Отговорила роща золотая… Новокрестьянская поэзия - Антология

Сын обижает, невестка не слухает,

Хлебным куском да бездельем корит;

Чую – на кладбище колокол ухает,

Ладаном тянет от вешних ракит.

Вышла я в поле, седая, горбатая, —

Нива без прясла, кругом сирота…

Свесила верба сережки мохнатые,

Меда душистей, белее холста.

Верба-невеста, молодка пригожая,

Зеленью-платом не засти зари!

Аль с алоцветной красою не схожа я —

Косы желтее, чем бус янтари.

Ал сарафан с расписной оторочкою,

Белый рукав и плясун-башмачок…

Хворым младенчиком, всхлипнув над кочкою,

Звон оголосил пролесок и лог.

Схожа я с мшистой, заплаканной ивою,

Мне ли крутиться в янтарь-бахрому…

Зой-невидимка узывней, дремливее,

Белые вербы в кадильном дыму.

Уже хоронится от слежки

Прыскучий заяц… Синь и стыть,

И нечем голые колешки

Березке в изморозь прикрыть.

Лесных прогалин скатеретка

В черничных пятнах, на реке

Горбуньей-девушкою лодка

Грустит и старится в тоске.

Осина смотрит староверкой,

Как четки, листья обронив,

Забыв хомут, пасется Серко

На глади сонных, сжатых нив.

В лесной избе покой часовни —

Труда и светлой скорби след…

Как Ной ковчег, готовит дровни

К веселым заморозкам дед.

И ввечеру, под дождик сыпкий,

Знать, заплутав в пустом бору,

Зайчонок-луч, прокравшись к зыбке,

Заводит с первенцем игру.

Хорошо ввечеру при лампадке

Погрустить и поплакать втишок,

Из резной низколобой укладки

Недовязанный вынуть чулок.

Ненаедою-гостем за кружкой

Усадить на лежанку кота

И следить, как лучи над опушкой

Догорают виденьем креста,

Как бредет позад дремлющих гумен,

Оступаясь, лохмотница-мгла…

Все по-старому: дед, как игумен,

Спит лохань и притихла метла.

Лишь чулок – как на отмели верши,

И с котом раздружился клубок.

Есть примета: где милый умерший,

Там пустует кольцо иль чулок,

Там божничные сумерки строже,

Дед безмолвен, провидя судьбу,

Глубже взор и морщины… О Боже —

Завтра год, как родная в гробу!

Чтобы медведь пришел к порогу

И щука выплыла на зов,

Словите ворона-тревогу

В тенета солнечных стихов.

Не бойтесь хвойного бесследья,

Целуйтесь с ветром и зарей,

Сундук железного возмездья

Взломав упорною рукой.

Повыньте жалости повязку,

Сорочку белой тишины,

Переступи в льняную сказку

Запечной, отрочьей весны.

Дремля присядьте у печурки —

У материнского сосца

И под баюканье снегурки

Дождитесь вещего конца.

Потянет медом от оконца,

Паучьим лыком и дуплом,

И, весь в паучьих волоконцах,

Топтыгин рявкнет под окном.

А в киноваренном озерке,

Где золотой окуний сказ,

На бессловесный окрик – зорко

Блеснет каурый щучий глаз.

Мой красный галстук так хорош,

Я на гвоздику в нем похож, —

Гвоздика – радостный цветок

Тому, кто старости далек

И у кого на юной шее, —

Весенних яблонь розовее,

Горит малиновый платок,

Гвоздика – яростный цветок!

Мой буйный галстук – стая птиц,

Багряных зябликов, синиц,

Поет с весною заодно,

Что парус вьюг упал на дно,

Во мглу скрипучего баркаса,

Что синь небесного атласа

Не раздерут клыки зарниц.

Мой рдяный галстук – стая птиц!

Пусть ворон каркает в ночи.

Ворчат овражные ключи,

И волк выходит на опушку, —

Козлятами в свою хлевушку

Загнал я песни и лучи…

Пусть в темень ухают сычи!

Любимый мир – суровый дуб

И бора пихтовый тулуп,

Отары, буйволы в сто пуд

В лучах зрачков моих живут;

Моим румянцем под горой

Цветет шиповник молодой,

И крепкогрудая скала

Упорство мышц моих взяла!

Мой галстук с зябликами схож,

Румян от яблонных порош,

От рдяных листьев Октября

И от тебя, моя заря,

Что над родимою страной

Вздымаешь молот золотой!

Я молился бы лику заката,

Темной роще, туману, ручьям,

Да тяжелая дверь каземата

Не пускает к родимым полям —

Наглядеться на бора опушку,

Листопадом, смолой подышать,

Постучаться в лесную избушку,

Где за пряжею старится мать…

Не она ли за пряслом решетки

Ветровою свирелью поет…

Вечер нижет янтарные четки,

Красит золотом треснувший свод.

Я пришел к тебе, сыр-дремучий бор,

Из-за быстрых рек, из-за дальних гор,

Чтоб у ног твоих, витязь-схимнище,

Подышать лесной древней силищей!

Ты прости, отец, сына нищего,

Песню-золото расточившего,

Не кудрявичем под гуслярный звон

В зелен терем твой постучался он!

Богатырь душой, певник розмыслом,

Раздружился я с древним обликом,

Променял парчу на сермяжину,

Кудри-вихори на плешь-лысину.

Поклонюсь тебе, государь, душой —

Укажи тропу в зелен терем свой!

Там, двенадцать в ряд, братовья сидят —

Самоцветней зорь боевой наряд…

Расскажу я им, баснослов-баян,

Что в родных