Инго Мебиус - Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает

В последующие годы со мной связывалось все больше самых разных людей. Мы встречались, и некоторые из этих встреч были весьма интересны и для меня. В 1992 году состоялась встреча с майором Вулфордом, действующим офицером, занимавшим должность в британском Министерстве обороны. Ему было поручено подвергнуть серьезному анализу боевые действия в Африке, в первую очередь бои в районе Рувейзата. От него я получил детальный отчет на английском языке и, кроме того, свои личные документы, о существовании которых до сих пор не знал. Встреча способствовала углублению взаимной симпатии, и вскоре он с женой и детьми провел у нас 8 отпускных дней. Но, к сожалению, затем майор Вулфорд был переведен на другую должность, и наш контакт прервался.

Торжественно отмечались и круглые даты решающих событий Второй мировой войны. В 1994 году отмечалось 50-летие высадки войск союзников в Нормандии. Я лично участвовал в боях в районе Кана и к тому времени уже обрел некоторую известность в период кампании в Африке. Это послужило причиной тому, что ряд телекомпаний — голландская, датская, шведская, японская и британская — посылали ко мне репортеров для интервью. В ответ на запрос немецкой телекомпании «Второе немецкое телевидение» я выразил свое согласие, но при одном условии — в репортаже будет изложено все в строгом соответствии с моими словами. И тогда ЦЦФ стала единственной телекомпанией, кто демонстративно самоустранился от интервью со мной.

В сентябре 2002 года нам с еще остававшимися в живых боевыми товарищами из Африканского корпуса по случаю 60-летия второго сражения за Эль-Аламейн, ознаменовавшего коренной перелом в ходе войны на севере Африки, поступило приглашение из Лондона. Министерство обороны Великобритании приглашало на торжественное богослужение в Вестминстерском аббатстве и на торжественный обед, на котором присутствовала и королева Великобритании Елизавета II. Это не должно было стать противостоянием победителей и побежденных, а встречей бывших врагов, а ныне союзников, проникнутая взаимным уважением. В качестве одежды протоколом предусматривалась военная форма или же строгий костюм при орденах. Я принял приглашение прибыть в Лондон вместе с женой Региной. И снова я предупредил, что явлюсь при своем Рыцарском кресте.

Прибыв самолетом 22 октября 2002 года в Лондон, мы сразу же направились в отель, где были зарезервированы места для нас. С 11.30 утра на следующий день в районе Вестминстерского аббатства было необычайно многолюдно. Площадь заняли свыше 1200 британцев и немцев, участников сражения, также прибывших в Лондон. У входа в собор был выставлен почетный караул и множество полицейских обеспечивали порядок и безопасность, они же и решали возникшие в связи со скоплением народа транспортные проблемы.

Ни фотографировать, ни производить видео- или аудиозаписи в соборе воспрещалось. На отведенных для нас местах лежала программа богослужения на 16 страницах. В центральном нефе расположились британские ветераны, в северном приделе — мы, ветераны Африканского корпуса, и гости, а в южном — члены королевской семьи, британская знать и генералитет. Манфред Роммель и виконт Монтгомери — сыновья тогдашних главнокомандующих сидели в первом ряду северного придела. Затем прибыли принцы Филипп и принцесса Анна, которых приветствовал лорд-мэр, а также действующие генералы вооруженных сил.

Оркестр Королевской артиллерии, хор и органная музыка составили музыкальную часть церковного богослужения. Декан Вестминстерского аббатства доктор Кэсли Карр обратился с приветственной речью к бывшим противникам, а ныне союзникам и предложил почтить память павших. Затем ветераны декламировали стихотворение «Эль-Аламейн», Монтгомери зачитал из Книги Пророка Исайя, а Манфред Роммель из Послания Римлянам. Присутствующие были растроганы до слез произнесенной многоголосым хором молитвой «Отче наш» и национальным гимном. По завершении богослужения все направились к заранее предписанным выходам из собора, а колокольный звон Вестминстерского аббатства не стихал почти полчаса.

Мы знали, как попасть в Центр конференций, где был намечен торжественный обед, и уже собирались обогнуть площадь, как несколько полицейских регулировщиков, перекрыв движение на многополосной магистрали, дали возможность собравшимся спокойно перейти площадь непосредственно к Центру конференций.

