Харуки Мураками - Токийские легенды (Tokyo kitanshu)

— Когда мы примирились с сестрой, моя жизнь стронулась с места. По сравнению с прошлым теперь я могу жить как-то естественнее… Пожалуй, к этому я и должен был стремиться. В глубине души все эти годы мне хотелось помириться и обняться с сестрой.

— Однако для этого был необходим повод?

— Именно. — Мой знакомый несколько раз кивнул. — Повод был важнее всего прочего. Я тогда еще подумал: а не есть ли случайное совпадение явлением банальным? Иными словами, такое то и дело происходит вокруг нас в повседневной жизни. Только почти ничего не попадается на глаза, остается незамеченным. Как запущенный средь бела дня салют. Слышен только слабый хлопок, а смотришь в небо — и ничего не видно. Однако, если мы хотим чего-то очень сильно, оно непременно всплывет у нас в поле зрения отдельным посланием. И мы отчетливо распознаем его форму и оттенок значения. А увидев раз, удивляемся: «Ого, бывает же такое, вот странно». Хотя ничего странного в этом нет. И казаться нам так не должно. Бред, наверное?

Я задумался. И уже был готов ответить: «Да, пожалуй, так и есть». Только никакой уверенности у меня не было. Можно ли вообще так просто судить о подобных вещах.

— Мне, что ни говори, хотелось чуточку проще: и дальше верить в легенду о боге джаза, — сказал я.

Он рассмеялся:

— Тоже неплохо. Еще бы геям своего бога…

Как сложилась дальнейшая судьба невысокой женщины, встретившейся моему знакомому в кафе, мне не известно. Наше пианино не настраивали уже больше полугода, и случая увидеться с ним у меня не было. Скорее всего, до сих пор по вторникам он переезжает через реку Тама и едет в то кафе при книжном магазине. Может, даже виделся с ней, но я до сих пор ничего об этом не слышал. Выходит, история пока что на этом заканчивается.

О бог джаза, или геев, или какой-нибудь другой бог — мне все равно, — прошу тебя от всего сердца: где-нибудь, как-нибудь, легонько, сделав вид, будто это случайно, — защити эту женщину. Очень по-простому, ненароком.

Сын Сати погиб от зубов гигантской акулы в бухте Ханалей, когда ему было девятнадцать лет. Нет, акула не съела его заживо. Когда он, выйдя один в море, катался на серфе, акула откусила ему правую ногу, и он утонул от полученного шока. Поэтому в официальной версии причины смерти так и записали: «Утонул». Доска тоже оказалась перекушенной почти напополам. Нельзя сказать, что акулам нравится охотиться на людей. Человечье мясо им не нравится. После первого укуса они, как правило, расстраиваются и убираются восвояси. Поэтому в случае нападения акулы люди часто выживают, теряя лишь руку или ногу. Главное — не паниковать. Однако ее сын сильно испугался, и это привело к сердечному приступу. Нахлебался воды и утонул.

Получив известие из японского консульства в Гонолулу, Сати как стояла — так и села на пол. В голове все опустело, думать ни о чем не могла… Она просто бессильно сидела, уставившись в одну точку на стене. Как долго просидела — не помнит. Однако вскоре пришла в себя и позвонила в авиакомпанию — заказать билет до Гонолулу. Как сказал ей сотрудник консульства, необходимо как можно быстрее приехать на место происшествия и уточнить, ее это сын или нет. Не исключается элементарная ошибка.

Однако из-за вереницы выходных билетов до Гонолулу не оказалось ни на этот, ни на следующий день. Причем во всех авиакомпаниях. Правда, стоило ей объяснить ситуацию, сотрудник «Юнайтед эрлайнс» сказал:

— Скорее приезжайте в аэропорт. Постараемся для вас что-нибудь сделать.

Наскоро собрав вещи, Сати приехала в Нариту, где сотрудница авиакомпании вручила ей билет в бизнес-класс.

— Свободно только это место, но мы с вас возьмем как за экономкласс, — сказала девушка. — Понимаю, как вам тяжело, но, пожалуйста, не падайте духом.

— Спасибо, вы мне очень помогли, — поблагодарила ее Сати.

Уже в аэропорту Гонолулу Сати поймала себя на мысли, что со всей этой спешкой забыла сообщить сотруднику консульства время прибытия рейса. Тот, в свою очередь, должен был сопровождать ее прямо до острова Кауайи. Однако звонить теперь и договариваться о встрече Сати уже не хотелось, и она решила поехать сама. Главное — добраться до места, а там уж как-нибудь… Сделав пересадку, она оказалась на острове Кауайи перед обедом. Тут же в аэропорту, в отделении компании «Эйвис», взяла машину и поехала в ближайший полицейский участок. Там она сказала, что прилетела из Токио, получив сообщение о гибели сына в бухте Ханалей. Седоватый полицейский в очках проводил ее в морг, напоминавший холодильный склад, где показал ей труп с откушенной чуть выше колена правой ногой. Скорбно торчала белая кость.

