Эдгар По - Стихи

И леса - как облака;

Их стена едва видна:

Все скрывает пелена

Тихих слез луны багровой.

Снова, снова и снова

Меняясь каждый миг,

Луны странствуют в ночи;

Бледным светом лунный лик

Гасит звезд златых лучи.

А когда покажет двенадцать

Круглый циферблат луны,

Начинает к земле склоняться

Самый тусклый диск с вышины,

Так низко-низко-низко,

Что в средоточье диска

Пики горные вонзились

И в сиянье погрузились.

В светлой мантии ореола

Скрылись замки, скрылись села,

Сколько есть их на просторе,

Скрылся странный лес и море,

Скрылся духов легкий сонм,

Скрылось все, что впало в сон,

И пропали все предметы

В лабиринтах мягкого света.

Ибо сейчас без дна - без дна!

Поглотила их жажда сна.

Но едва встает заря,

Этот лунный покров

Вновь взмывает ввысь, паря,

Гонимый натиском ветров,

Как альбатрос над бездной водной

Или все, что вам угодно.

Миру дольнему с утра

Не нужно лунного шатра,

Сиречь прозрачного тумана

(Что звучит довольно странно!).

Но водяною пылью

Рассыплется он в небесах,

И падает этот прах

На трепетные крылья

Взлетевших мотыльков,

Что вновь должны спуст.

И пыли той частицу

Вернуть нам с облаков.

Город среди моря

Там, на закате, в тьме туманной

Я вижу, вижу город странный,

Где Смерть чертог воздвигла свой,

Где грешный и праведный, добрый и злои

Равно навек нашли покой.

Храм, замок, башня ль обветшала,

А не кренится - с нашим там

Ничто не сходствует нимало.

Чужда вскипающим ветрам,

Покорна, сумрачно-светла

Морская гладь вокруг легла.

С небес не упадут лучи

На город тот в его ночи.

Но снизу медленно струится

Глубинный свет из мертвых вод

Вдруг тихо озарит бойницы

Витающие... купол... шпицы...

Колонны царственных палат

Или беседки свод забытый,

Каменным плющом увитый...

И святилища - храмов бесчисленный ряд

Чьи фризы лепные в узоре хранят

Фиал, фиалку, виноград.

Покорна, сумрачно-светла

Морская гладь вокруг легла.

Так тени с куполом слились,

Что тот как в воздухе повис.

Но башня высится, пряма,

А с башни смотрит Смерть сама!

Раскрыты капища.

Могилы Разверсты вровень с гладью стылой.

Но воды спят - и ни алмаз,

Кумиру заменивший глаз,

Ни жемчуг саванов расшитых

С ложа встать не соблазнит их.

И не встревожит дрожью синей

Зыбь стеклянную пустыню,

Не подаст о ветре весть,

О том, что где-то ветер есть

Желанный гость далеких вод...

А эти ветер обойдет

В их мертвой ясности и стыни.

Чу! Воздух вдруг затосковал,

А гладь - ее колышет вал!

Осела башня ли - и вялый

Прибой расползся по воде?

Чуть покачнулись в высоте,

Оставив в облаках провалы?

Багровым светом налилась

Волна... Медленней дышит час...

Когда на дно, на дно - без вскрика,

Без стона - город весь уйдет,

Восстанет ад тысячеликий

Ему воздать почет.

Разбит, разбит золотой сосуд!

Плыви, похоронный звон!

Угаснет день, и милая тень уйдет за Ахерон.

Плачь, Гай де Вир, иль, горд и сир, ты сладость слез отверг?

Линор в гробу, и божий мир для наших глаз померк.

Так пусть творят святой обряд, панихиду поют для той,

Для царственной, что умерла такою молодой,

Что в гроб легла вдвойне мертва, когда умерла молодой!

"Не гордость - золото ее вы чтили благоговейно,

Больную вы ее на смерть благословили елейно!

Кто будет реквием читать, творить обряд святой

Не вы ль? не ваш ли глаз дурной, язык фальшивый, злой,

Безвинную и юную казнивший клеветой?"

Peccavimus; но ты смирись, невесту отпеть позволь,

Дай вознестись молитвам ввысь, ее утоляя боль.

Она преставилась, тиха, исполненная мира,

Оставив в скорби жениха, оставив Гай де Вира

Безвременно погибшую оплакивать Линор,

Глядеть в огонь этих желтых кос и в этот мертвый взор

В живой костер косы Линор, в угасший, мертвый взор.

"Довольно! В сердце скорби нет!

Панихиду служить не стану

Новому ангелу вослед я вознесу осанну.

Молчи же, колокол, не мрачи простой души веселье

В ее полете в земной ночи на светлое новоселье;

Из вражьего стана гневный дух восхищен и взят сегодня

Ввысь, под охрану святых подруг, - из мрака преисподней

В райские рощи, в ангельский круг у самого трона господня".

Тихий край когда-то был,

Где давно никто не жил,

Все пропали на войне;

Только звезды в вышине

Зажигались в поздний час.

И дозор их нежных глаз

Охранял с лазурных круч

Там цветы; и солнца луч

В душных травах целый день

Нежил сладостную лень.

Но теперь исчез и след

Безмятежных тех примет

В том краю покоя нет!

Один лишь воздух, недвижим,

 Словно во сне, застыл над ним.

Нет, то не ветер, пролетев,

Тревожит голоса дерев,

Шумящих, как студеный вал,

Вокруг пустынных скал!

Нет, и не ветер то влечет

Шуршащих облаков полет,

Неутомимый, непрестанный!..

А степь фиалками полна,

И плачет лилия одна

 Там над могилой безымянной

И плачет вечно, с лепестка

Роняя капель жемчуга.

И жжет слеза, на стебли траг

 Росой бессмертною упав.

О, символ Рима!

Гордое наследство,

Оставленное времени и мне

Столетиями пышных властолюбцев!

О, наконец-то, наконец я здесь!

Усталый странник, жаждавший припасть

К истоку мудрости веков минувших,

Смиренно я колени преклоняю

Среди твоих теней и жадно пью

Твой мрак, твое величие и слава

Громада. Тень веков. Глухая память

Безмолвие. Опустошенье. Ночь.

Я вижу эту мощь, перед которой

Все отступает: волшебство халдеев,

Добытое у неподвижных звезд,

И то, чему учил Царь Иудейский,

Когда вошел он в Гефсиманский сад

Где падали герои - там теперь

Подрубленные временем колонны,

Где золотой орел сверкал кичливо

Кружит в ночном дозоре нетопырь.

Где ветер трогал волосы матрон