак!

— Порадовал красными цветами, которые впервые мне не хочется сразу выкинуть. Этим самым подставился и дал мне возможность поизмываться над тобой. Ещё одна радость, да как бы не больше первой. Ты должен быть счастлив и горд, ты доставил мне двойную радость вместо одной.

ЧжуВон нехотя постигает мою глубокую правоту, но сдаваться не хочет.

— Тогда мне полагается двойная награда, — со значением смотрит на меня.

— За бескорыстные добрые дела награда не полагается, — обойди меня на кривой козе, обойди, меняю тему, — ты есть хочешь?

ЧжуВон на секунду задумывается.

— Планировал тебя в ресторан отвезти, но смотрю ты не в форме. Так что… да, неплохо бы перекусить.

Чапаю на кухню, слабость приходится преодолевать, но мне лучше. В эмоциональном отношении точно. Пока там ещё мама придёт и что-то сделает, я организую легкий перекус. Кисель хорошее дело, и для меня как раз и ЧжуВону интересная экзотика. Плюс легкое печенье. Через пять минут выхожу в гостиную с подносом.

— Угощайся, перебьёшь чувство голода, пока мама не пришла и не приготовила.

— Что это? — ЧжуВон с интересом смотрит на красный желеобразный напиток. Объясняю, в том числе и технику безопасности.

— Ему остыть надо, а то рот обожжёшь. Делай, как я…

За общением кое-что вспоминаю. Я пару дней назад нечто сделала со своей мамой и сначала сама не поняла, что. Пока не вспомнила слова богини. Дар жизни. Как будто я влила в маму какой-то свет из источника во мне. Мне хуже не стало, зато мамочка воспряла. Со следующего дня с ней стало труднее, не могла со мной долго высидеть, энергия стала бить через край. Вот и сейчас, кто бы ей позволил бегать с тяжёлыми сумками по магазинам? Доставка, в конце концов, есть. Но теперь её не удержишь. А что если…

— Чего ты на меня так смотришь? Первый раз увидела? — ЧжуВон не то, чтобы в диком восторге, но отторжения моё угощение не вызывает. Попивает себе. И то, корейцы жрут, что ни попадя, а тут натурпродукт. Крахмал и фруктовые добавки кто только не употребляет.

— Тебя как, сломанные рёбра не беспокоят? А то, может, ноют временами или ещё что-то?

— Нет, не замечал… — секунду ЧжуВон проверял своё состояние и воспоминания. Проверив, доложил. А я продолжала допрос. Выяснилось, что пацак возмутительно здоров. Кроме заживших травм, естественных для служивших в армии или занимающимися единоборствами, никаких повреждений в организме не имелось. Аллергии тоже нет. Могут быть незаметные хронические, вроде герпеса, но про них человек часто сам не знает. Ладно, будем действовать.

Ещё подумала над тем, чтобы как-то укрепить организм пацака, и решила обойтись без лишнего фанатизма. Чуть-чуть, процентов на десять-пятнадцать укрепить кости, а то скоро в привычку войдёт рёбра себе ломать.

Ставлю опорожнённый бокал на столик.

— Оппа, а ты не будешь против, если я оздоровлю и укреплю твой организм? — вот так прямо и в лоб, как-то не по-женски. Но что делать, не знаю, как хитро подкатить, а для мужчин сойдёт. Они любят, когда не ходят вокруг да около.

— Я на здоровье не жалуюсь, — ЧжуВон бодро хрустнул печенькой, — И как ты это сделаешь?

— Абсолютно здоровых людей не бывает. У тебя рёбра сломаны, наверное, есть другие зажившие травмы, может ещё что-то по мелочи. В любом случае почувствуешь себя лучше.

Как могла, так и объяснила.

— А как сделаешь?

— Мистически паранормальным способом, — туманно объясняю я, — Выглядеть будет обыденно, войдёшь в мою комнату, выйдешь через пять минут. После необременительной и безболезненной процедуры.

Идея уединиться в моей комнате пацаку как-то подозрительно понравилась. Не стал долго рассусоливать, сразу направился по указанному направлению. На дверь в мою комнату, пока выглядевшую так, будто я только что в общежитии заселилась. Только минимум мебели, никаких украшений кроме занавесок, из-за чего помещение имеет вид несколько сиротский.

— Чего уселся? — начинаю со строгостей, ишь, сразу на кровать умостился, — Встань! Сними рубашку и что там у тебя ещё? Короче, раздевайся до пояса.

Эта команда тоже не вызывает неприятия, только провокационный вопрос:

— Ты тоже разденешься? До пояса, — уточняет пацак.

Я задумываюсь. Вопрос, несмотря на излишнюю игривость, законен. Наверное, лучше тоже до пояса раздеться, но не перед ним же. Эдак у нас неизвестно до чего дойдёт в силу понятных причин. Принимаю соломоново решение, олимпийку скидываю, футболку оставляю.

— Повернись спиной. Так, слегка разведи руки. Где у тебя рёбра были сломаны? Здесь? — кладу ладошку ниже и правее правой лопатки, второй рукой чуть обнимаю с другого бока.

ЧжуВон хмыкает и, кажется, хочет что-то сказать. Наверняка фривольное.

— Теперь помолчи, ефрейтор, — напоминание о звании действует дисциплинирующе. Строгий и сухой тон тоже не последнее дело. Сангса я или погулять вышла.

Закрываю глаза и как бы ныряю в него. Тёмных пятен, сигнализирующих о болезни, — откуда-то я это знаю, — нет. А слабенько серых — несколько. Кроме рёбер, ещё одно в интересном месте. Где это он словил, на тренировках? Всю серость выжигаем светом. А теперь… я слегка покраснела, хотя смущаться некого, и кое-что сделала ещё.

Откуда-то издалека до меня докатился слабенький всплеск эмоций. Будто невдалеке кто-то приглушённо хихикнул. Святые цитрусовые, ГуаньИнь-то всё видит, я в такие моменты становлюсь её аватаром, как-то так. Ну, и ладно, подумаешь… будто я что-то плохое сделала. Да любой мужчина об этом втайне мечтает. Всё, не будем об этом!