Светлана Найцева - Доисторическая история

– Нгао жена Нуо сына Сиума, – четко произнес он, глядя на воинов сиху.

– Нуо никому не отдаст Нгао.

– Пусть сиху уходят, – громко проговорил вождь Сиум сын Рона.

Он с трудом сдерживался, глядя на ужасные раны сына. Опытный воин знал, что чуда не случилось.

Сын Сиума умрет от таких ран. Он уже истекает кровью. Нуо победил Милона, предотвратив этим войну племен, но и сам Нуо теперь тоже умрет. Это сейчас перед врагами он держится из последних сил. Он свалится, не дойдя до своей хижины.

Сиум с трудом сдерживался, чтоб не отдать приказ о нападении на сиху. Сын Воуна подло напал на Нуо после поединка. Но Милон уже мертв. Его убила женщина, что являлось позором для воинов сиху, презирающих женщин. Карамы, конечно же, победят сиху, и даже могут полностью уничтожить их, но при этом пострадают многие мужчины. Племя станет беззащитным перед любой серьезной опасностью.

Из племени сиху робко выступили два воина. Они забрали тело Милона и вернулись к своим. Олан и Лон подхватили Нуо под руки и вместе с Нгао и Эяо повели его в поселение, не дожидаясь, чем все это кончится.

Сын Сиума старался идти, словно не был ранен. Он почти не чувствовал боли, только туман заволакивал глаза. Жар и слабость охватили тело, а руки и ноги похолодели. Дрожали колени, кружилась голова.

До поселения Нуо шел почти ровно, опираясь на плечи друзей. Только потрясающая выдержка и сила воли удерживали его на ногах. Как только хижины скрыли их от глаз сиху, колени Нуо окончательно подогнулись, сознание помутнело. Олан и Лон подхватили его и донесли до хижины.

Положив раненого на землю у входа в хижину, Олан и Лон разожгли костер. Нгао села на песок, положив голову мужа себе на колени. Взяв лоскут кожи, она смывала кровь с груди Нуо, а Лон прижигал рану, останавливая кровотечение. Таким же образом Эяо и Олан обрабатывали рану на животе. Остававшиеся в поселении Оуи, Миа и Леа помогали им.

Эяо плакала навзрыд. Миа, Оуи и Леа тоже роняли слезы. Даже Олан и Лон отводили заблестевшие глаза. Нгао же словно окаменела. Слезы показались в ее глазах и тут же высохли, только невыносимая боль терзала все внутри. Сын Сиума не умрет! Нуо не может умереть!

Обработав раны и смыв кровь, Олан и Лон занесли Нуо в хижину. Нгао и Эяо вошли вместе с ними. Уложив сына Сиума на постель, Олан и Лон вышли. Они не представляли, чем тут можно помочь.

На глаза Нгао и Эяо попались принесенные из леса мешочки с травами. Эяо взяла один из них и принялась разминать траву. Они не сказали друг другу ни слова, понимая, что такие раны смертельны, но были намерены до конца бороться за жизнь мужа и брата.

Нгао плотнее укутала шкурой ноги сына Сиума и снова склонилась над мужем. Теперь, когда кровотечение остановилось, она смогла рассмотреть раны.

В груди зияла глубокая колотая рана. Нож попал в середину груди правее и выше сердца и вошел по рукоять. Нгао привычно обложила рану размятой травой. Эяо чуть приподняла Нуо, Нгао провела ему под спину лиану и закрепила повязку.

Солнце уже садилось, и в хижине быстро становилось темно. Эяо метнулась разводить огонь в очаге. Снаружи слышались голоса вернувшихся карамов. Сиху не стали драться и отступили. Нуо в любом случае выиграл поединок, ведь сын Воуна уже давно мертв, а сын Сиума ушел после поединка сам, своими ногами.

Нгао склонилась, разглядывая рану на животе мужа. Нож рассек мышцы немного выше пупка от одного бока до другого, пройдя насквозь до брюшной полости и лишь чудом не задев внутренние органы.

Содрогаясь от ужаса, она попыталась свести края раны вместе и наложить повязку, но ничего не получилось. Края раны не держались, расходились в стороны. Нуо стонал в забытьи и вздрагивал от боли. Нгао в отчаянии опустила руки, пытаясь придумать какой-нибудь выход.

В детстве мать рассказывала ей один невероятный случай. До сих пор Нгао не верила, что такое возможно, но сейчас у нее не было выбора. Сын Сиума мог умереть от такого лечения. Но он тем более умрет, если ничего не делать. Надо попробовать сделать так, как когда-то рассказывала Ула. Вот только выдержит ли это Нуо?

– Что с Нуо? – спросила вошедшая Оуи. – Оуи может помочь Нгао?

– Нужен сладкий дым, которым дышала Нгао в обряде очищения, – решилась она. – Нуо должен дышать дымом.

– Сладкий дым зажигается в обрядах для связи с духами, – растерялась Оуи. – Сладкий дым не зажигают просто так.

– Только духи могут помочь Нуо, – вздохнула Нгао. – Сын Сиума умирает. Нгао не может перевязать рану. Пусть Оуи просит духов о помощи, а Нгао будет лечить рану.

– Что Нгао хочет сделать? Зачем нужны духи сладкого дыма?

– Края раны расходятся, и Нгао не может наложить повязку. Нгао проколет края иглой и соединит жилами, тогда рана заживет. Нуо может умереть от боли. В обряде очищения Оуи просила духов сладкого дыма укрыть Нгао. Дочери Тхена не было больно. Пусть Оуи попросит духов сладкого дыма укрыть сына Сиума, пока Нгао будет лечить рану. Пусть Оуи просит духов помочь Нуо! Пусть духи не забирают сына Сиума!

– Хорошо, Оуи позовет духов. Нгао хорошо придумала.

Она вышла из хижины. Нгао обернулась к сидевшей у костра Эяо. Та с надеждой слушала этот разговор.

– Эяо помнит, как Нгао жгла пахучие ветки, когда лечила Лона?

– Да, – вскочив на ноги, обрадовалась Эяо. – Эяо скажет сыну Нома. Эяо и Олан принесут много пахучих веток.

Она выбежала из хижины счастливая от того, что может хоть чем-то помочь брату.

Оставшись одна, Нгао достала костяную иглу и жилы, которыми недавно прошивала шкуры. Вернувшись к постели, она выбрала из мешочка самые сочные стебли и листья и, тщательно размяв, смочила иглу и жилы соком.

Вскоре вернулась Оуи. Она высыпала в костер порцию порошка и вывела Нгао из хижины. Несколько минут они стояли на улице, ожидая, пока Нуо уснет. Наконец Оуи позволила Нгао войти и зашла сама. Читая нараспев, она остановилась посреди хижины.

Сдерживая дыхание, Нгао склонилась к мужу. Она взяла одну из приготовленных жил и вдела в иглу. Нгао проколола один край раны у самого бока, затем другой, продернула через проколы жилу и завязала концы. Через небольшое расстояние она продела второй отрезок жилы, а за ним еще и еще. Так она прошила всю рану, соединив ее края.

Наложив повязку, Нгао теплее укрыла мужа и оглянулась. Оуи жестом показала, что она должна выйти.

Нгао прихватила мешочки с травами и вышла наружу. Ее уже саму мутило от дыма, хоть она и старалась не дышать. У входа лежала большая охапка веток душистого дерева. Олан и Эяо сидели возле своей хижины. Увидев вышедшую Нгао, они подошли.

– Что с Нуо? – с надеждой спросил сын Нома.