Иоганн Гете - ТОРКВАТО ТАССО

     То был блаженный миг! Прости, прости!

     Как исцеляет близость божества

     Того, кто пьян безумною мечтой,

     Так я от всех фантазий, ото всех

     Моих страстей и ложных устремлений

     Был исцелен, взглянув в твои глаза,

     И если раньше тысяче предметов

     Я страстное желанье расточал,

     Я со стыдом опять пришел в себя,

     Познав одно, достойное желаний.

     Так тщетно ищут на морском песке

     Жемчужину, которая, сокрыта,

     Спокойно дремлет в тихой скорлупе.

        П р и н ц е с с а

     Тогда пришли златые времена.

     Не будь в то время герцогом Урбино

     Взята от нас сестра, то наши годы

     В безоблачном бы счастье потонули.

     Но нам теперь недостает - увы! -

     Ее веселья, бодрости беспечной,

     Ее очаровательных острот.

         Т а с с о

     Я это слишком знаю: с той минуты,

     Когда она уехала, никто

     Не заменил тебе былую радость.

     Как это грудь терзало мне! Не раз

     Мою печаль вверял я тихой роще.

     Ах, восклицал я, иль одна сестра

     Была всем счастьем жизни для нее?

     Иль нет сердец, достойных твоего

     Доверия, и чувств, согласных боле

     С твоей душой? Погасло ль остроумье?

     И неужели женщина одна

     Всем для тебя являлась? О, прости!

     Порой я думал о себе, желая

     Быть для тебя хоть малым чем-нибудь,

     И не словами - делом я хотел

     Тебе служить, доказывая в жизни,

     Как это сердце предано тебе.

     Но это мне не удавалось, я

     Впадал в ошибки, часто оскорблял

     Того, кто был тобой оберегаем,

     Что разрешала ты, я только путал

     И чувствовал, что только отдаляюсь,

     Когда к тебе приблизиться хотел.

        П р и н ц е с с а

     Не отрицала, Тассо, никогда

     Я твоего желания и знаю,

     Как ты себе вредишь усердно. Если

     Моя сестра с людьми умеет жить,

     То ты не можешь после стольких лет

     Сдружиться с кем-нибудь.

         Т а с с о

           Брани меня!

     Но укажи мне, где тот человек,

     Та женщина, с которой, как с тобой,

     Я мог бы говорить с открытым сердцем?

        П р и н ц е с с а

     Доверься смело брату моему.

         Т а с с о

     Он - князь мой! Но не думай, что меня

     Порыв свободы дикой надмевает.

     Не для свободы люди рождены;

     Для благородных больше счастья нет,

     Чем быть слугами преданными князя,

     Он - повелитель мой, я ощущаю

     Во всем объеме силу этих слов,

     И я молчу, когда он говорит,

     И слушаюсь, хоть этому порой

     Противятся рассудок мой и сердце.

        П р и н ц е с с а

     Все это к брату применить нельзя.

     Теперь мы и Антонио имеем,

     Ты друга в нем разумного найдешь.

         Т а с с о

     Я сам так раньше думал, но теперь

     Я сомневаюсь. Был бы мне полезен

     Его совет! Ведь обладает он

     Всем тем, что мне - увы! - недостает.

     Но пусть все боги собрались с дарами,

     Когда малюткой спал он в колыбели,

     Но грации отсутствовали там.

     А кто лишен даров красавиц этих,

     Тот может много дать, владея многим,

     Но на груди его не отдохнешь.

        П р и н ц е с с а

     Ему поверить можно - это много.

     Поверь, никто не может дать всего,

     А этот даст все то, что обещает.

     Как только станет другом он твоим,

     Так он тебе придет на помощь сам.

     Вы вместе быть должны. Я льщу себя

     Надеждою устроить это скоро,

     Но только не противься, как всегда.

     И есть у нас еще Элеонора,

     Она тонка, изящна, с ней легко

     Живется. Ты не приближался к ней,

     Как этого она сама хотела.

         Т а с с о

     Я слушался тебя, иначе б я

     Не приближался к ней, а отдалялся.