После проверки пригласительных билетов мы поднялись на лифте на второй этаж. Здесь нам выдали именные аккредитации и каждому придали сопровождающего, который должен был опекать нас во время приема.

Прием состоялся в трех залах, все ветераны были поделены на 12 групп плюс мы — 25 человек ветеранов Африканской кампании. Пестрая картина — пожилые ветераны с орденами и знаками отличия, служащие в настоящий момент военные в красных килтах и черных брюках, генералы, члены королевской семьи, в частности, Его Королевское высочество герцог Кентский принц Эдвард.

Майор Гриффит и сержант Гленн Ховер проводили нас к нашему столику под номером пятым. Тартинки, алкогольные напитки, безалкогольные. Постоянно мелькали вспышки фотоаппаратов, не бездействовали и видеокамеры. Все стремились запечатлеть бывших противников или союзников. Тон бесед был товарищески-непринужденным. Делились воспоминаниями, общее мнение было таково: «Война в Африке была честной войной, вы были солдаты и действовали по-солдатски». Меня не оставили равнодушным и слова двоих британцев, побывавших в плену в Германии: «Мы категорически осуждаем воздушные налеты на города Германии».

Для нас, ветеранов Африканского корпуса, и их жен этот день, кроме того, что стал незабываемым событием, заставил и задуматься об отношении к нам в собственной стране, до сих пор считавшей нас чуть ли не изгоями, никак не достойными уважительного отношения. И чем только забиты головы у наших высоких политиков Германии? Посол ФРГ блистал своим отсутствием. Даже члены королевской семьи, и те подошли к нашим столикам и не просто засвидетельствовать почтение, а обстоятельно поговорить. Больше всего меня поразила фраза герцога Кентского: «Знаете, а ваша фамилия о многом мне говорит».

Время пролетело незаметно. Не осталось и времени даже отдаться чревоугодию. Нас бесконечно кому-то представляли, мы отвечали на чьи-то вопросы, куда-то отводили, фотографировали, снимали на видео. Но и нам тоже приходилось кого-то фотографировать, с кем-то заговорить или снимать на видео — любые впечатления дома нуждаются в визуальном подтверждении.

Чисто автоматически возникает вопрос: а могло ли подобное мероприятие, без всяких преувеличений, государственной важности состояться у нас? В Германии? Но для этого потребовалось бы, чтобы Федеральное министерство обороны знало бы о том, где и как действовал Африканский корпус, а нынешние немецкие политики были бы в курсе того, что означает для солдата война и связанные с ней жертвы. А мы шли на жертвы не ради партийных идеек, а во имя родины. Эту нехитрую истину усвоили все участники войны, и противники стали друзьями, которые уважают друг друга. М-да, что было бы, если бы…

Вечером мы сидели уже в другом отеле в обществе наших африканских боевых товарищей, а также британского майора Брэдшоу и британских писателей мистера Формэна и мистера Бэнкса. С двумя писателями мы уже довольно долго переписывались, обменивались впечатлениями и фото. От одного коллекционера мы узнали, что фотоснимок — мое свидетельство о присвоении Рыцарского креста — промелькнуло в книге Формэна. И мы сразу же обратились к нему с письмом. А он, между прочим, считал меня давным-давно почившим в бозе.

Переплетенное в красный сафьян свидетельство о вручении высокой награды прошло через руки Адольфа Гитлера в конце 1942 года. Но сам я даже не видел его. Путь из Африки изобиловал опасностями, а отпуска мне ведь так и не дали. После войны упомянутое свидетельство, как мне представляется, сменило достаточно многих владельцев. Вопросы, вопросы… Мы попросили мистера Формэна взять с собой на встречу и показать нам свидетельство.

И это произошло 23 октября. Мы с нетерпением ожидали увидеть свидетельство. Мистер Формэн, как и обещал, принес его в тщательно завернутом виде. Странное было чувство держать в руках этот документ. Потом мне было предложено приобрести его. За 30 000 евро! Но я с благодарностью отказался. Никаких прав, собственно, у меня на документ не было — в конце концов, никто мне его официально не вручал.