Джеймс Джексон - Кровавые скалы

— А я против.

— Сэр Оливер Старки? — Де Понтье прищурился. — Ваше положение в качестве латинского секретаря Ла Валетта не дает вам права голоса на Священном собрании.

— Я друг и советник великого магистра.

— Мы же его братья.

— Так ведите себя подобающе. Он возглавил вас, всегда был рядом, сражался вместе с вами против язычников.

— Мы действуем ради его же блага.

— Некоторые полагают, что это решение принимается во благо личных интересов.

— Пусть они выскажутся на совете, пусть всячески оспорят наше решение. Я выдержу любое испытание.

— Ваше поведение уже не выдержало испытаний.

— Меня хочет поставить под сомнение англичанин? — Де Понтье поднял бровь, вызвав смех собравшихся. — Запомните, здесь я вершу правосудие и определяю наказания, сэр Оливер.

— Вы заточите меня в каземат, как фра Роберто?

— Мы поддерживаем мир, защищаем орден и сдерживаем опасности.

— Фра Роберто не представляет угрозы.

— Он дерзок и своенравен.

— Кто следующий? Я? Рыцарь Большого Креста Лакруа? Любой, кто вызовет ваше недовольство?

— Я пока не решил.

В зал вошел капеллан, и к нему повернулся де Понтье, уверенный в непоколебимости собственной власти и отсутствии соперников. Вскоре победоносная армия подкрепления двинется маршем в Биргу, закроет эту главу в истории ордена госпитальеров. Ла Валетт исполнил свое предназначение.

Клирик был мрачен.

— Его кожа горит, а жажда усиливается, брат шевалье.

— Вы нашли лекарство?

— Мы пытаемся.

— Удвойте усилия. Я сам потороплю аптекаря и лекаря.

Де Понтье резко шагнул в открытые двери и стремительно двинулся к покоям, отведенным великому магистру. Обстановка требовала решительных действий. Нужно приобретать влияние и готовиться к передаче власти.

— Чем вы его поите? — спросил де Понтье обвинительным тоном.

Лекарь нахмурился:

— Водой с козьим молоком, брат шевалье.

— Этого мало.

— Он почти ничего не усваивает, брат шевалье.

— Надавите апельсинов, дайте мне чашу и найдите масло горького миндаля.

— Вы хотите приготовить оршад?

— Я не могу подыскать более подходящего решения, чтобы утолить его жажду, смочить горло и унять боль. — Де Понтье взял все необходимое, затем выдавил апельсины, помешал и добавил несколько капель масла. Пригубив из чаши, он кивнул: — Его светлость отблагодарит нас за усилия.

Перелив жидкость в серебряный кубок, рыцарь понес его в переднюю, а позади выстроилась немногочисленная свита последователей. Они стали новым орденом, приняли вахту предшественников. Де Понтье шел, сосредоточившись на своей миссии, уверенный в будущем. Паж поклонился и приготовился распахнуть двери опочивальни.

Едва дубовые створки раскрылись — мелькнул меч. Искусный удар. Клинок описал едва заметную дугу, отбросив сосуд в сторону, и поднялся к горлу человека, принесшего кубок. На пороге стоял Кристиан Гарди.

Де Понтье заговорил сдержанно, сквозь зубы:

— Что это значит?

— Вам известно, что это значит и к чему ведет.

— Я принес великому магистру питье.

— Какое, де Понтье?

— Которое утолит его жажду.

— И погубит.

— Вы лжец.

— А вы отравитель.

— Отравитель? Я сам отпил из кубка.

— Это лишь часть заговора, хитрого и коварного плана.

— Ваше воображение не делает вам чести, Гарди.

— Однако я держу меч у вашего горла и проткну вас, словно муху.

— За что вас и повесят.

— Этого я не боюсь, де Понтье. — Меч прижался сильнее. — А вы боитесь? Вы задумываетесь, почему события складываются именно так, почему люди, которых вы некогда предали, все еще преследуют вас?

— Пред очами Всевышнего судьи я не совершил ничего дурного.

— Вашим судьей буду я, а не Бог. Что в кубке?

— Оршад, не более.

— И не менее. Оршад с маслом горького миндаля. Оршад, который поможет цианиду проникнуть в загрязненное мышьяком тело, в ослабленный рвотой желудок. Оршад, который в сочетании с целебной каломелью приведет к смерти больного.

— Вы смущаете меня этими обвинениями, спутав шевалье с самым презренным из лакеев.

— Я принимаю вас за того, кто вы есть, де Понтье.

— Я рыцарь-командор святого Иоанна, верный слуга веры.

— Душегуб!

— Ложь!

— Как можете вы отрицать очевидное — ваш взор нацелен на магистра, а пальцы тянутся к ключам от дворца!

— Я никого не убивал, Гарди!..

— А я собираюсь кое-кого убить!..

— Вы намерены выбить из меня признание?

— Я намерен выбить из вас душу. — Гарди опустил меч к груди рыцаря и выждал несколько мгновений, за которые де Понтье покрылся испариной. — Я воздам за тех, кого вы обманули и погубили. Мы будем биться насмерть, как и поклялись однажды.

— Великий магистр возбраняет дуэли.

— На сей случай его строгость не распространяется.

— Так займем же наши места.

— Во дворе за стенами дворца, на крыше этой башни.

— Прекрасное место, чтобы усвоить ваш урок.

— Я уже усвоил достаточно, де Понтье. Бежать некуда. Фра Роберто освобожден из темницы, куда вы его упрятали. Мои люди удерживают подступы к Сент-Анджело. Сцена готова.

— Это выступление будет для вас последним.

Приготовления к поединку прошли без всякого веселья. Присутствовали лишь несколько рыцарей и церковников, решивших стать свидетелями схватки. Оружие выбрали. Противники будут драться на рапирах и кинжалах, без доспехов и постороннего вмешательства, пока один из них не будет повержен. Простые правила одного из важнейших занятий. Дуэлянты кружили, прощупывая почву, неотрывно следя друг за другом, оценивая врага и подыскивая удобный момент для атаки.

Гарди перехватил меч и изменил стойку. Он был доволен тем, что удается растянуть поединок — де Понтье волнуется и теряет самообладание. Исход ясен. Кристиан прикончит рыцаря, когда сочтет нужным, а пока выведет его из себя долгим ожиданием.

Де Понтье бросился в атаку. Удар был коротким, и Гарди без труда отразил его. Француз отступил. Он явно собирался с силами и готовился к новому выпаду. Гарди неотрывно смотрел на него. Фехтование аристократа не сравнится с хитрыми уловками уличного бойца и прирожденного пирата. Но у предателей есть свои хитрости.

— Твой друг, язычник-мавр, умирал, словно заколотая свинья.

— Мы еще посмотрим, как будете умирать вы.

— Его разрубили на части, он и понять не успел, что с ним произошло.

— Насчет своей судьбы не сомневайтесь.

— Вы так самоуверенны, Гарди!..