Предисловие к Мирозданию - Саша Немировский

Да, я помню. Эту душу найти, расспросить – не проблема.

Но ты погоди, Исабель, этот свиток —

откуда он взялся?

Быть может, неправда? Глянь, тут вот написано криво?

Подделка?

Подделка, Загадор, не бывает нетленной.

Обвиненье во лжи?

Кто бы в нём сомневался?

Да, пожалуй, такое не встретишь в доступных архивах.

Не спеши,

давай в переходе с тобой разберемся сначала.

Ангел, душа – здесь у нас они очень похожи,

но там, на планете,

у ангела нет ведь

бессмертной души,

правда, тело не старится тоже.

А ты замечала,

если тело разрушилось, у мерло или убито, то это – конец?

Сколько ангелов так растворилось в эфире навечно?

Перестань ворошить всё сначала,

Загадор, эти раны свежи

и никак не проходят,

их залечивать – не чем!

Без души —

на земле не жилец,

хоть ты кто – всё равно ты погибнешь в природе.

Отложи

эти речи.

Помолчи. Я ведь помню их всех, как сегодня, живых.

Да, Адель надо срочно спасти,

ищем дальше, чтобы новую вечность

по ней не грустить.

Мы почти подошли к пониманью.

Только в воздухе вдруг появилось мерцанье,

дальше маленький вихрь или шквал,

покрутился и сгинул.

Гаардвал

из него сделал шаг,

распрямляя согнутую спину.

Какая компания!

Исабель, Загадор, вы в архивах!

Ужель узнаванье

истории мира

является пищей?

Гаардвал! О, старейший и высший,

скажи,

если ангел, как есть, воплотится

для жизни на некой планете и там вдруг умрёт,

он обратно сюда возвратится?

Без шансов. Он не сможет решить,

в каком направленье прибежище наших сфирот.

Человек к нам приходит, идя за души половинкой.

А у ангела нету зеркальной души.

Потому-то он, кстати, никогда и не врёт

в разговоре, но это – побочное свойство.

Ему нужен маяк, чтоб искринкой

своей указал ему вектор возврата.

Только странен вопрос твой.

Что тебе непонятно?

Ужель за ответом вы явились сюда?

У тебя беспокойство

в глазах, говори, не тяни через вечность.

Да такая вот ерунда.

Адель вдруг исчезла, беседуя с нами.

А после нашлась на Земле, целиком в человечьем

обличье.

Там шумела вода, крики слышались птичьи.

А потом её след затерялся в тумане.

Может быть, чтоб она перешла без рожденья, как есть,

обретя себе тело земное?

Дайте стул. Надо сесть.

Что не мною

открыты пути меж мирами, вам понятно.

Да, спасибо за кресло, мой друг.

Вот ведь новость! И как неприятно!

Формально, её отыскать, для умеющих рук,

не проблема.

На крайний —

послать купидона. Он найдет.

Но реально,

её уже нет. Раз уйдя со сфирот,

она больше не сможет вернуться.

Это физика тонкого тела.

Как случился её переход?

Нам не ведомо. Она со мной пела,

потом говорили о чём-то,

смеялись, как вдруг её контуры чётко

так осветились

и вспыхнули, впрямь посреди разговора,

а дальше прозрачными стали,

и она растворилась

почти что мгновенно.

Лишь пустое пространство осталось для взора.

Мы сперва растерялись,

позвали,

но ответом лишь ветер.

Все ж, о чём разговор был, вспомнить сумейте?

Мы вели диалог об искусстве, как инструменте

познания мира.

Говорили об истине, непременно

замешанной в красках, незаметно

живущей в рисунках,

как в пробирках

научного эксперимента. Как, по сути,

из глаз на портрете

удачном душа никогда не уходит.

Но Адель говорила, что живопись больше не в моде.

Что теперь на Земле все работают с цветом и формой

в абстрактной манере.