Константин Бальмонт - Том 5. Стихотворения, проза

Юноша. А потом?

Елена. С тех пор я всегда их помнила. Я их часто вспоминаю, когда я вижу что-нибудь красивое. Лицо, в котором, свет, или весенние цветы, нежные лютики, или небо, на котором одно только облачко, по краям золотое.

Юноша. Ты очень любишь эти строки?

Елена. Очень.

Юноша. А что в них – ты знаешь?

Елена. Я не умею этого рассказать. Я их вспоминаю всегда неожиданно, и в душе у меня тогда так прозрачно и радостно. Точно весенний ручеек только что разбил свои льдинки и журчит по камешкам. Спешит, бежит, спешит, бежит. И последние льдинки звенят. Нет, я не знаю, что в этих строках, но, когда я их вспоминаю, мне кажется, что в них весь мир.

Юноша (наклоняясь к Елене). Елена, поцелуй меня.

Елена (отстраняясь слегка). Ты опять об этом. Зачем тебе это нужно?

Юноша. Я люблю тебя. Поцелуй меня, милая.

Елена. Ты совсем как моя мать, которую я схоронила. Ей тоже непременно хотелось, чтобы я целовала ее. Я ее очень любила, но мне не хотелось ее целовать.

Юноша. Какой ты безумный, жестокий ребенок!

Елена. Но мне, правда, хорошо с тобой. Ты мне нравишься. А только целоваться мне не хочется. Давай лучше собирать цветы.

Юноша. А потом?

Елена. Я не знаю «потом», я знаю только «сейчас».

Юноша. Хорошо, давай собирать цветы. Я хочу всего, чего хочешь ты, Елена. Ты хочешь голубых цветов или золотистых?

Елена. Знаешь, милый, ты не сердись на меня. Но я, правда же, не умею желать многого. Люди такие странные и чужие мне. Даже ты. Они все чего-то хотят, чего никак нельзя хотеть, гонятся как безумные за призраками, но и самые призраки хотят сковать. Им хочется, чтобы облачко было вот такое, именно такое, а оно ведь хочет быть другим каждую минуту, и всегда меняет очертания. Ты не принуждай меня. Когда голос мой внутри велит мне быть иной, чем я теперь, я буду иная. А раньше – невозможно.

Юноша. Я хочу того, чего хочешь ты.

Елена. Мне хорошо с тобой. Я чувствую, что мы, как дети, и что это быстро пройдет. Ты не увидишь. Но сейчас хорошо. Пусть будет это сейчас. Милый, кто свободнее сейчас, чем мы с тобой? Разве только ветер да птицы, у которых – крылья. Давай собирать цветы. Я бросила незабудки. Они такие наивные. Я не хочу больше фиалок. Они грустные и цвет их какой-то прощальный, предельный. Я хочу золотистых желтых цветов. В них солнце, лучи, в них радость. Вот в этих – какое торжество весны! Одуванчики. Нежные. Я их люблю с детства. Каждый желтый цветок – точно радостная весть оттуда, из чертогов солнца.

Юноша. А потом они отцветут, и будут седые.

Елена. Я тебе сказала, что не хочу «потом». Я хочу вон тех цветов, лютиков. Каждый из них – точно маленькое солнце. И какое свежее у них дыхание. В них и золото огня и влажность свежей воды. Когда я гляжу на них, во мне что-то тихонько поет.

Юноша. Да, лютики красивые. Но только они ядовитые.

Елена (после минутного молчания). Так скоро ты уже забыл свои, свои же слова. Не ты ли говорил мне, что цветы цветут и солнце светит. А когда я на мгновенье так радостно забыла, что цветы отцветают и солнце заходит, то мне об этом торопишься напомнить. Я больше не хочу быть с тобой.

Юноша. Милая, прости меня. Но мне было больно. Это оттого.

Елена. «Лютики ядовитые». Но они не отравляют меня. Ты отравляешь мои мгновения и изменяешь их красоту.

Юноша. Тебе не жаль меня. Ты знаешь, что я тебя люблю, и ты говоришь, что я тебе нравлюсь, но ты не хочешь подарить мне один поцелуй. А я за тебя отдал бы целую жизнь.

Елена. Ну, хорошо. Если ты так этого хочешь. Только жизни мне целой не нужно. Мне довольно одного цветка.

Юноша. Какого? Скажи. Я его тебе найду.

Елена. Он и близко, и далеко. Вон там, под срывом, в воде есть белая лилия. Если не боишься и можешь, сойди по обрыву и сорви ее мне.

Юноша. Боюсь? Вот слово. Я сейчас ее сорву.

Елена. Ты, быть может, не знаешь. Там очень крутой спуск. И лилия растет у самого края, а край у срыва скользкий и покатый. Ты, пожалуй, упадешь.

Юноша. Нет, милая, я сорву тебе твой цветок и узнаю счастье.

Елена. Смотри, утонешь. Там глубоко.

Юноша Я иду к воде.

