Камран Паша - Тень мечей

Султан, влезая на скалу, потерял счет времени. Когда земля осталась далёко позади, он приказал себе смотреть только вверх и вперед. Саладин знал, что его хваленая храбрость тут же испарится, если он позволит себе хоть на секунду посмотреть вниз, на смертельные скалы, которые уже были в сотнях локтях внизу.

Казалось, прошли часы, а может быть, и дни, прежде чем он взобрался на вершину скалы и упал на колени в холодную серую грязь. Его сердце продолжало бешено колотиться, и ему с трудом удалось вновь сосредоточиться на своей цели. Саладин сделал пару глубоких вдохов и несколько раз негромко произнес имя Аллаха, чтобы обрести уверенность, необходимую для выполнения его миссии. Наконец он поднял голову и увидел малиновую ткань королевского шатра всего в пяти шагах от отвесного края скалы. Он быстро огляделся по сторонам и с удовлетворением отметил, что вокруг нет стражи. Крестоносцы полагали, как и большинство здравомыслящих людей, что естественный ландшафт послужит лучшей защитой командному шатру. Но Саладин уже давно не жил в мире здравомыслящих людей.

Шатер представлял собой вытянутую палатку в сотню локтей в высоту и две сотни в диаметре. Султан предположил, что тут есть покои, где размещались главные военачальники Ричарда, зал для заседаний, где обсуждались государственные и военные дела, и закрома, где хранились военные припасы. Но султана интересовало не это. Он искал единственное место в шатре, где находилась самая большая в мире ценность.

Султан осторожно достал из своей черной одежды маленький, но смертельно острый нож. Он проделал в шатре дыру, достаточно большую, чтобы он мог забраться внутрь, потом оглянулся, готовый убить любого свидетеля того, как он проникает внутрь. Но, кроме султана, никого не было.

Саладин внимательно осматривал темный шатер, когда вдруг услышал звук приближающихся голосов. Мимо прошли два крестоносца, вероятно, на позднее ночное заседание со своими полководцами, но они не заметили спрятавшегося в тени Саладина. Султан усмехнулся: вот бы они удивились, узнав, что король их врагов находится от них всего в пяти шагах! Описали бы штаны, не успев поднять тревогу. Впрочем, скорее всего, они были бы мертвы еще раньше и крик застрял бы у них в горле.

Он шел по обитому тканью коридору, выискивая глазами опасность, и неожиданно замер. За углом стоял сонный солдат, своим полным телом закрывая вход в небольшую комнату, которая — Саладин тут же это понял — и была его целью. Осторожно ступая за спиной скучающего стража с курчавой коричневой бородой, Саладин достал из одежды кусок тонкой проволоки. Его руки вмиг оказались на шее солдата, удавка жестоко оборвала его дыхание. Тучный страж умер, даже не поняв, что удостоен чести погибнуть от руки самого великого султана.

Затащив тело внутрь комнаты, султан наконец обернулся к сокровищу, ради которого рисковал всем.

Мириам услышала возню и спрыгнула с кровати, на которой спала. На ней было бледно-зеленое платье, волосы разметались по плечам. При виде мертвого стража и облаченного в черное незнакомца она взвилась, как пружина, выставив перед собой пальцы, словно когти.

— Если тронешь меня, я закричу.

Саладин улыбнулся, его лицо все еще скрывал капюшон крестьянской одежды.

— Кричи, — негромко сказал он. — Я помню, как ты раньше отвечала на мои ласки. Мне всегда было лестно.

Мириам побледнела, когда узнала голос. Саладин шагнул вперед и откинул капюшон.

— Сеид? — На ее лице застыло неверие.

В следующую секунду она бросилась в объятия Саладина. Он почувствовал, как заколотилось его сердце, когда ее нежные губы прижались к его губам. Но на губах она не остановилась. Она в неистовстве, граничащем с истерией, целовала его щеки, лоб, как будто пытаясь убедиться, что он не сон, не призрак.

— Это настоящее безумие, — выдохнула Мириам.

— Ты права. — Саладин взял ее руки в свои. Как он мечтал опять к ней прикоснуться! Вся эта война — настоящее безумие. Но если ему суждено умереть от безумия, пусть это будет безумие, снедающее его душу.

Он опять поцеловал ее, погружаясь в удивительно сладостные ощущения.

— Но зачем ты сам пришел за мной? У тебя есть много обученных шпионов.

Саладин погладил ее по щеке.

— Вчера вечером я стоял в мечети «Купол скалы» и плакал, потому что не видел света после этой битвы. У меня ничего нет, кроме этой проклятой войны. Но потом мне приснилась ты, и я понял: в жизни есть лишь одно, за что стоит сражаться. За что стоит умереть.

Из ее прекрасных изумрудных глаз хлынули слезы, и он почувствовал, как ком застрял в горле. Но уже через мгновение выражение любви на ее лице изменилось, уступив место ужасу, такому всеобъемлющему, что у султана по телу побежали мурашки. А потом он услышал за спиной холодный голос:

— Как трогательно.

Саладин повернулся и увидел у входа Ричарда Львиное Сердце, сжимающего в руке сверкающий меч.

Ричард не сводил глаз с двуличной шлюхи и ее неудавшегося спасителя, стареющего сарацина, у которого в бороде седины было больше, чем черных волос. С тех пор как король встретил Мириам, она всегда преподносила сюрпризы. Что ж, этот сюрприз будет для нее последним. Он уже давно убедил себя в том, что его чувства к этой еврейке — сердечная рана, от которой он излечился. Но увидев ее в объятиях шпиона, проникшего в командный шатер, Ричард вновь почувствовал укол ревности.

— Ты делила ложе с королями, а теперь резвишься с простым смертным? — с невольным презрением бросил он.

— Молчи. — Мириам наклонилась к своему спасителю и прошептала ему по-арабски, но Ричард услышал. Он прожил здесь достаточно долго, чтобы понимать язык безбожников.

— Этот шпион мало что сможет сказать, когда я вырву ему язык, — прорычал Ричард. Он сделал шаг вперед и поднял меч.

— Наконец-то это произошло. — Теперь уже говорил шпион, причем говорил на беглом французском. Ричард замер, в его мозгу забрезжила невероятная догадка. Незнакомец вырвался из объятий Мириам, расстегнул одежды, черный плащ свалился к его ногам. Под ним засверкали пластинчатые доспехи, и Ричард увидел выгравированного на стальной кирасе орла. — Мир тебе, Ричард Аквитанский. Я сожалею, что короли встречаются при таких обстоятельствах.

Ричард рассматривал собеседника с развевающимися волосами и густой бородой, пока наконец не встретился с пристальным взглядом своего заклятого врага. Он впервые видел Саладина…

Нет; Фактически второй. В воображении короля всплыло непрошеное воспоминание, вспыхнувшее в ряду безумных видений, заполонивших его разум во время «лагерного» тифа.