Юрий Шестера - Холод южных морей

Наступила напряженная тишина — уж очень необычной была просьба ученого. Это понимал и император.

— И откуда же у вашего протеже такие таланты? — спросил он, чтобы как-то выиграть время для обдумывания и принятия окончательного решения.

— Видимо, от Бога, Ваше Императорское Величество. Кроме того, он был в прислуге у графа Шереметева в его крепостном театре в Останкине под Москвой, где и приобщился к грамоте и искусству.

— И каким же это образом он оказался в матросах? — в недоумении приподнял брови государь.

— Был отдан графом в рекруты за «шалости» с его крепостными актрисами, Ваше Императорское Величество.

В свите возникло оживление. Появились двусмысленные улыбки. Ведь граф был известной личностью в империи.

— Если с такими-то талантами, — улыбнулся и император, — ваш Матвей смог стать еще и соперником самого графа, то как же я могу не исполнить вашу просьбу, Андрей Петрович?

И уже вполне серьезно обратился к морскому министру:

— Это возможно, Иван Иванович?

— Безусловно возможно, Ваше Императорское Величество, — послушно склонил голову маркиз де-Траверсе.

— Будем считать вопрос решенным. После исключения квартирмейстера Сухова из списка флота прошу вас, Иван Иванович, ходатайствовать о пожаловании протеже господина Шувалова внетабельного чина по согласованию с ним. Кстати, Андрей Петрович, каково ваше предложение?

— Я думаю, что будет вполне достаточно чина канцеляриста, Ваше Императорское Величество, — еле сдерживая охватившую его радость, ответил ученый.

— Вот и прекрасно, Иван Иванович!

— Будет исполнено, Ваше Императорское Величество!

— Кроме того, разрешаю привлекать к этим работам любых нижних чинов по усмотрению ученого.

Адъютант императора снова сделал пометку в своей записной книжке.

— Вы удовлетворены моим решением, Андрей Петрович? — улыбнулся Александр I, явно довольный исходом столь щекотливого дела.

— Безусловно, Ваше Императорское Величество! Нельзя же втуне держать таланты.

Император опять внимательно глянул на ученого.

— В случае успешной приемки государственной комиссией экспозиции в музее Адмиралтейского департамента вашему протеже будет пожалован нижний табельный чин коллежского регистратора, а вам, Андрей Петрович, — статский чин надворного советника. А дальнейшее его продвижение по службе будет зависеть уже только от него, — и добавил, рассмеявшись: — Хотя, как мне кажется, не в малой степени это будет зависеть и от вас тоже, уважаемый Андрей Петрович.

Адъютант сделал очередную пометку.

Друзья, как и прежде, сидели за накрытым столом, но уже не в адмиральской каюте на шлюпе «Восток», а в кабинете отчего дома Андрея Петровича, на полу которого лежала распростертая шкура медведя, добытого хозяином на далекой Аляске.

Они только что вернулись с приема, организованного в Зимнем дворце в честь участников успешно закончившейся Антарктической экспедиции, и были еще под впечатлением государевых милостей и благодарственных тостов. Да и внешний вид их свидетельствовал об этом.

Фаддей Фаддеевич щеголял в парадном мундире капитана 1-го ранга с голубой лентой через правое плечо, скрепленной синим крестом, на которой еще были видны перегибы от ее хранения, и восьмиконечной серебряной звездой высшего ордена Российской империи Святого Апостола Андрея Первозванного с надписью по окружности: «За веру и верность». Андрей Петрович же красовался в зеленом Преображенском мундире капитана гвардии с эполетами, отороченными бахромой, с красной с черной каймой лентой через левое плечо и двумя звездами ордена Св. Владимира I и II степени с девизом: «Польза, честь и слава». Кроме того, на шее поблескивал красный крест ордена Св. Анны II степени.

Недаром же матушка, увидев друзей во всем этом великолепии, только всплеснула руками, едва не лишившись чувств.

— Если бы только батюшка смог бы сейчас увидеть тебя, Андрюшенька, то-то обрадовался бы! — причитала она, вытирая краем платка набежавшие счастливые слезы. — То-то был бы рад, то-то бы гордился своим сыном, своим наследником…

Да и друзья, глядя друг на друга, посмеивались.

— Мы с тобой, Фаддей, сдается мне, выглядим сейчас ну прямо-таки как наряженные новогодние елки! Ни дать ни взять!

— Особенно ты, Андрюша, усыпанный звездами и крестами.

— Не прибедняйся, Фаддей! Твой Андрей Первозванный перетягивает все мои награды, вместе взятые. Все это суета, дружище. То ли дело было на шлюпе, хотя мадера вроде бы и та же самая, — ностальгически вздохнул Андрей Петрович.

— Терпи, казак, атаманом будешь! — улыбнулся Фаддей Фаддеевич. — Не каждый же день будут нас с тобой приглашать в Зимний дворец пред очи Его Императорского Величества. Ради этого можно и потерпеть.

И они, чокнувшись, пригубили мадеру из хрустальных бокалов, выставленных матушкой по такому случаю, уж и не знавшей, как угодить ненаглядному Андрюшеньке и его верному другу.

— А как тебе нравится последняя новость? Петербургская академия наук утвердила название моря в юго-восточной части Тихого океана у берегов Антарктиды, включающее остров Петра Первого. И представь себе, оно названо «Морем Беллинсгаузена». Каково?! — невинно удивился Андрей Петрович.

— Приятно, конечно, не отрицаю… — зарделся Фаддей Фаддеевич. И тут же вскинулся: — Но я к этому никакого отношения не имею — это ваши с Крузенштерном происки за моей спиной, господа почетные члены академии!

— Какие же мы с Иваном Федоровичем подлецы! — сокрушенно воскликнул Андрей Петрович. — Как это посмели своим коварством «обидеть» столь уважаемого человека? А вот я, грешным делом, был бы совсем не против, если бы кто-то вел подобные «происки» за моей спиной.

— Не прибедняйся, «обиженный»… И так весь увешен звездами да крестами, — откровенно рассмеялся Фаддей Фаддеевич. — Да еще через самого государя тянешь горячо любимого Матвея в чиновники…

— Не глумись, Фаддей, это — святое, — уже вполне серьезно осадил тот друга.

— Сдаюсь, Андрюша, — поднял вверх руки Фаддей Фаддеевич. А затем, как бы подводя итог, задумчиво добавил: — Все-таки не обошел нас с тобой Господь государевыми милостями… — и потянулся за бокалом. — Очень рад и за Лазарева, — признался он. — Ведь Михаил Петрович по заслугам произведен из лейтенантов сразу, через ступень капитан-лейтенанта, в чин капитана второго ранга и стал, как и ты, кавалером ордена Владимира первой степени.

— А мне, честно говоря, запомнился наш гардемарин уже в мундире мичмана, сияющий, как рождественский пряник.