Елена. Принесешь мне лилию, я тебя поцелую.

Юноша. Как хорошо мне! Точно весь мир изменился.

Елена. Мне тоже хорошо. Пойдем вместе. Я подожду тебя здесь наверху и буду смотреть на тебя сверху.

Юноша. Я люблю тебя. Елена. Ну, иди. Люби.

Юноша. Белая лилия! Сейчас! (Спускается по обрыву и исчезает за скатом. Елена приближается к краю обрыва слева и, перегибаясь, глядит вниз, четкая красивым своим профилем).

Елена. Он скользит. Цепляется. Он спускается все ниже.

Юноша (за срывом). Елена!

Елена. Я здесь, наверху.

Юноша (за срывом). Я сейчас дойду до края.

Елена. Я жду тебя. Он все ближе и ближе к воде. Он сейчас дойдет. Он скользит, но не боится.

Юноша (за срывом). Елена! Я люблю тебя. – Елена!

Елена. Что, милый?

Юноша (за срывом). Я сейчас сорву твою белую лилию.

Елена. Он склоняется к воде. Он тянется, тянется. Он сейчас прикоснется к цветку. Он весь искривился. Он на самом краю. Он на скользком краю. Он скользит. Он коснулся цветка. А! (Пауза). Он упал! (Длительная пауза. Елена выпрямляется, как бы вырастает, и отвращается всем телом от обрыва). Утонул. Я так и знала.

ЛИЦА ВТОРОЙ КАРТИНЫ

Елена.

Любящий.

Призрак жизни.

Девушка-роза.

Девушка-мак.

Девушка-гвоздика.

Девушка-дрема,

Девушка-рубин.

Девушка-коралл.

Девушка-плакун-трава.

Налево – старинный замок, среднее пространство – садовая лужайка, направо – группа деревьев, образующих чащу. Повсюду – множество красных цветов. Час предзакатный. На Небе воздушность розовых, алых, и густо-красных тонов.

Елена и Любящий (выходят из чащи деревьев и, пересекая лужайку, медленно приближаются к замку).

Любящий. Я люблю тебя. Я люблю тебя, Елена!

Елена. Зачем ты говоришь слова любви как будто произносишь слово угрозы?

Любящий. Но, Елена, ведь я же люблю тебя.

Елена. Ты сказал, ты говоришь. Но я слышу в твоих словах не ласку, а гнев.

Любящий. О, Елена, ты меня мучаешь. Ты не можешь не понимать, что я жду от тебя признания.

Елена. Разве все нужно замыкать в слова? Ведь я с тобой.

Любящий. Милая, любимая, вся душа моя благодарит тебя за это. Я дрожу от счастья, видя тебя. Но я и дрожу от боли, потому что со мной ли ты или не со мной, ты каждую минуту ускользаешь от меня.

Елена. Я не могу быть иной. Я всегда такая, какой мне суждено быть. Ты знаешь, что я всегда одна и та же. И ты знаешь, что я только с тобой чувствую себя не мертвой.

Любящий. Каждый раз, когда я иду на свидание с тобой, я чувствую себя богом, которому принадлежит Вселенная. Каждый раз, когда я ухожу, мне кажется, что, нищий, я падаю в безмерную пустоту. Ты говоришь и не говоришь. Ты любишь и не любишь. Ты моя и не моя. Я в отчаянии. Я не могу больше ждать. Я люблю, я слишком люблю тебя.

Елена. Я не умею сковывать свои ощущения со словами. Но, если ты этого непременно хочешь, я могу сказать, что во мне.

Любящий. Скажи, скорее.

Елена. Быть может, ты сам пожалеешь, что так торопишься к словам.

Любящий. Каждое твое слово есть луч для меня.

Елена. Есть странный цветок, который зовется – любовь в тумане.

Любящий. Ну?

Елена. Ты думаешь, что все цветы любят свет? Ты не знаешь. Цветок, который зовется любовью в тумане, боится именно лучей.

Любящий. Он умрет от лучей?

Елена. Он умрет.

Любящий. Сколько других цветов! Есть розы, гвоздики, шиповник и маки. Есть красные лепестки, напоенные лучами и кровью.

Елена. И кровью.

Любящий. Это цвет жизни.

Елена. Мы живем в таком странном мире, что цвет жизни совпадает в нем со цветом смерти.

Любящий. Елена, не мучь меня больше. Я устал от слов.

Елена. Больше слов не будет. Мы уже убили словами тот цветок, который был мне дорог. Слушай. Ты уйдешь сейчас и придешь сюда, когда солнце зайдет за край горизонта. Я буду ждать тебя. Если я почувствую, что в душе моей цветут те яркие цветы, в которых ты видишь цвет жизни, ты будешь счастлив, как бог, которому принадлежит Вселенная. Но, если… если под красными красками потухающего неба не раскроются в душе моей красные цветы, ты упадешь навсегда в безмерную пустоту. Я не знаю, нравится ли мне алый цвет.