Эмиль Брагинский - Ирония судьбы, или С легким паром
Помощь проекту
Ирония судьбы, или С легким паром читать книгу онлайн
— Какое это имеет значение? — уклонилась от ответа Надя.
— Значит, не замужем… — с чисто женской мудростью заключила Галя. — И он улетел в Ленинград встречать с вами Новый год.
— Все было не так, — волновалась Надя. — Вчера Женя вместе с друзьями пошел в баню и там…
— Мне надоело слушать про баню, — перебила Галя и добавила неожиданно: — Сколько вам лет?
— Много… — после паузы тихо ответила Надя.
— Последний шанс?
— Как вам не стыдно!
— Это мне-то стыдно? Я у вас жениха не крала!
— Вы все неправильно понимаете…
— Вы хищница! Но все равно у вас ничего не выйдет! В последний момент он все равно сбежит…
Галя повесила трубку. Машинально Надя еще сказала: «Алло… Алло», потом тоже положила трубку на рычаг.
Лукашин снова отпер дверь, прислушался — телефонный разговор вроде бы закончился.
— Можно? — спросил Лукашин. — Извините… Я забыл портфель.
— Вам Галя звонила…
— Откуда она узнала номер? — притворно удивился Лукашин. — Ну да, я же ей сам сообщил… И потом, у вас легкий номер…
— Я ей пыталась все объяснить, но она не поверила… Я ей сказала, что вы уехали на аэродром.
— Большое спасибо! — поблагодарил Лукашин и, помолчав, робко проговорил: — Ну, я пошел!
Надя не оправдала надежд Лукашина, потому что ответила:
— Счастливого пути!
Лукашин мялся, не зная, что бы еще сказать:
— Большое спасибо…
— Не за что… — кивнула Надя.
— Ну, я пошел! — Словарь Лукашина не блистал многообразием.
— А как вы будете добираться до аэродрома? — Этим Надя вроде бы выводила Лукашина из тупика. — Автобусы еще не ходят…
— Сам не знаю… — ответил Лукашин. — Как-нибудь.
И Надя совершенно неожиданно резко бросила:
— Ну, идите!
Не будучи знатоком капризной женской души, Лукашин покорно двинулся к двери.
— Так я, значит, пошел… Я вам только хотел сказать…
— Что? — быстро спросила Надя.
— Можно, я вам как-нибудь позвоню?
— Вы помните телефон?
— 14-50-30!
— Позвоните! — разрешила Надя.
— Большое спасибо. — Лукашин еще сделал шаг к двери. — Простите за вторжение!
— С Новым годом! — В голосе Нади едва-едва прозвучал оттенок горечи, но Лукашин его не уловил:
— Спасибо! Вас тоже!
Он уже взялся за ручку двери, и Надя, отчетливо видя, что этот недотепа сейчас действительно уйдет, вскрикнула:
— Что вы делаете?!
— Ухожу!
— Но вы же… вы же ищете предлог, чтобы остаться!
— Ищу, но не нашел!
— А я… — призналась в ответ Надя, — не могу найти предлог, чтобы задержать вас!
— Правда?.. — радостно засуетился Лукашин. — Тогда я сниму пальто и задержусь!
Оба испытывали неловкость, не знали, о чем говорить, и, как водится в подобных случаях, не смели взглянуть друг на друга. Надя села в одном углу комнаты, а Лукашин присел на краешек тахты в другом. Пауза затягивалась. Становилась невыносимо долгой. Тогда Лукашин встал и, вопросительно взглянув на Надю, снял со стены гитару.
— Давайте я вам что-нибудь спою? — предложил Лукашин.
— Потому что молчание слишком затянулось?
— Может быть, поэтому. Вообще-то я не очень хорошо пою, но люблю.
И Лукашин запел задорную песенку:
Если у вас нету дома,
Пожары ему не страшны.
И жена не уйдет к другому,
Если у вас нет жены.
Если у вас нет собаки,
Ее не обидит сосед.
И с другом не будет драки,
Если у вас друга нет.
Если у вас нету тети,
То вам ее не потерять.
А если вы не живете,
То вам и не умирать…
Оркестр гремит басами,
Трубач выдувает медь.
Думайте сами, решайте сами —
Иметь или не иметь?!{Стихи А. Аронова.}
— Проблемная песня… — усмехнулась Надя.
— А я ведь гитару-то взял не зря. Теперь вы, как радушная хозяйка, должны отплатить мне тем же… Спойте, пожалуйста. — И Лукашин протянул Наде гитару.
