Марио Эскобар - Арийский мессия

6

Дон Рамон распахнул ставни и почувствовал, как накопившееся за день тепло как бы нехотя выходит из его скромной гостиной. Он закрыл глаза (через это окно можно было увидеть лишь крыши, ощетинившиеся выступами черепицы, словно дикобразы, да услышать зычные голоса женщин, которые, энергично переругиваясь, развешивали белье), однако ему так и не удалось воссоздать в воображении панораму своего любимого города Понтеведра. Он сделал глубокий вдох, втягивая носом доносившийся из соседских кухонь вездесущий запах подгоревшего оливкового масла и протухшего мяса домашней птицы, и не смог сдержать сердитый шумный вздох, что не осталось незамеченным для его жены.

– Рамон, ты удивительно упрямый человек. У меня такое впечатление, что вы, галисийцы, не можете жить нигде, кроме своей дождливой и полудикой Галисии.

– Хосефа, давай не будем говорить о mina terra.[8] Еще в прошлом году мы договорились переехать туда и жить тем, что даст нам природа-мать, однако ты не можешь жить далеко от этого opus incertum.[9]

– Давай хотя бы на ночь глядя обойдемся без дурацких латинизмов, Рамон.

– Loqui qui nescit discat aliquando reticere.[10]

– Рамон! – сердито воскликнула Хосефа Бланко.

Валье-Инклан выгнул бровь дугой, – отчего с его носа едва не свалилось пенсне, – направился к себе в кабинет, закрыл своей единственной рукой дверь и посмотрел на заваленный книгами стол. Он бы с удовольствием клал часть этих книг на пол, однако его супруга не желала поднимать книги с пола каждый раз, когда она подметала в его кабинете. В центре стола лежали книги Елены Блаватской, какое-то небольшое произведение Папюса и другие книги по теологии, предоставленные ему Марио Росо де Луна. Хосефа была отнюдь не в восторге от подобных эзотерических – как она говорила – «глупостей», а вот он, Рамон, во время последней поездки в Южную Америку ради забавы выступал в Буэнос-Айресе с различными докладами на эзотерические темы. Однако сейчас все его внимание было сконцентрировано на книгах, которые он обнаружил в лавке Заратустры. Раньше он почти ничего не знал о Васко да Гаме: история интересовала его лишь в той степени, в какой ее можно было использовать в своих корыстных целях, и об истории Португалии он имел мизерное представление, но недавние находки заставили его всерьез заинтересоваться некоторыми периодами истории этой страны. Первая книга, на которую он наткнулся у Заратустры, представляла собой перепечатку другой книги, изданной в XVI веке и называвшейся «Da vida efeitos d'El Rei D. Manoel: livros dedicados ao Cardeal D. Henrique, seufilho I por Jeronymo Osorio; vertidos em português pelo padre Francisco Manoel do Nascimento».[11] Этот трактат в трех томах, написанный неким Херонимо де Осорио, повествовал о жизни короля Мануэла I Счастливого и о задаче, возложенной королем на Васко да Гаму: найти следы созданного на Востоке пресвитером Иоанном христианского государства. Однако гораздо больший интерес у дона Рамона вызвала вторая книга – «Viagem do capitaô Vasco da Gama à tumba de Santo Tomas, volume I».[12]

В ней речь шла об истинной цели путешествия Васко да Гамы и о том, что он нашел могилу святого Фомы. На этом моменте повествование заканчивалось, и далее следовало оглавление следующего, второго тома. История путешествия Васко да Гамы полностью завладела в это жаркое лето умом Рамона. Он даже забросил работу над своими произведениями, хотя его пьеса «Голова дракона» была написана уже наполовину, а пьеса «Колдовство» – почти готова. Его мысли все чаще сосредотачивались на новом произведении, которое он задумал написать и которому собирался дать интригующее название – «Волшебная лампа».

Дон Рамон посмотрел на часы, взял свои записи и направился в кухню. Его жена уже постелила на стол простенькую клетчатую скатерть и поставила тарелки, бокал и бутылку вина. Рамон наполнил свой бокал и не спеша принялся смаковать вино.

– Хорошо, что мы привезли с собой несколько бутылок рибейро,[13] а то здесь, в Мадриде, почти невозможно найти хорошее вино по умеренной цене.

– Вот и не опустошай так быстро стаканы: у нас осталось только три бутылки.

– Хорошо, жена. А где Мария?

– Дрыхнет, где же ей еще быть? Ты ведь не признаешь никаких распорядков дня и считаешь, что детям не нужно прививать хорошие манеры.

– Тебя сегодня вечером, похоже, тянет о чем-нибудь поспорить… Я пойду на пару часов отлучусь.

– Но ведь ужин уже стоит на столе.

– Мне не хочется есть.

Дон Рамон вышел в коридор и, надев шляпу, открыл дверь. Его жена пошла за ним по коридору, вытирая на ходу руки о фартук.

– Как это ты куда-то пойдешь, ничего не съев?

– У меня от жары пропал аппетит. Так что я лучше пойду прогуляюсь и немного развеюсь.

– Только не ходи в эту зловонную книжную лавку!

Писатель опрометью выскользнул на лестничную площадку, неторопливо спустился по лестнице на улицу. Здесь было довольно многолюдно. Электрические фонари хорошо освещали тротуар. Дон Рамон до сих пор не привык к тому, что ночью может быть так светло. Не нравились ему и шумные автомобили, на полной скорости проносившиеся по бульвару Реколетос, тем самым лишая летнюю ночь умиротворенности. Проклятые технические новинки приносили одни лишь неприятности. В 1911 году на выставке, проходившей на ипподроме, на зрителей упал самолет, в результате чего многие погибли.

Дон Рамон прошагал по улице Алькала до театра «Аполо», затем свернул в один из переулков. Там было так темно, что дон Рамон стал напряженно вглядываться в темноту сквозь свое пенсне. Ориентируясь по статуе Афины Паллады, видневшейся вдалеке на одном из высоких зданий, он сумел добраться до входа в «пещеру Заратустры». Через почерневшее оконное стекло в двери на улицу проникал тусклый свет горевших в лавке двух-трех свечей. Дон Рамон открыл дверь и увидел Заратустру, игравшего в карты с одним из своих немногочисленных постоянных покупателей по прозвищу Одноглазый, который терпимо относился к скверному характеру хозяина лавки.

– Deogratias.[14]

– Господа да возблагодарим, – ответили в один голос оба игрока.

– Отец и учитель магии, я вижу, что сегодня ночью Морфей к вам не благосклонен, – добавил Заратустра.

– Иными ночами бодрствование бывает гораздо полезнее сна, – ответил дон Рамон.

– И сегодня у вас, по-видимому, одна из таких ночей.

– Есть какие-нибудь новости о том, что меня интересует?

– Вчера я собирался расстаться с некоторыми из моих детей – вы же знаете, что я отношусь к этим книгам, как к своим детям, – сказал Заратустра, с торжественным видом поднимая руки. – Когда я начал их перебирать, мне случайно попались на глаза злополучные книги того португальца. Смотрите, они лежат вон там. Не книги, а какие-то озорники!