Эжен Лабиш - Соломенная шляпка и другие водевили

Ланглюмэ. Тсс! Молчи!

Жюль. Боже мой!.. Значит, это была правда?.. Значит, это чепчик угольщицы… Он был действительно в коробке.

Ланглюмэ (испуганно). Как? Ты знаешь?

Жюль. Про улицу Лурсин? Да!

Ланглюмэ (хватает его за горло). Несчастный! Я тебя убью!.. Я тебя задушу!

Жюль. Что с вами! Оставьте меня! Помогите! (Убегает в дверь направо на втором плане.)

Те же и Норина.

Норина (входя). Что это за крик? Что случилось?

Ланглюмэ (очень спокойно). Ничего… Я разговаривал с Жюлем… Славный малый этот Жюль.

Норина (с бумагой, которую она ему показывает). Что это такое за счет, который мне сейчас подали? Ты ничего не заказывал?

Ланглюмэ. Нет. (В сторону.) Надо непременно заставить его молчать… Добьюсь, чтоб он молчал… Непременно. (Идет к двери, в которую ушел Жюль.)

Норина. Куда ты пошел?

Ланглюмэ (спокойно). Хочу наколоть сахару… С Жюлем… Славный он малый!.. (В сторону.) Непременно надо этого добиться…

Норина, затем Жюль.

Норина. Он хочет колоть сахар там, в той комнате… но ведь там закрыты ставни…

Жюль (появляясь в двери слева на втором плане). Сударыня, посыльный ждет насчет счета… (Уходит.)

Норина. Ничего не понимаю… Положительно ничего!.. Тут, очевидно, какое-то недоразумение… Надо это выяснить. Пойду, поговорю. (Зовет.) Жюль! Жюль! (Уходит в дверь слева.)

Ланглюмэ, затем Минстенгю за кулисами.

Ланглюмэ (один, входит, бледный, расстрепанный. Войдя, он подходит к столу и выпивает два стакана кюрасо. В оркестре музыка). Кончено!.. Все кончено! Это ужасно! Его нет более в живых!.. Я ему сказал: «Жюль! Ты получишь тысячу франков с условием, что ты будешь молчать». Ответа не последовало!.. «Две тысячи франков»… Это было все-таки очень мило с моей стороны… Но мне не хотелось себя в чем-то упрекать… Опять никакого ответа! Тогда я кидаюсь к его ногам… хочу схватить его за колени. Он, чтобы раздразнить меня, делает вот так: пш, пш, пш! Я горячусь, раздражаюсь, хватаю его за шею, в эту минуту он меня царапает!.. Я его сжимаю, душу… слышу какой-то жалобный писк, вроде миау… миау… затем раздался хрип… и всему был конец! Бедный Жюль! Бедный! Я всегда думал, что этот малый плохо кончит… (Напиваясь сильнее.) Что значит все-таки угрызения совести… сейчас все вокруг меня вертится… все кружится… ходит! Пляшет вокруг меня… Совершенно как на том товарищеском обеде лабадийцев.

(Совершенно пьяный.) Слышите, как весело фабрикант детских сосисок распевает песенку?

Ланглюмэ и Минстенгю (вместе).

Минстенгю. Я весел, смеюсь, как оголтелый…

Ланглюмэ. И я тоже…

Минстенгю. Знаешь, башмак-то той угольщицы…

Ланглюмэ. Ну?

Минстенгю. Потеха просто! Я его надел на вертел…. и поджариваю его… Он скручивается и трещит, трещит вот так: кум-кум!

Ланглюмэ (очень весело). Кум… кум… (Ему.) А ты знаешь… Потар… свидетель обвинения…

Минстенгю. Ну?

Ланглюмэ (смеясь). Куик!

Минстенгю. Отлично! Превосходно!

Ланглюмэ. И Жюль тоже! (Тот же жест.) Куик!

Минстенгю. Отлично! Превосходно!

Ланглюмэ. Итак… теперь, значит, не имеется ни одного свидетеля! Решительно ни одного!

Минстенгю. Да, да, верно! Нет, постой! Ошибаешься! Один все-таки есть!

Ланглюмэ (взбешенный). Где? Кто?

Минстенгю. Ты!

Ланглюмэ. И ты!

Минстенгю (в сторону). Может быть, то, что я скажу, будет очень неделикатно, но… (Смеясь.) Что, если я… уничтожу Ланглюмэ… покончу с ним…

Ланглюмэ (в сторону). А что если я покончу с Мистенгю? Сотру его с лица земли! Таких пьяниц, как он, на свете и без него достаточно.

Минстенгю (в сторону). Решено!

Ланглюмэ (протягивая ему руку). Ах, Мистенгю, Мистенгю, дорогой ты мой!

Минстенгю (так же). Ах, Ланглюмэ, Ланглюмэ! Дорогой ты мой!

Ланглюмэ (в сторону). А ведь он все-таки мой товарищ!.. На одной скамье сидели! Мне его жаль!

Минстенгю (в сторону). А ведь он все-таки мой товарищ!.. На одной скамье сидели!

ОБА (осененные одной и той же мыслью). А!

Ланглюмэ (беря со стола большую суповую ложку). Вот, этим очень удобно!

