Николай Задорнов - Капитан Невельской
Помощь проекту
Капитан Невельской читать книгу онлайн
Сытое, чуть лоснящееся лицо рослого молодого лейтенанта оживает при этой мысли. Он немного грузноват, почти как Сущев, это придает, черт возьми, солидности!
— Да! Я завидую! — говорил один из самых юных офицеров. — Только теперь, когда Николай Матвеевич отправился туда, когда Иван Николаевич согласился, я понял все значение…
Значение экспедиции для всех было очевидным…
А Шлиппенбах, так одобрявший Колю Чихачева и державший его сторону, думал сейчас, что значение экспедиции велико, но стоит ли идти добровольно на каторгу. Разве нельзя по-человечески экспедиции снаряжать, как Коцебу [139], как Крузенштерн, Литке, Врангель. Там все было обставлено как следует и был план занятий и действий. А Невельской затеял какое-то безумие, и ничего у него нет. Что будет, если он заморит и себя и всех…
Чихачев с вестовым шел по пустынной косе к огонькам поста. Ему жаль было товарищей и жаль Сущева, матросов и «Оливуцу». В последний миг он почувствовал, как глубоко они любили его и как все признали, что он идет на благородное дело.
— С кем теперь песни петь будем? — сказал ему один из матросов.
«Как тяжело, как тяжело!» — думал он.
Матрос поставил вещи у дома Невельских. Офицер открыл дверь и вошел в дом.
— Николай Матвеевич? — схватил его за руки Невельской, вскакивая из-за стола.
В голосе капитана была тревога. Чуткий человек, он уловил сегодня нотки недоверия к себе и своим планам у некоторых офицеров «Оливуцы», когда они были тут на обеде.
— Я с вами, Геннадий Иванович!
— Так благослови вас бог! — сказал капитан. — Понесем крест вместе. Не отчаивайтесь, что покинули судно. Наша Петровская коса и вся наша экспедиция — это тоже судно среди бушующего океана. Я так и смотрю на свою экспедицию!
«Оливуца» ушла. Теперь в море — ни паруса.
Гиляки убрались в свои зимние жилища и пугали русских, что скоро водой смоет весь пост.
Море бушевало целыми неделями. Вид его темен и ужасен, оно кажется бешеным.
Дома за обедом, даже в постели, — мысли у мужа о заготовках леса, постройках, исследованиях… И он обо всем так вдохновенно рассказывает, что невольно заслушиваешься, словно это интересный роман. Иногда у него такой вид, будто он решает в уме математические задачи.
— Цель экспедиции — изучение края, — вдруг говорит он утром Чихачеву, — а каковы силы? Распространение влияния, а где люди? — Надо узнать все, а наши средства… ничтожны! Николай Матвеевич! Все зависит от нас с вами. Будем производить исследования зимой. Не ждать же лета!
В ночь море загрохотало с особенной яростью. Утром Катя проснулась, услыша плеск воды. Мужа не было дома. Удары волн слышались явственно. На миг ей показалось, что она опять на судне.
Она оделась и вышла.
Огромные волны шли со стороны моря на косу; слышен был грохот, удары в стену из песка, и каждый раз облако брызг и водяной пыли, как над палубой штормующего судна, неслось над всем постом с его рядами палаток, еще не достроенной казармой и домиками офицеров, складом, пекарней, колодцем и сараем для единственной коровы… Через некоторое время из стланика, просочившись сквозь зеленую нежную и плотную хвою, неслась белая пена, а за ней вал задержанной там воды. Ветер с бешеной силой заполаскивал флаг на мачте.
На посту все было спокойно. Невельской как ни в чем не бывало шагал вдали в своих сапогах. Новый удар рушился на косу и на стланик, и, перехлестнув через лес, волна неслась вместе с вывернутыми из песка корявыми деревьями.
Невельской пришел, уверяя, что опасности нет, волны приходят обессиленные.
Kaтя, как и каждый день, с утра пошла работать с женами матросов в сарай. Мужчины на постройке, они должны скорей заканчивать избы. Женщины укладывали товары. А вечером, как на корабле среди бушующего моря, Екатерина Ивановна читала.
Дрова замокли. Печь грелась плохо. Ветер бил сквозь ставни. Не было пресной воды, даже в колодце она стала солоноватой. Катя куталась…
А книги были все про одно и то же — истории скупцов, или проданных за богатство девушек, или девушек погибших, не узнавших любви или обманутых в своих надеждах, встретивших людей ничтожных, а любивших их, как героев.
Разные по стилю — романтические, сентиментальные или реалистические, на французском, английском или русском языках, эти романы, оставшиеся после кораблекрушения, говорили все об одном — люди жалки, лживы и ничтожны, все светлое гибнет, всюду несчастья, смерть и надругательство над светлыми мечтами.