     Хоть кажется пленительной она,

     Но, сам не знаю почему, лишь редко

     Я мог с ней откровенным быть; хотя

     Она друзьям добро желает делать,

     Намеренность расстраивает все,

        П р и н ц е с с а

     Идя таким путем, мы никогда

     Людей не встретим, Тассо! Этот путь

     Уводит нас сквозь заросли кустов

     В спокойные и тихие долины,

     И все растет стремление в душе

     Век золотой, что на земле утрачен,

     Восстановить хотя б в глубинах сердца,

     Хотя попытка эта и бесплодна.

         Т а с с о

     О, что ты говоришь, моя княжна!

     О, век златой! Куда он улетел?

     О нем вотще тоскуют все сердца!

     Тогда свободно люди на земле,

     Как их стада, утехам предавались.

     И дерево старинное над лугом

     Давало тень пастушке с пастушком.

     Младой кустарник гибкими ветвями

     Любовников уютно обвивал,

     И ясный ключ в своем песчаном лоне

     Шальную нимфу нежно обнимал.

     И в зелени испуганно терялась

     Безвредная змея, и дерзкий фавн

     Пред мужественным юношей бежал.

     Тогда все птицы в воздухе свободном

     И каждый зверь в удольях и горах

     Вещали: все позволено, что мило.

        П р и н ц е с с а

     Но век златой давно прошел, мой друг:

     Лишь добрым возвратить его дано.

     И я тебе мои открою мысли:

     Тот век златой, которым нас поэты

     Прельщают, так же мало был златым,

     Как этот век, в котором мы живем,

     А если был он вправду, то для нас

     Он и теперь восстановиться может.

     И ныне встреча родственных сердец

     Дает вкусить блаженство тех времен.

     Но изменить должны мы твой девиз:

     "Позволено лишь то, что подобает".

         Т а с с о

     О, если б благородными людьми

     Произносился общий суд о том,

     Что подобает! Но считают все

     Пристойным то, что выгодно для них.

     Мы видим, что для сильных и для умных

     Нет непозволенного в этом мире.

        П р и н ц е с с а

     Коль хочешь знать о том, что подобает,

     То спрашивай у благородных женщин:

     Им в высшей мере свойственна забота,

     Чтоб все дела пристойно шли кругом.

     Приличие стеною окружает

     Чувствительный и нежный пол, и где

     Царит мораль, там царствуют они.

     Где правит дерзость, там они - ничто.

     И здесь различье двух полов: мужчина

     Свободы ищет, женщина - добра.

         Т а с с о

     Так, значит, мы бесчувственны, грубы?

        П р и н ц е с с а

     Нет, вы стремитесь к отдаленным благам

     И с силою стремиться к ним должны.

     В вас дерзость есть для вечности работать,

     Тогда как мы способны на земле

     Иметь лишь ограниченное благо

     И прочно им всегда владеть желаем.

     Не можем верить мы мужскому сердцу,

     Хоть отдалось оно нам горячо.

     Проходит красота, а лишь она

     Вам дорога, а то, что остается,

     Уж больше не прельщает и мертво.

     Когда бы сердце женское ценить

     Могли мужчины, если б понимали,

     Какой прекрасный клад любви до гроба

     Бывает скрыт у женщины в груди,

     Когда бы вы в душе своей хранили

     Воспоминанье о часах блаженства,

     Когда бы проницательный ваш взор

     Проник чрез ту завесу, что на нас

     Набрасывает старость и болезнь,

     И если б обладания покой

     Не звал вас к новым, чуждым наслажденьям, -

     Тогда для нас блеснул бы день прекрасный,

     Мы праздновали бы златой наш век.

         Т а с с о

     Ах, разбудила ты в моей груди

     Наполовину спавшие тревоги!

        П р и н ц е с с а

     Что думаешь? Открыто говори.

         Т а с с о

     Слыхал давно я и опять услышал

     На этих днях, да я и сам так думал,

     И не слыхав, что знатные князья

     Твоей руки желают! Ожиданье

     Приводит нас в отчаянье и страх.

     Естественно, что ты нас покидаешь;

     Но трудно это нам перенести,

        П р и н ц е с с а

     Спокоен будь пока, и я почти

     Могу сказать: спокоен будь навеки.

     Охотно здесь я навсегда останусь,