Минстенгю (берет около камина полено). Надо только выбрать удобную минуту и… Тогда каких-нибудь двадцать ударов поленом, и дело будет сделано!

Ланглюмэ (берет газету и подставляет Мистенгю стул). Давай сядем и посидим немного.

Минстенгю (придвигая стул). С удовольствием. (В сторону.) Исполнить последнюю волю человека необходимо. (Садится.)

Ланглюмэ. Знаешь что? Почитай мне сегодняшнюю газету.

Минстенгю. Изволь. (в сторону.) может быть, чтение его усыпит.

Ланглюмэ. Найди там описание печальной истории угольщицы.

Минстенгю. Действительно, это очень печальная история.

Ланглюмэ. Нашел? (Тихонько встает.)

Минстенгю. Нашел. (Читает.) «Будущий Вторник весь Париж будет присутствовать на открытии Эйфелевой башни».

Ланглюмэ (стал сзади него, держа обеими руками наготове ложку, чтобы убить его). Эйфелевой башни! Что ты выдумываешь?

Минстенгю. Не выдумываю, а читаю то, что здесь написано!

Ланглюмэ (берет газету и читает). Покажи. «Открытие Эйфелевой башни состоится завтра, во Вторник пятого мая». (Радостно)

Минстенгю (с поднятым поленом). Что?

Ланглюмэ. Это старая газета. Ведь Эйфелева башня была открыта двадцать лет тому назад.

Минстенгю. Правда, верно! Так, значит, угольщица…

Ланглюмэ. Убита не нами, и мы невинны! А, друг мой! (Падают друг другу в объятия и с жаром целуются.) А я собирался тебя убить!

Минстенгю. И… я… тоже… тебя!

Ланглюмэ (освобождаясь от его объятий). О, какое я ощущаю облегчение. И вместе с тем, чувствую, что трезвею… (Вдруг вспомнил.) Постой!.. Постой! Ах, черт возьми! Но ведь ты… ты… ты знаешь, ведь я… я убил двух человек! Да, да!

Минстенгю. Да что ты?

Те же и Жюль, затем Потар.

Жюль (входя из двери слева, на втором плане). Сударь! Барыня приказала спросить у вас.

Ланглюмэ. Как? Ты не умер?

Жюль. Что вы?.. С какой стати?!

Ланглюмэ. Молодец! Вот тебе сто су!

Жюль. Это за то, что я не умер?

Ланглюмэ. Значит, погиб только один… Потар…

Потар (выходя с письмом). Еще раз благодарю вас.

Ланглюмэ (в сторону). И другой тоже… тоже жив. (Ему.) Ты жив? Ты не умер?

Потар. Что такое?

Ланглюмэ. Молодец! Вот тебе сто су.

Потар. Сто су?!

Ланглюмэ. Итого, два минус два — нуль! Значит, никто!

Минстенгю (в сторону). Боже ты мой, до чего у меня разболелась голова! Ужасно! (Идет в глубину и исчезает за занавесками.)

Те же и Норина.

Норина (входя). Это ужасно! Ужасно!

ВСЕ. Что такое? Что ужасно?

Норина. Минутка… моя кошка… бедная… Я сейчас ее увидела. Она лежит там без признаков жизни…

Ланглюмэ. О!..

Норина. О, я тебе этого никогда не прощу… и в особенности после того, что я только что узнала.

Ланглюмэ. Что ты узнала?

Норина. Где ты провел эту ночь? Ты и твой приятель?

Ланглюмэ. А где? Мне бы самому очень хотелось это знать… И мне и Мистенгю… (Ищет его глазами.) Куда же он девался, черт его побери!

Норина. Изволь, скажу… Я тебе это скажу… Вы устроили настоящую оргию… внизу, в первом этаже, у фабриканта ликеров и страшно там набезобразничали…

Ланглюмэ. Я?

Норина. Вы оба. (Протягивает ему бумагу.) Вот полюбуйся! Этот счет нашей соседки Моро ясно свидетельствует о вашем милом поведении. Слушай! (Читает.) «Три бутылки настойки на вишнях, за тем две таких же бутылки, настоенных на сливах».

Ланглюмэ (вспоминая). Ах, вот откуда эти косточки, которые мы нашли…

Норина (читая). «Кроме того, унесено: женский чепчик, женский же ботинок и накладка из светлых волос, принадлежащая барышне-конторщице».

Ланглюмэ. А! Понимаю, понимаю!..

Норина. И вот итог счета: шестьдесят четыре франка.

Ланглюмэ. Следовательно, с каждого по тридцать два франка. Куда же, черт возьми, провалился Мистенгю?

Норина. А вы, говорят, до такой степени напились, так одурели от всего выпитого, что пришлось вас отвести в чулан, где у них хранится уголь и там вас запереть.

Ланглюмэ. Да, ну вот теперь мне все понятно… Понятно!.. (Шарит по карманам.) Один кусок у меня еще остался… Я тебе объясню…

Норина. Нет. Сейчас мне некогда: сейчас нас у Потара ждут крестить. Но мы с тобой поговорим об этом сегодня вечером.

Ланглюмэ. Ого! Надо готовиться к бурной ночи!.. Ну, да я постараюсь, чтобы она меня простила.