Отговорила роща золотая… Новокрестьянская поэзия - Антология

За лебединой белой долей,

И по-лебяжьему светла,

От васильковых меж и поля

Ты в город каменный пришла.

Гуляешь ночью до рассвета,

А днем усталая сидишь

И перья смятого берета

Иглой неловкою чинишь.

Такая хрупко-испитая

Рассветным кажешься ты днем,

Непостижимая, святая, —

Небес отмечена перстом.

Наедине, при встрече краткой,

Давая совести отчет,

Тебя вплетаю я украдкой

В видений пестрый хоровод.

Панель… Толпа… И вот картина,

Необычайная чета:

В слезах лобзает Магдалина

Стопы пречистые Христа.

Как ты, раскаяньем объята,

Янтарь рассыпала волос, —

И взором любящего брата

Глядит на грешницу Христос.

Запечных потемок чурается день,

Они сторожат наговорный кистень, —

Зарыл его прадед-повольник в углу,

Приставя дозором монашенку-мглу.

И теплится сказка. Избе лет за двести,

А все не дождется от витязя вести.

Монашка прядет паутины кудель,

Смежает зеницы небесная бель.

Изба засыпает. С узорной божницы

Взирают Микола и сестры Седмицы,

На матице ожила карлиц гурьба,

Топтыгин с козой – избяная резьба.

Глядь, в горенке стол самобранкой накрыт

На лавке разбойника дочка сидит,

На ней пятишовка, из гривен блесня,

Сама же понурей осеннего дня.

Ткачиха-метель напевает в окно:

«На саван повольнику ткися, рядно,

Лежит он в логу, окровавлен чекмень,

Не выведал ворог про чудо-кистень!»

Колотится сердце… Лесная изба

Глядится в столетья, темна, как судьба,

И пестун былин, разоспавшийся дед,

Спросонок бормочет про тутошний свет.

Зима изгрызла бок у стога,

Вспорола скирды, но вдомек

Буренке пегая дорога

И грай нахохленных сорок.

Сороки хохлятся – к капели,

Дорога пега – быть теплу.

Как лещ наживку, ловят ели

Луча янтарную иглу.

И луч бежит в переполохе,

Ныряет в хвои, в зыбь ветвей…

По вечерам коровьи вздохи

Снотворней бабкиных речей:

«К весне пошло, на речке глыбко,

Буренка чует водополь…»

Изба дремлива, словно зыбка,

Где смолкли горести и боль.

Лишь в поставце, как скряга злато,

Теленье числя и удой,

Подойник с кринкою щербатой

Тревожат сумрак избяной.

Зурна на зырянской свадьбе,

В братине знойный чихирь,

У медведя в хвойной усадьбе

Гомонит кукуший псалтирь:

«Борони, Иван волосатый,

Берестяный семиглаз…»

Туркестан караваном ваты

Посетил глухой Арзамас.

У кобылы первенец – зебу,

На задворках – пальмовый гул.

И от гумен к новому хлебу

Ветерок шафранный пахнул.

Замесит Орина ковригу —

Квашня семнадцатый год…

По малину колдунью-книгу

Залучил корявый Федот.

Быть приплоду нутром в Микулу,

Речью в струны, лицом в зарю…

Всеплеменному внемля гулу,

Я поддонный напев творю.

И ветвятся стихи-кораллы,

Неявленные острова,

Где грядущие Калевалы

Буревые пожнут слова.

Где совьют родимые гнезда

Фламинго и журавли…

Как зерно залягу в борозды

Новобрачной, жадной земли!

Из подвалов, из темных углов,

От машин и печей огнеглазых

Мы восстали могучей громов,

Чтоб увидеть все небо в алмазах,

Уловить серафимов хвалы,

Причаститься из Спасовой чаши!

Наши юноши – в тучах орлы,

Звезд задумчивей девушки наши.

Город-дьявол копытами бил,

Устрашая нас каменным зевом.

У страдальческих теплых могил

Обручились мы с пламенным гневом.

Гнев повел нас на тюрьмы, дворцы,

Где на правду оковы ковались…

Не забыть, как с детями отцы

И с невестою милый прощались…

Мостовые расскажут о нас,

Камни знают кровавые были…

В золотой, победительный час

Мы сраженных орлов схоронили.

Поле Марсово – красный курган,

Храм победы и крови невинной…

На державу лазоревых стран

Мы помазаны кровью орлиной.

Костра степного взвивы,

Мерцанье высоты,

Бурьяны, даль и нивы —

Россия – это ты!

На мне бойца кольчуга,

И, подвигом горя,

В туман ночного луга

Несу светильник я.

Вас, люди, звери, гады,

Коснется ль вещий крик:

Огонь моей лампады —

Бессмертия родник!

Все глухо. Точит злаки

Степная саранча…

Передо мной во мраке

Колеблется свеча,

Роняет сны-картинки

На скатертчатый стол —

Минувшего поминки,

Грядущего символ.

Распахнитесь, орлиные крылья,

Бей, набат, и гремите, грома, —

Оборвалися цепи насилья,

И разрушена жизни тюрьма!

Широки черноморские степи,

Буйна Волга, Урал златоруд, —

Сгинь, кровавая плаха и цепи,

Каземат и неправедный суд!

За Землю, за Волю, за Хлеб трудовой

Идем мы на битву с врагами, —

Довольно им властвовать нами!

На бой, на бой!

Пролетела над Русью жар-птица,

Ярый гнев зажигая в груди…

Богородица наша Землица, —

Вольный хлеб мужику уроди!

Сбылись думы