Надя взяла гитару, но петь не собиралась.
— Вам же не нравится, как я пою…
— Нравится… я врал… я вру…
— Всегда?
— Почти! — улыбнулся Лукашин и подошел к портрету Нади, который стоял за стеклом книжного шкафа рядом с фотографией Ипполита.
— У вас хорошая фотография!
— Обычно на фотографиях я получаюсь скверно, но эта мне тоже нравится… Хотя ей уже десять лет…
— Вы нисколько не изменились, — галантно заявил Лукашин.
— Опять врете?
— Почти нет…
— А вы где работаете? — спросила Надя.
— В районной поликлинике. Принимаю больных. Иногда по тридцать человек в день.
— Надоедает?
— Конечно, — согласился Лукашин. — Но что же делать? Они ведь больные. Их надо лечить.
— Ладно. Уж так и быть, спою вам, — вдруг согласилась Надя. — Хотя вы этого не заслуживаете.
И она негромко запела на прекрасные цветаевские слова.
— Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной,
Распущенной и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Спасибо вам и сердцем, и рукой
За то, что вы меня — не зная сами! —
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши негулянья под луной,
За солнце не у нас над головами,
За то, что вы больны — увы! — не мной,
За то, что я больна — увы! — не вами…
Когда Надя кончила петь, Лукашин сказал неожиданно:
— Надя, у меня к вам просьба… Может быть, дерзкая…
— Какая?
— Вы не обидитесь?
— Постараюсь.
— И не прогоните меня?
— Если я до сих пор этого не сделала… Вы хотите, чтоб я еще спела? — улыбнулась Надя.
— Нет… Надя, можно, я выну из шкафа фотографию Ипполита и порву ее?
— Нет, нельзя… — холодно отказала Надя.
— Неужели вы огорчены, что Ипполит ушел? — Голос Лукашина звучал подавленно.
— Зачем вам это знать?
— Нужно.
— Огорчена, — с вызовом ответила Надя. — Да!
— Вы в этом уверены?
Надя промолчала…
— Сколько вам, тридцать два? — бестактно спросил Лукашин.
— Тридцать четыре…
Когда Надя Лукашина (до замужества Шевелева) сдавала в чистку пиджак мужа, она обнаружила в кармане этот исторический счастливый билет. Она отдала его в окантовку и повесила над кроватью.
Эта этикетка с той самой бутылки, которую распили в бане Лукашин и его друзья. Авторы книги по спекулятивной цене выкупили уникальную бутылку у банщика, когда он вез тачку с пустыми бутылками к пункту приема посуды.
— Тридцать четыре… — задумчиво повторил Лукашин. — А семьи все нет, ну не складывалось. Бывает. Не повезло. И вдруг появляется Ипполит, положительный, серьезный. С ним спокойно, надежно. За ним как за каменной стеной. Он ведь, наверно, выгодный жених. Машина, квартира. Подруги советуют: смотри, не упусти…
— А вы, оказывается, жестокий!..
— Хирург. Мне часто приходится делать людям больно, чтобы потом они чувствовали себя хорошо.
— А вы жалеете своих больных?
— Конечно… — пожал плечами Лукашин.
— А я себя тоже иногда жалею, — грустно улыбнулась Надя. — Приду домой вечером, сяду в кресло и начинаю себя жалеть. Но это со мной редко бывает…
— И вы ни разу не были замужем?
— Была. Наполовину.
— То есть как? — Лукашин даже растерялся. — На какую половину?
— А так… Встречались два раза в неделю… В течение десяти лет… С той поры я не люблю суббот и воскресений. И праздников тоже. На праздники я всегда оставалась одна.
— Он был женат? — догадался Лукашин.
— Он и сейчас женат.
— И вы, — с видимым усилием спросил Лукашин, — его до сих пор любите?
— Нет! — твердо ответила Надя. Уловила пристальный взгляд Лукашина, улыбнулась: — Нет! Давайте лучше пить кофе!
— А я у женщин успехом не пользовался, еще со школьной скамьи! — Лукашин пришел в хорошее расположение духа. — Была у нас в классе девочка, Ира, — ничего особенного… но что-то в ней было. Я в нее еще в восьмом классе… как говорили… втюрился. А она не обращала на меня ну никакого внимания. Потом, уже после школы, она вышла за Павла…
— С которым вы пошли в баню и вместо которого улетели в Ленинград? — уточнила Надя.
