Габриэль Марсель - Семья Жорданов

Морис. Да. Вот уж кто несносен!

Агата. По правде говоря, они и мне не слишком симпатичны.

Этьен. Я уже три года не видел тетю Рене, ведь она только с лета живет в Париже.

Морис (Агате). Девочка страшна как смертный грех: вы не находите?

Агата. Но черты у нее недурны.

Морис. Ну, а этот творожный цвет лица! Как бы не кончилось туберкулезом, как у ее отца… Звонят, это они. (Этьену.) Пойдем… Агата, будьте так любезны, примите их.

Этьен. Боюсь, что это не очень…

Морис. Идем, идем. (Оба выходят из комнаты.)

Рене и Шарлотта входят в сопровождении горничной.

Агата. Добрый день, сударыня; добрый день, мадемуазель…

Рене (сухо). А мадам…

Агата. Кузина сейчас подойдет, она, наверное, не совсем готова.

Рене. Я не думала, что Элиза так занята.

Агата. У нее проблемы с одним из арендаторов.

Рене. А, да; вот она, оборотная сторона медали.

Элиза (за сценой). Агата! Подойди на секундочку, прошу тебя! Я тебе не показала, где в доме белье.

Агата. Извините меня, пожалуйста. (Выходит.)

Рене. Очаровательный прием!.. Хотелось бы знать — что, эта Агата Клеман всю жизнь проводит здесь? Я-то на ее месте предпочла бы голодать. Нет у людей сейчас гордости… Что за странная идея — принимать в столовой! Вероятно, чтобы мы заранее восхитились кушаньями?.. (Смотрит на стол.) Это — не тот красивый сервиз.

Шарлотта. По-моему, тетя Элиза в прошлый раз сказала, что отапливают только эту комнату.

Рене. Может быть. В каких-то вещах твоя тетка — скряга… ну а с нами она, разумеется, не церемонится. Придется после обеда оставаться здесь, вдыхать запах еды, от которого меня тошнит, или идти мерзнуть в гостиную. Если только не откроют здесь окно — может, додумаются! Ах, если будет омлет, я его в рот не возьму: в прошлый раз он был из яичного порошка, и мне всю ночь было плохо. Имея средства, можно бы и не покупать эту мерзость. Я…

Шарлотта. Это дядя Морис привил моей тете такие привычки?

Рене. Ни в коем случае! Он только и умеет, что тратить женины деньги.

Элиза (входя). Здравствуй, моя хорошая. Как дела, малышка? Извините, я вас заставила ждать. Но не задержись я на кухне, вы бы остались без обеда. Нечего сказать, спокойная жизнь!

Рене. Не жалуйся. Вот была бы ты на моем месте…

Элиза. Да, конечно. Но что у тебя за хозяйство в сравнении с моим! И потом, Забет преданная служанка.

Этьен (входит с отцом). Здравствуй, тетя Рене; здравствуйте, Шарлотта.

Морис. Здравствуйте.

Рене. Добрый день. (Элизе.) Ты знаешь, Забет очень сдала, притом она глохнет.

Шарлотта. И становится неопрятной. Вы и представить себе не можете, тетя, до какой степени.

Элиза. Я тебе еще в прошлом году говорила: зря ты ее держишь. Прислуга после какого-то возраста…

Рене. Нельзя же вышвырнуть за дверь женщину, которая проработала у тебя двадцать пять лет…

Элиза. Неважно, если ты нашла помоложе за ту же плату… К тому же для этих людей существуют приюты.

Рене. Платные.

Элиза. Не обязательно.

Рене. Ну, тогда это для прислуги депутатов.

Элиза. Может быть. И все-таки было бы лучше, если бы ты меня послушала. (Указывая на Шарлотту.) Ну а она — как она себя чувствует?

Рене. Да не блестяще, как всегда. Мы ходили к Сабурену.

Элиза. Так. Пятьдесят франков — псу под хвост. Сколько раз я тебе говорила, что от этих «светил» мало проку!

