Мойра Янг - Кроваво-красная дорога

Почему они на забрали Эмми, вместо Лью?

От Эмми никому нет никакой пользы. Никогда не было. И никогда не будет.

Она задерживает меня. Заставляя терять время.

Мой разум так и шепчет, об этом же шепчет сердце и кости.

Оставь её... оставь её... уйди и оставь её. Што... умирать? Даже не думай об этом... она не имеет значения... значение имеет только Лью... вернутца к пирамиде... дойти до Сандси - моря песка... они бы пошли той дорогой... ты могла бы быть там всего через несколько часов, если бы шла быстро...

Я встряхиваюсь. Закрываю свои уши от нашептываний. Я не могу оставить Эмми. Я должна отвести её в Кросскрик и оставить с Мерси.

Лью сказал, что я должна беречь её. Когда я найду его, я должна буду в состоянии сказать ему, что она в порядке. То, что я ухаживала за ней так же хорошо, как он.

Как только опускаюсь на настил, я гадаю, где он сейчас. Не страшно ли ему. Скучает ли он по мне, как как я тоскую по нему.

У меня аж все тело отзывалось болью, так я тосковала по нему. Это как...пустота. Пустота рядом со мной, внутри меня и вокруг меня, везде, где Лью раньше бывал. Я никогда не была отдельно от него. Ни одной минуты без него со дня нашего рождения. До нашева рождения.

Если они хоть пальцем его тронули, если они причинили ему вред, я убью их. Но даже, если нет, я все равно должна их прикончить, в наказание за то, что увезли его.

Мои плечи ноют. Больная рука пульсирует. Солнце палит нещадно. Я стискиваю зубы и заставляю себя идти быстрее.

Почему Эмми не плачет? Почему она не ноет?

Хотелось бы мне, чтобы она именно это и делал. Тогда бы я могла наорать на неё.

Тогда я смогла ненавидеть её, сколько мне влезет.

Я задвинула эти мысли подальше, в самые глубокие и темные уголки своево сознания, чтобы их никто не смог прочесть.

А Эмми не заплакала. Ни разу.

Пятый день. Полночь.

Мы лежим в низине, рядом с тропинкой. Мы завернулись в наши кожаные плащи. Эмми пристроилась рядом со мной, притиснувшись как можно плотнее. Неро примостился с другой стороны и тут же заснул, его голова была спрятана под крыло.

Стоит теплая весенняя ночь. Легкий ветерок колышыт волосы на лбу. В отдалении воет волкодав, а другой ему подвывает. Они довольно далеко от нас. Так что переживать не о чем.

Я уставилась вверх на небо. На тысячи и миллионы звезд, которые толпились в ночи. Я смотрю на Большую Медведицу. Маленькую Медведицу. На Дракона. Северную звезду.

Я думаю о Па. О том, что он нам говорил. О нашей судьбе, историях наших жизней, начертаных в звездах. И, что он знал, как читать их.

А потом я думаю о том, што сказал Лью.

«Разве ты еще ни чё не поняла? Это всё из его головы. Ачнись. Он ни чё не читает в звездах. Там нет никакого великова замысла. Мир живет сам по себе. Наши жизни просто проходят в этом отстойном месте. На этом всё. Так до самой нашей смерти».

Я думаю о Па, как он раскладывает свои палочки по кругу и шаманит свои заклинания, пытаясь вызвать дождь. Как он утверждал, што прочел о нем в звездах, што звезды сказали ему, што дождь прольетца, а его все не было.

Чтож, пока Па не умер. Пока не стало слишком поздно. Это означает, что либо Па прочел по звездам неправильно, либо звезды солгали ему.

А может вот в чем истина. Па не мог читать по звездам, потому што там нечево было читать. И все его заклинания и песнопения были только от того, что он так отчаяно жаждал дождя, что он старался испробовать всё што только можно, неважно каким бы это сумасшествием могло показатца.

Прежде мне нравилось смотреть на звезды. Нравилось думать, што однажды Па научит меня читать, что же звезды говорят. Сейчас они выглядят холодными и далекими отсюда.

Я вздрагиваю.

Я думаю Лью прав. Он всегда прав.

Звезды ничего не говорят нам.

Они просто светят с небес на землю. Чтобы указать нам дорогу в темноте.

Но.… Но. Па знал о всадниках. Знал, что они придут за Лью. Прежде, чем я сказала ему.

«Они здесь? Они уже пришли?»

«Их не остановить, Саба. Это уже началось».

И он знал, что погибнет. Знал, что история его жизни подходит к концу.

«Моё время почти истекло. Я не знаю, что будет после».

Если Па не мог читать по звездам, если звезды ничего нам не говорят, то откуда он узнал всё это?

Откуда он знал?

Шестой день. Поздний вечер.

Ветер шепчет что-то у меня под ухом, я улавливаю сухие щелчки. Останавливаюсь. Оглядываюсь. Три оленьи кости, связанные вместе, висят высоко на дереве

Я слышу голос Па в своей голове.

После трех дней пути тропка уводит нас в глубину сосновова леса.

— Будь внимательной. Когда увидиш воздушные колокольчики на дереве, знай, что мы добрались до Кросскрика.

Без ветра я бы пропустила их. Я облизнула пересохшие губы.

— Эмми, — говорю я. — Воздушные колокольчики. Вот они.

Я никогда в своей жизни не была рада оказатца где-либо, как сейчас здесь. Начиная со вчерашнего полудня, каждый ручеек, встречавшийся у нас на пути, был либо пересохший, либо вода в нем была покрыта слизистым желтым налетом. Последние запасы еды мы истратили вчера утром. Мы бы не ушли далеко.

— Это и есть Кросскрик? — спрашивает Эмми.

Я в последний раз присаживаюсь на настил.

Я закрываю глаза, и сижу так мгновение. Мое тело так болит, а кости так ломит, что желаю больше никогда не двигатца.

Я пытаюсь разогнуть свои пальцы, но они остаются в согнутом состоянии. Они так долго держали эти чертовы ручки настила, что думаю, они не разогнутца вплоть до моей смерти. Я не предполагала, что буду тянуть Эмми на настиле целых три дня. Эм вся была покрыта синяками с головы до пят, так что нельзя сказать, что ей пришлось легче, чем мне.

Я отстегиваю ее от настила, помогаю встать. Я хочу подсадить ее на спину, но она говорит

— Нет. Я могу идти.

— Ты уверена? — спрашиваю я.

Она кивает. Я повесила наши сумки на плечи. Пихнула настил далеко в кусты, где его никто не увидит.

Сходим с тропинки. Следуем по дорожке вниз с холма к лесистой лощине.

Это трудно назвать дорожкой. Если ты не знаеш, что она ведет свой путь именно здесь, ты никогда ее не найдеш. Сосновые иглы смягчали нам путь, выделяя теплый аромат, когда мы давили их своими ботинками.Неро порхает с ветки на ветку. Он возбужденно каркает, прося нас поторопитца.

Тропа постепенно идет на спуск. Становится круче. Идти все сложнее, сосновые иглы делают путь скользким. Я взяла Эмми за руку, чтобы она не упала. Мы пару раз падали на задницы, пока спускались.

Потом. Запахи готовой еды щекочут мне нос. Мясо. Мой рот наполнился слюнями.