Татьяна Корсакова - Приди в мои сны

– Тебя как зовут, кунак?

В кунаки Тайбек его зря записал, новые друзья ему не нужны, ему бы старых сберечь. Но ответить все равно нужно, коль уж хлеб с человеком преломил.

– Игнат Вишняков, – сказал и после секундной заминки протянул татарину руку.

Рукопожатие у того оказалось неожиданно сильное, несмотря на кажущуюся щуплость. И взгляд черных глаз задержался на браслете.

– Ожоги? – спросил он и покивал понимающе. Значит, не браслет его заинтересовал. Это хорошо. Хоть и говорил Аким Петрович, что браслет из полозовой крови не всякий может разглядеть, а привлекать внимание все равно не хотелось.

– Ожоги, – кивнул Игнат и одернул рукав рубахи. Просто так, на всякий случай.

– Вижу, совсем свежие еще. – Татарин продолжал ощупывать его взглядом, и взгляд этот Игнату очень не нравился. Съеденное мясо встало вдруг поперек горла.

А Тайбек к тому времени уже отвернулся, потянулся к ведру с водой. Пил он с тем же удовольствием, с каким до этого ел, а напившись, похлопал себя по тощему животу.

– Хорошо, – сказал, щурясь на яркое солнце. – Я темноту не люблю. Я люблю, когда ярко и жарко, а эти глупые люди, – он кивнул в сторону рабочих, – все в тени прячутся, холода ищут. Ты в Чернокаменске остановился? – спросил вдруг безо всякого перехода. – Вижу, ты не из местных.

– Да и вы сами, как я погляжу.

– Из-под Казани я. Скажешь, далеко старый Тайбек забрался, а я тебе отвечу, что дороги люблю, людей новых встречать люблю, их истории слушать.

– У меня нет историй.

– Не скажи, Игнат. – Тайбек поцокал языком. – Истории есть у всякого человека, вот только интересны они не для всех. А еще места бывают интересными. – Он покачал бритой наголо головой, осмотрелся. – Я такие места тоже люблю. Вот услышал, что в Чернокаменске стройку затевают удивительную, дай, думаю, посмотрю своими глазами. Ну, и деньжат подзаработаю, если получится. Хозяин хорошо платит, – он глянул искоса, – да только людишки с острова бегут.

– Я не побегу.

– По тебе и видно. Вот был у меня ишак. Упрется, бывало, копытами и ни вперед, ни назад. Такой упрямый, бей его, не бей… Вот некоторые люди мне того ишака напоминают: вцепятся во что-то и ни туда ни сюда. Глупые…

– И что с тем ишаком стало? – спросил Игнат с усмешкой.

– Прирезал я его, как замучился всякий раз палкой охаживать. – Тайбек потер ладонь о ладонь, по-свойски подмигнул, а потом добавил, понизив голос: – Вот и жизнь похожа на татарина с палкой – когда у нее терпение заканчивается, она берется за нож. И ишак понимает, что ничего бы с ним дурного не случилось, если бы он не артачился, а чуть-чуть уступил. Или не понимает. Ишак же – скотина безмозглая. Вот жеребец – совсем другое дело! Люблю лошадей. – Тайбек закатил глаза к небу, показывая, как сильно он любит лошадей.

А Игнату очень не понравился весь этот разговор, особенно та его часть, в которой палка превратилась в нож…

– За работу, песьи дети! – Зычный бас отвлек его и от невеселых мыслей, и от Тайбека.

Игнат встал с земли, татарин проворно поднялся следом, сказал, стряхивая со штанов пыль:

– Ай, не успел дорассказать. У меня еще есть поучительная история про демона Аждарху, что веками жил на дне озера, пока люди не решились его потревожить. – Черные глаза его сверкнули остро и хитро, словно доверил он Игнату что-то очень ценное.

– Про демона на дне озера в Чернокаменске всякий знает, уважаемый Тайбек.

– А про то, как опасно его тревожить, тоже знают? – Тайбек обвел взглядом стройку.

– Вам виднее. – Игнат пожал плечами. – Это же вы здесь старожил, а не я.

Больше они в тот день с татарином не разговаривали. И Август на острове так и не появился. Или появился, но на стройку не пришел. Это и хорошо, им не следовало спешить, привлекать ненужное внимание.

Август не появился на острове ни на следующий день, ни еще через два. В охотничий домик Игнат не ходил, решил разобраться с хозяйством Никитичны. Работы там хватало. Почти так же было раньше с Евдокией: прохудившаяся крыша, покосившийся забор и полное отсутствие мужской руки. Игнат начал с крыши, благо опыт у него теперь имелся немалый. Старушка не вмешивалась, лишь поглядывала искоса, а когда Игнат слез наконец с крыши, его ждал накрытый к ужину стол. Перестала ли хозяйка его бояться? Он очень на это надеялся, и ее отстраненная молчаливость его вполне устраивала, не хотел он ни расспросов, ни уж тем более жалости. А чего хотел, за тем той же ночью отправился к озеру. Конечно, Митяй мог соврать про ведьму и наверняка кое в чем соврал, но ласточки… О ласточках не мог знать больше никто. Игнат бродил по берегу полночи, всматривался до боли в темноту, звал по имени, но не дождался, не встретил…

Август появился на острове на пятый день, в самый разгар работы. Он шел от лодки в сопровождении хмурого, как туча, приказчика и говорил что-то зло и громко, а еще руками размахивал так, что едва не задевал приказчика по лицу.