Рене. А многие на этот счет другого мнения.

Элиза. Вот уж меня это не волнует, я знаю, что говорю. На вот, посмотри, я вырезала из газеты специально для вас.

Рене. Не люблю газетных объявлений.

Элиза. Все-таки можно туда написать.

Рене (читает). «Мадемуазель Аглае Монтилье, улица Пот-о-Роз, 26, Нуаршан». Отметь у себя, Шарлотта. Ну, уж марки для ответа мы не приложим. (Шарлотта достает из сумочки авторучку и блокнот.)

Элиза. Что, у нее теперь — автоматическая ручка?

Рене. За пять франков девяносто пять сантимов.

Элиза. Это самые хорошие.

Этьен (Морису, почти с содроганием). Папа, как ты это…

Морис. Что, дорогой?

Этьен. Нет, ничего. (Берет руку отца в свою и крепко сжимает ее.)

Спустя несколько дней. Место действия — прежнее. В комнате — Морис и Агата.

Морис (шутливо). Агата, мне только что в библиотеке нанес визит Лорансо.

Агата. Да?

Морис. Вы совсем не догадываетесь, какими планами он со мной поделился?

Агата. Не имею ни малейшего представления.

Морис. Он пришел единственно для того, чтобы поговорить со мной о вас, и сообщил мне о своем намерении… жениться на вас.

Агата. Он с ума сошел. Он меня совсем не знает — так же, как я его.

Морис. Он убежден, что вы — именно та женщина, какая ему нужна.

Агата. Это ребячество. Однако я не прочь узнать, что вы ему ответили.

Морис. Мне оставалось только слушать.

Агата. Я считаю, что вы могли, и должны были, уговорить его отказаться от столь абсурдных планов.

Морис. Почему — абсурдных? Пусть вас не вводит в заблуждение его седина, Лорансо на год моложе меня.

Агата. Вопрос не в этом.

Морис. Это очень порядочный малый, из него выйдет отличный муж. И если его до сих пор не оседлали…

Агата. Вы сами не можете удержаться от употребления комичных словечек, говоря о нем.

Морис. Что поделаешь? Слово «оседлали» ему очень подходит.

Агата. И вы хотите, чтобы я принимала его всерьез!

Морис. Он бы женился давно, попадись ему женщина, о которой он мечтал. Лорансо долгое время жил с матерью, женщиной замечательной во всех отношениях, но с непростым характером, которую он боготворил. Он посвятил себя ей до ее последних дней. Это трогательно, согласитесь.

Агата. Не спорю.

Морис. Странное у вас выражение лица!

Агата. Скажите, он поручил вам уведомить меня о своих намерениях?

Морис. Он попросил меня прозондировать почву.

Агата (с иронией). И вы тут же выполнили его просьбу…

Морис. Так что же, я должен был исподволь готовить вас к этой новости?

Агата. Поскольку вы совершенно не знали, какое впечатление она на меня произведет, — да, конечно, вы должны были бы действовать не столь грубо и прямолинейно!

Морис. Вот это действительно выпад.

Агата. Я вам уже говорила: мне кажется, вы не вполне представляете себе, что я чувствую и как следовало бы со мной держаться.

Морис. Но согласитесь, вы никогда не предоставляли мне возможности подобного анализа… Я вас узнал лучше — совсем чуть-чуть! — с момента отъезда Элизы, за эти шесть дней. Согласитесь, это небольшой срок. До тех пор вы почти не общались со мной.

Агата. И тем не менее вы не замедлили составить себе определенное мнение обо мне. Но, конечно, я слишком многого требую от человека, столь скорого на выводы и столь самоуверенного.

Морис. Однако ваши слова просто злы!

Агата. Вас удивляет даже это. Вы полагали, что я слишком глупа, чтобы быть неприятной, не так ли?

Морис. Вы несправедливы, Агата. Я не утверждаю, что не ошибался на ваш счет, но я ведь не судил вас.