Это, без сомнений, был ее сын. Никакого выражения на лице — казалось, он просто крепко спит. Трудно поверить, что он мертв. Видимо, кто-то подправил ему лицо. Казалось, стоит посильнее тряхнуть за плечо-и он, ворча, проснется. Как раньше бывало каждое утро.

В соседней комнате она поставила подпись в документах, подтверждавших, что труп — ее сын.

— Как вы собираетесь поступить с телом? — осведомился полицейский.

— Не знаю, — ответила она. — Как обычно поступают в таких ситуациях?

— В таких ситуациях обычно кремируют и забирают прах с собой, — сказал полицейский. — Конечно, возможно прямо так увезти тело в Японию, но тут очень сложные формальности и это будет стоить денег. Также можно похоронить на кладбище Кауайи.

— Тогда, пожалуйста, кремируйте. Я увезу прах в Токио, — сказала Сати.

Сын мертв, и, что ни делай, вернуть его к жизни уже невозможно. Какая разница, будет это прах, или кости, или труп. Она поставила подпись в разрешении на кремацию. Заплатила, сколько сказали.

— У меня только «Америкэн экспресс», — сказала она.

— Этого вполне достаточно, — ответил полицейский.

Она подумала: «Я оплачиваю “Америкэн экспресс” расходы по кремации сына». Какой-то нереальный абсурд. Как отсутствовала реальность и в том, что на сына напала акула и он умер. Кремацию назначили на первую половину следующего дня.

— А вы неплохо говорите по-английски, — перебирая документы, сказал седоватый полицейский — сын японских иммигрантов по фамилии Саката.

— В молодости я некоторое время жила в Америке, — ответила Сати.

— Вот как… — И полицейский передал ей вещи сына.

Одежда, паспорт, обратный билет на самолет, кошелек, плеер, журнал, солнечные очки, несессер с туалетными принадлежностями. Все это свободно поместилось в небольшой сумке-«банане». Сати следовало поставить подпись в расписанной до мелочей ведомости передачи личного имущества покойного.

— У вас есть еще дети?

— Нет, сын был только один.

— Супруг не смог приехать с вами?

— Супруг давно умер. Полицейский глубоко вздохнул.

— Простите. Если мы сможем вам хоть чем-то помочь, говорите, не стесняйтесь.

— Покажите место, где он умер. И где ночевал. Там ведь, наверное, нужно заплатить? И еще я хочу связаться с японским консульством — можно от вас позвонить?

Полицейский принес карту и пометил маркером места, где сын серфинговал и где расположена гостиница. Сама она решила остановиться в городе в маленьком отеле, который ей порекомендовал Саката.

— У меня к вам одна личная просьба, — сказал на прощанье пожилой полицейский. — Здесь, на Кауайи, природа нередко лишает людей жизни. Как вы сами можете убедиться, природа эта очень красива, но временами становится буйной и даже смертельной. Мы здесь живем, никогда не исключая такой вероятности. Мне очень жаль вашего сына. Сочувствую вам от всего сердца. Однако мне не хочется, чтобы из-за случившегося вы наш остров возненавидели. Вам эта просьба может показаться дерзкой. Но больше я ни о чем не прошу. Сати кивнула.

— Мэм, брат моей матери погиб в Европе в сорок четвертом году. Во Франции, недалеко от границы с Германией. Они с другими бойцами подразделения, собранного из потомков японских иммигрантов, пошли спасать окруженный нацистами батальон из Техаса, попали под прямой артобстрел немецких войск. Моего дядю убили. От него остались лишь солдатский жетон да куски тела… разбросанные по белому снегу… Мать очень любила брата и с тех пор, говорят, сильно изменилась. Разумеется, я сам ее помню только после всех этих потрясений. Это очень больная тема. — Сказав это, Саката покачал головой. — Какой бы ни была причина, смерть на войне — всегда результат гнева и ненависти. Чего не скажешь о природе. Для вас это, несомненно, очень горький опыт, но по возможности старайтесь думать так: «Сын вне какой-либо связи с причинами, гневом и ненавистью вернулся в лоно природы».

На следующий день, покончив с кремацией и получив маленькую алюминиевую урну с останками, Сати поехала на машине до бухты Ханалей, что на северной оконечности острова. От городка Лихуэ, где располагалось полицейское управление, на дорогу ушло около часа. Несколько лет назад на остров обрушился мощнейший тайфун, и почти все деревья до сих пор выглядели изрядно покореженными. На глаза ей попадались остатки деревянных домов с сорванными крышами. Кое-где даже горы осыпались. Суров был окружающий пейзаж.