Федор Сологуб - Том 6. Одна любовь. Небо голубое. Соборный благовест

Только мы вдвоём не спали,
Я и бледная луна.
Я был тёмен от печали,
А луна была ясна.

И луна, таясь, играя
Сказкой в зыблемой пыли,
Долго медлила у края
Тьмою дышащей земли.

Но, восторгом опьянённый,
Я взметнул мою луну
От земли, в неё влюблённой,
Высоко на крутизну.

Что порочно, что безгрешно,
Вместе всё луна сплела, –
Стала ночь моя утешна,
И печаль моя – светла.

Ты хочешь, девочка луна,
Идущая с крутого неба
Отведать горнего вина
И нашего земного хлеба.

Одежды золотая сеть
Пожаром розовым одела
Так непривыкшее гореть
Твоё медлительное тело.

Вкусив таинственную смесь
Того, что в непонятном споре
Разделено навеки здесь,
Поёшь ты в благодатном хоре.

Твой голос внятен только мне,
И, опустив глаза, я внемлю,
Как ты ласкаешь в тишине
Мечтательною песней землю.

И это небо голубое,
И эта выспренная тишь!
И кажется, – дитя ночное,
К земле стремительно летишь,

И радостные взоры клонишь
На безнадёжную юдоль,
Где так мучительно застонешь,
Паденья ощутивши боль.

А всё-таки стремиться надо,
И в нетерпении дрожать.
Не могут струи водопада
Свой бег над бездной задержать,

Не может солнце стать незрячим,
Не расточать своих лучей,
Чтобы, рождённое горячим,
Всё становиться горячей.

Порыв, стремленье, лихорадка, –
Закон рождённых солнцем сил.
Пролей же в землю без остатка
Всё, что от неба получил.

Пал на небо серый полог,
Серый полог на земле.
Путь во мгле безмерно долог.
Долог путь в туманной мгле.
Веет ветер, влажный, нежный,
Влажно-нежный, мне в лицо.
Ах, взошёл бы, безмятежный,
На заветное крыльцо!

Постоял бы у порога,
У порога в светлый дом,
Помечтал бы хоть немного,
Хоть немного под окном,
И вошёл бы, осторожный,
Осторожно в тот приют,
Где с улыбкой бестревожной
Девы мудрые живут!

Час ворожбы и гаданья.
Солнце в далёкой стране.
Но не его ли сиянья
На безмятежной луне?

И не его ли очами
Жизнь на земле зажжена?
И не о нём ли ночами
Томно мечтает она?

В ясную ночь полнолунья
Над колыханием трав
Пляшет нагая колдунья,
Золото кос разметав.

Пан ли играет на флейте?
Звучно ль падение вод?
Девушки резвые, рейте,
Вейте за ней хоровод.

Вкруг одинокой берёзы,
Дикого духа моля.
Лейте горючие слёзы,
Смехом будите поля.

Тело стихиям откройте.
Пыль полуночных дорог
Росами травными смойте
С голых стремительных ног.

Вот, под луною мелькая
Длинной и светлой косой,
В белом покрове Иная
С вашей сплелась чередой.

Словно возникла из праха,
Мчится, как вихорь, легка.
В зыбком томлении страха
Веет от дивной тоска.

Смейтесь, и плачьте, и рейте,
Вейте одна за другой,
Страх и тоску одолейте
Буйной ночною игрой.

Яро длился милый день
И склонился под плетень.
Тот, кто любит жить со мглой,
Проводил его хулой.

Страстным пьяная вином,
Ночь маячит за окном,
Шепчет ветру: «Помолчи!
Потеряла я ключи!»

Всходит томная луна,
Как невольница бледна,
Шепчет ветру: «Будет срок,
Раскуёт мой брат замок».

Что же делать ночью мне?
Посидеть ли на окне,
Помечтать ли о былом,
Погадать ли об ином?

Добрый день погас давно.
Затворить пора окно,
И тебе, хмельная мать,
Доброй ночи пожелать.

Плыву вдоль волжских берегов.
Гляжу в мечтаньях простодушных
На бронзу яркую лесов,
Осенней прихоти послушных.

И тихо шепчет мне мечта:
«Кончая век уже недолгий,
Приди в родимые места
И догорай над милой Волгой».

И улыбаюсь я, поэт,
Мечтам сложивший много песен,
Поэт, которому весь свет
Для песнопения стал тесен.

Скиталец вечный, ныне здесь,
А завтра там, опять бездомный,
Найду ли кров себе и весь,
Где положу мой посох скромный?

Левкой благоухала нежно
Под стрекотание стрекоз
И улыбалась безмятежно
Дыханию усталых роз.

И всё, что вкруг неё дышало,
Вкушая сладостный покой,
Хвалой согласною венчало
Благоуханную Левкой.

И уж не ты, о роза мая,
Тогда царицею была,
Когда, зарницами пылая,
С востока поднималась мгла.

Пускай пылающие бои
Затмят высокую лазурь,
Но в безмятежности Левкои
Победа над безумством бурь.

  Кукушка кукует.
Забавится сердце приметами.
  Весна поцелует
Устами, едва разогретыми,
  Лесные опушки
Цветеньем мечты обнесёт, –
  К чему же кукушки
Протяжный, медлительный счёт?

  Зарёю вечерней
Поёт соловей, заливается.
  Душа суеверней.
Светло и отрадно мечтается.
  Нездешняя радость
Наполнила даль бытия.
  К чему ж эта сладость
В призывной тоске соловья?

Нисходит милая прохлада,
В саду не шелохнётся лист,
Простор за Волгой нежно-мглист.
Нисходит милая прохлада

На задремавший сумрак сада,
Где воздух сладостно-душист.

Нисходит милая прохлада,
В саду не шелохнётся лист.

В душе смиряется досада,
И снова облик жизни чист,
И вновь душа беспечно рада,
Как будто соловьиный свист

Звучит в нерукотворном храме,
Победное колебля знамя.

Узнаёшь в тумане зыбком
Всё, чем сердце жило прежде,
Возвращаешься к улыбкам
И к мечтательной надежде.

Кто-то в мочки пару серег,
Улыбаясь, продевает
И на милый, светлый берег
Тихой песней призывает

Посидеть на куче брёвен,
Где тихонько плещут волны,
Где песочный берег ровен,
Поглядеть рыбачьи чёлны,

Рассказать, чем сердце жило,
Чем болело и горело,
И кого оно любило,
И чего оно хотело.

Так мечтаешь, хоть недолго,
О далёкой, об отцветшей.
Имя сладостное Волга
Сходно с именем ушедшей.

В тихий день воспоминанья
Так утешны эти дали,
Эти бледные мерцанья,
Эти мглистые вуали.

Знойно туманится день,
Гарью от леса несёт,
Тучи лиловая тень
Тихо над Волгой ползёт.

Знойное буйство, продлись!
Длися, верховный пожар!
Чаша земная, курись
Неистощимостью чар!

Огненным зноем живу,
Пламенной песней горю,
Музыкой слова зову
Я бирюзу к янтарю.

Тлей и алей, синева,
В буйном кружении вьюг!
Я собираю слова,
Как изумруд и жемчу́г.