Вокруг Света - Вокруг Света 2006 №09

Даже апологеты империи признают, что использование административного принуждения покоренных народов в эту эпоху — элемент политики, направленной на индустриальное развитие метрополии. В 1813 году текстильная и шелковая промышленность Индии могла бы с прибылью продавать на британском рынке свои продукты по ценам на 50–60% ниже, чем те же товары, произведенные в Англии. Но таможенные пошлины (70—80% цены) или прямой запрет импорта индийских товаров делали это невозможным. Будь Индия независимой, она в ответ на такие меры ввела бы запретительные пошлины на английские товары. Индия была родиной текстильной промышленности — она существовала там на протяжении 6 тысяч лет. В ней были заняты миллионы людей. За колонизацией последовала утрата работы сотнями тысяч людей, семьи которых занимались ткачеством на протяжении жизни поколений. Такие города, как Дакка и Муширабад — ранее центры текстильной промышленности, — пришли в запустение. С 1814 до 1835 года экспорт британского текстиля в Индию вырос с 1 до 51 млн. ярдов в год. За те же годы индийский экспорт текстиля в Англию сократился примерно в 4 раза. Начало современного экономического роста на рубеже XVIII—XIX веков увеличивает разрыв между Европой и остальным миром (за исключением европейских эмигрантских колоний США, Канады, Австралии и т. д.) в экономической, финансовой и военной мощи. Поражение России, одной из крупнейших и близких к Европе аграрных держав, в Крымской войне продемонстрировало это наглядно.

В середине XIX века ведущие европейские страны, в первую очередь Британия, не имели себе равных в возможности применения военной силы на расстоянии в тысячи километров от собственных границ. Это основа формирования имперской политики. Британский премьер-министр, лидер Либеральной партии У. Гладстон, писал: «Имперское чувство является врожденным у каждого англичанина. Это часть нашего наследия, которое появляется на свет вместе с нами и умирает лишь после нашей смерти».

К 1914 году Англия контролировала территорию, на которой проживала примерно четверть населения мира. Ее империя, за которой стояла долговременная традиция, большинству современников казалась нерушимой. Но предпосылки краха, сложившегося к концу XIX века мирового порядка, уже были заложены. Масштабные изменения в соотношении экономической мощи стран делают его неизбежным.

Страны догоняющего развития по численности населения нередко превосходят государства, раньше них начавшие современный экономический рост; по мере продвижения по пути индустриализации способны мобилизовать финансовые и людские ресурсы, позволяющие сформировать мощные вооруженные силы. Экономический, финансовый и военный подъем Германии и Японии конца XIX — начала XX века — наглядный пример этому. В своей работе «Долгое время» автор обращал внимание на то, что Россию от стран — лидеров современного экономического роста наиболее развитых государств мира — на протяжении последних полутора веков отделяет дистанция примерно в полвека, два поколения. Обсуждая сегодняшние российские проблемы, полезно помнить, что эпоха заката мировых империй началась примерно полвека назад.

Все страны, которые называли себя империями в начале XX века, в разных формах — добровольно или вынужденно — избавлялись от колоний, предоставляя им свободу. Это трудно объяснить случайным стечением обстоятельств. Для России этот опыт важен. Если извлечь из него уроки, он поможет не повторить ошибок, приводящих к политическим поражениям.

Кризис и демонтаж заморских империй

На протяжении XX века мир стал иным. Господствующая идеология, в рамках которой «бремя белого человека» воспринималось как данность, уступила место картине мира, в которой представление о разделении народов на господ и рабов неприемлемо. В интеллектуальной атмосфере 1940— 1960-х годов ХХ века объяснить, почему Британия должна управлять Индией, другими своими колониями, оказалось нереализуемой задачей.

С течением времени меняются представления о том, что метрополия может делать для сохранения своего господства. Жесткий мир начала XIX века не знает жалости к слабым. Реалии XX века диктуют новые правила поведения. Когда англичане в Малайе в начале 1950-х годов применяли жесткие меры борьбы с повстанцами — брали заложников, уничтожали посевы в непокорных деревнях, — эту практику осуждают в парламенте, называют преступлением против человечества. То, что дозволено в начале XIX века, общество середины XX не приемлет.

Из территориально интегрированных империй Первую мировую войну — в измененной форме — пережила лишь Российская. После Второй мировой войны начинается череда распада имеющих заморские территории Британской, Французской, Голландской, Бельгийской, Португальской империй. На начало 1990-х годов приходится период краха последней территориально интегрированной империи — Советского Союза, а также Югославии — страны, не бывшей, в собственном смысле этого слова, империей, но столкнувшейся с проблемами, сходными с теми, которые порождают крах территориально интегрированных империй.

Кризис 1914—1945 годов радикально изменил мир. Миф о непобедимости европейцев, укорененный в общественном сознании конца XIX — начала XX века, но подорванный Русско-японской войной 1904—1905 годов, был окончательно уничтожен крахом европейских колониальных империй в Юго-Восточной Азии во время Второй мировой войны. Европейцы не могли больше надеяться на то, что покоренные народы сохранят убежденность в божественном праве завоевателей ими править.

С конца 1940 — начала 1950-х годов сами слова «империя» и «империализм» становятся немодными. В 1947 году премьер-министр Англии Клемент Ричард Эттли говорит: «Если в настоящее время и существует где-либо империализм, под которым я подразумеваю подчинение одних народов политическому и экономическому господству других, то такого империализма определенно нет в Британском Содружестве наций».

Мировой опыт свидетельствует: империя и политическая свобода, если речь идет о реальном демократическом избирательном праве для всех подданных, несовместимы. В начале 1950-х годов Франция отказывалась признать принцип равенства избирательных прав европейского и коренного населения в Алжире, территорию которого рассматривала как свой департамент. Правило двух избирательных коллегий означало, что один голос европейца считался равным 8 голосам мусульман. В 1954—1958 годах позиция французских властей меняется. Они наконец осознают неизбежность предоставления всеобщего избирательного права, понимают, что без этого удержать Алжир невозможно. Однако тогда ничто меньшее, чем полная независимость, лидеров освободительного движения уже не устраивает.