– Опять принесла нелегкая, – буркнул один из рабочих и тихо выругался.

А Тайбек отложил инструмент, посмотрел на Августа с интересом.

– …А я вам говорю, что эту стену следует переделать, – донесся до них голос Августа.

– Да как же переделать, когда кладку уже начали?! – возмущался приказчик, но как-то не слишком уверенно.

– Значит, разберете кладку! Там всего-то три ряда, невелика беда!

– Всего три ряда?! Мастер Берг, да вы меня без ножа режете! – взвыл приказчик и зло зыркнул на рабочих: – А вы чего стали? Работать идите! А сроки, мастер Берг? Да Сергей Демидович с меня за такие фортеля шкуру с живого спустит! Сроки все уже порушены, – заговорил он уже тише.

– Сроки порушены! – Август остановился как раз напротив Игната и Тайбека. – Да все потому, что работники у тебя, Кирилл Тихонович, никчемушные! Ты только посмотри, кого набрал! – Он страдальчески воздел очи к небу. – Да за ними же все перепроверять нужно, все контролировать!

Вот и стала понятна нелюбовь строителей к мастеру Бергу. Кому же такое понравится?

– Усадьбу Саввы Сидоровича мы за два года всего построили, – продолжал Август. – Быстренько, без проблем.

– Так то ж обычный дом, а тут замок целый. Да еще и на острове. – Голос приказчика упал до шепота: – Вы бы знали, каких трудов мне стоит людей найти!

– Не знаю и знать не хочу, Кирилл Тихонович! Не моя это забота! И с маяком что? Я архитектор, а не инженер! Мне инженер нужен, а не этот сброд. Говорил я вам про инженера, а? – Август ткнул приказчика пальцем в грудь, и тот поморщился, как от боли.

– Будет вам инженер, – сказал устало. – Договорено уже все.

– Ну, слава богу! А мне помощник? Сколько просил дать мне толкового человека, а вы все присылаете каких-то недоумков.

– Да берите сами! – воскликнул в сердцах приказчик. – Вот любого, на кого глаз глянет, и берите! Только не говорите потом, что это я виноват!

– И возьму! – Август расправил плечи, шагнул вперед, окинул рабочих внимательным взглядом.

– Возьмите меня, уважаемый! – сказал вдруг Тайбек и прижал ладони к груди. – Я хороший работник, старательный. Не пожалеете.

– Старый ты, – отмахнулся Август с такой небрежностью, что захотелось дать ему по шее. – Мне бы помоложе и покрепче, чтобы и тяжесть какую мог перенести, и на весла сел, если потребуется. Вот ты! – подбородком он указал на Игната. – Да, ты! Подойди-ка сюда.

Игнат подошел, стал напротив, спиной чувствуя пристальный взгляд Тайбека.

– Как зовут?

– Игнат Вишняков.

– С глазом что?

– Ослеп.

– Вижу, что ослеп. – Август поморщился. – Со вторым что?

– Со вторым все в порядке.

– Что умеешь?

– Все понемногу.

– Меня понемногу не устроит, милейший.

Теперь уже поморщился Игнат. Не переиграл бы Август…

– Вижу, ты неразговорчивый. Это хорошо. Я болтунов не люблю.

За их спинами послышался неодобрительный ропот. Да, не жаловали Августа на острове.

– Он сказал, что ничего не боится. Ни черта, ни дьявола. Бравый он парень, мастер Берг. – Приказчику явно хотелось побыстрее избавиться и от Августа, и от проблемы в его лице. Ради этого можно было пожертвовать и одним из рабочих. Невелика потеря.

– Ну что ж, посмотрим. – Август боролся с сомнениями, и борьба эта отчетливо читалась на его круглом лице. – Но если и этот окажется болваном, так и знай, Кирилл Тихонович, пойду жаловаться Сергею Демидовичу.

От такой перспективы приказчик побледнел, а на Игната посмотрел едва ли не с мольбой.

– Он постарается, – сказал, стирая со лба пот.

– Я постараюсь, – пообещал Игнат.

Железнодорожный вокзал гудел множеством голосов, ухал и лязгал. От этого у Виктора было ощущение, что он очутился в брюхе гигантского чудища. Механического чудища, способного переварить и паровозы, и суетившихся на перроне человечков. Болела голова. Каждый паровозный гудок, каждый крик носильщика заставлял Виктора болезненно морщиться. А всему виной вчерашний прощальный вечер. Товарищи нагрянули внезапно.