Она часто думала, правда ли это? Такова ли жизнь? Разве нет иной жизни? Разве нельзя жить честней? Муж ее, не зная устали, трудился. Сама она, в сапогах и мужских брюках, работала целый день, как простая работница.
А море грохочет, идет зима, все живое улетает и прячется. Но она в заботах рядом со своим героем.
Волны Охотского моря не позволяют огорчаться и разочаровываться. В море сплошной грохот, опять волны добегают до чащи колючего стланика, в воздухе подымаются тучи водяной пыли, и на избе Невельских бешено полощется флаг.
1958.
Задорнов Н. П.
З-15 Капитан Невельской. Роман. М., Воениздат, 1974., 741 стр.
Художник И. Д. АРХИПОВ.
Примечания Л. Полосина.
[1] Н. Задорнов. Капитан Невельской, стр. 78 настоящего издания. Дальнейшие ссылки на текст романа — по этому изданию.
[2] Книга была написана в результате поездки А. П. Чехова на Сахалин в 1890 г. Отдавая в своей книге должное Г. И. Невельскому, писатель с горечью отмечает: «Интересно, что на Сахалине дают названия селениям в честь сибирских губернаторов, смотрителей тюрем… но совершенно забывают об исследователях, как Невельской, моряк Корсаков, Бошняк… память которых, полагаю, заслуживает большого уважения…»
[3] Русские поселения на Алеутских островах, острове Кадьяк и побережье Северной Америки, возникшие после открытия этих богатых пушным зверем мест экспедицией Беринга и Чирикова (1741). В 1799 г. указом Павла I для управления и эксплуатации богатств Русской Америки была создана Российско-американская компания. Необходимость снабжать поселения продовольствием из России породила, в свою очередь, эпоху русских кругосветных путешествий и великих географических открытий XIX в.
[4] Муравьев (Муравьев-Амурский) Николай Николаевич (1809-1881) — генерал-губернатор Восточной Сибири (с 1847 по 1861 г.). Содействовал изучению Сибири, значительно облегчил положение ссыльных декабристов, покровительствовал петрашевцам, что не мешало ему в то же время применять к ним суровые административные меры. H. H. Муравьев поддерживал Геннадия Ивановича Невельского (1813-1876) в его стремлении присоединить к России издревле принадлежавшие ей земли. Однако, когда открытие было совершено, H. H. Муравьев, считаясь с мнением реакционной среды петербургских чиновников, удалил Г. И. Невельского от дел, и тот вынужден был последние двадцать лет жизни служить в Ученом отделе Морского технического комитета в Петербурге. После подписания в Пекине Айгунского трактата (1858 г.) H. H. Муравьев получил титул графа с присоединением к нему имени Амурского. Впоследствии Муравьев признал всю важность настояний Невельского о возвращении России гаваней на юге Приморья. Муравьев после Крымской войны в одном из лучших заливов Приморья поставил пост и основал город Владивосток, он оценил все значение бухты Золотой Рог. Муравьев был потом сам отстранен от деятельности, якобы за помощь Бакунину, бежавшему из Приморья в Америку. Именем Муравьева называется полуостров, на котором стоит центр Приморского края город Владивосток.
[5] Крузенштерн Иван Федорович (1770-1846) — известный русский мореплаватель, адмирал, начальник первой русской кругосветной экспедиции, исследователь Тихого океана, ученый-гидрограф. Описал восточный берег Сахалина, берега Камчатки, часть Курильских островов. В 1809-1812 гг. издал трехтомное «Путешествие вокруг света в 1803-1806 гг. на кораблях „Надежде“ и „Неве“, а затем „Атлас к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна“ и „Атлас Южного моря“.
[6] Порт-Джексон в Новой Голландии — ныне Сидней.
[7] Новой Голландией в XVII в. назвали Австралию открывшие западное побережье материка голландские моряки.
[8] Завойко Василий Степанович (1809-1898) — кругосветный мореплаватель, впоследствии адмирал. В 1827 г. мичманом участвовал в Наваринском сражении. С 1840 по 1850 г. служил в Российско-американской компании начальником Охотской, а затем Аянской фактории. С 1850 г. — военный губернатор Камчатки и командир Петропавловского порта, возглавивший его оборону при нападении англо-французской эскадры в 1854 г. В 1855 г. с переносом порта на Амур назначен командующим всеми находившимися там морскими и сухопутными силами. В 1856 г. переведен в Петербург в морской генерал-аудиториат. Автор воспоминаний «Впечатления моряка» (1840) и статей «Залив Аян» и «Нападение на Петропавловск англо-французской эскадры» («Морской сборник», 1854).