Александр Дудко - Аргентовские

Помощник командира конного отряда милиции Григорьев, руководивший группой, приказал соблюдать тишину, никаких действий не начинать. Опросив соседей, он узнал, что с вечера в доме Фроськи долго горел свет, по всему — были гости.

Григорьев внимательно осмотрел подворье. Оказалось, что из хлева в сенцы есть дверь. Если ее открыть, можно попасть на кухню.

При свете фонаря долго возились с внутренней задвижкой, но открыть не смогли. Тогда ломами приподняли и сняли с петель дверь. Ворвались в горницу. Бандиты спали на полу. Спьяну никто из них не мог сообразить что произошло, только Клуня, как был в нижнем белье, так и бросился в окно. Кто-то ударил его прикладом по голове. Звенькнуло стекло и бандит вместе с рамой повис на подоконнике.

— Осторожно! — крикнул Григорьев. — Сказано: брать живым…

Бандита привели в чувство и вместе с остальными отправили в управление.

Весь день следственная комиссия возилась с Клуней. Лишь к вечеру он рассказал, что приехали в Курган из Златоуста, послал их старый дружок, рецидивист, по кличке Муха, который, судя по всему, был там связан с какой-то контрреволюционной организацией. Велел связаться с Годовых, выполнять его поручения. От него, Евгения Годовых, и получил задание: «убрать» трех-четырех партийцев. Вчера Годовых принес задаток — кулон и два золотых перстня. Остальное, полфунта золотых вещей, должен получить, когда выполнит задание. На завтрашний вечер у них назначена встреча в доме 20 по Береговой улице. Ястржембский позвонил Аргентовскому.

— Лавр Васильевич, рассыльного до меня пошли. Есть новость.

Вскоре от Ястржембского принесли ордер на арест Годовых и записку:

«Сделай это вечером. Шум не поднимать. Спрячь его в одиночку и позвони мне».

Годовых дома не оказалось. Хозяйка, молодая вдова, что-то напевая, вешала в горнице занавески. Привыкшая к ночным гостям постояльца, на стук в дверь не откликнулась. Когда Лавр вошел и поздоровался, сразу же сказала:

— Ежели вы к Жене, то его нету дома.

— Где его найти?

— А вам зачем?

— Надо.

Она повернулась, удивленная таким ответом, смерила Аргентовского изучающим взглядом: это еще что тут за тип?!

— Где Евгений?

— Ежели срочно, завтра он сам вас найдет.

— Мы дальние, — соврал Лавр. — Ночевать не резон. Крайняя нужда к нему.

— В пожарку, сказывал, пошел. Спектаклю разыгрывать хотят, так он на эту…

— На репетицию, — подсказал кто-то из сопровождавших комиссара милиционеров.

Хозяйка кивнула головой.

…В сумрачном зале пустые ряды скамеек. Над сценой густо коптили две висячие семилинейные лампы, освещая импровизированный плетень из ивовых прутьев и угол деревенской избы. Перед избой ходил толстый, с брюшком, мужчина. Он тряс длинной мочальной бородой и громко кричал:

— Хлеба им подавай… На-ко, выкуси, голь перекатная!..

На мгновение Лавр задержал взгляд на суфлере. Тот, высунувшись из-за ширмы, шепотом подсказывал:

— Дьяволу душу заложили…

Но мужчина, изображавший кулака, молчал. Он смотрел на только что вошедших вооруженных людей, раскрыв рот от удивления.

Суфлер сердился. Грозно выкатив глаза, шипел:

— Говори: «дьяволу душу заложили»… Оглох, что ли?! Тьфу!..

И тут за круглой голландской печкой Аргентовский увидел Годовых. В черном костюме-тройке сидел он в кресле прямой и жесткий. Темные, аккуратно подстриженные усики на смуглом лице почти сливались с тонкой верхней губой.

Извинившись перед артистами, Лавр подошел к Годовых. Тот встал, заложил руки в карманы, надменно заговорил:

— Кто дал вам право бесцеремонно врываться сюда? Идет репетиция. Завтра спектакль. Я, как представитель совдепа…

Аргентовский нахмурился.

— Бывший… Вот ордер на арест.

Не глядя на бумажку, которую протягивал комиссар, Годовых продолжал:

— Вы кто такой?

— Комиссар горуездной милиции Аргентовский.

— Самоуправством занимаетесь, комиссар. Ответите за это!

— У вас будет достаточно времени обжаловать мои действия, — улыбнулся Аргентовский, вынимая из внутреннего кармана арестованного браунинг. — На всякий случай разрешите посмотреть, что в других карманах. Может, лишние вещи имеются?

Годовых с наигранной покорностью расстегнул пиджак и вывернул карманы брюк.

По распоряжению Совета каждая организация и учреждение должны были заготовить дрова на зиму. Кроме того, им вменялось в обязанность поставить такое же количество дров для населения города.

Аргентовский прикинул: на это дело хватит двух дней, если бросить на заготовки две третьих списочного состава управления. И в конце мая горуездная милиция отправилась на кордон Шух.

Работой в деляне руководил командир конного отряда Чупин, в прошлом десятник лесоповала. Комиссар вместе со всеми пилил и выкорчевывал деревья. В первый же день деляна была почти полностью выпилена. Работали допоздна.

Вечер выдался тихий и звездный. На опушке бора вспыхнули костры. Вбили сошники, повесили ведра с водой для будущего чая с заваркой из листьев смородины, развязали сидоры с домашней снедью. Поужинали. Сделали шалаши и расположились спать. Некоторые остались у костров выкурить самокрутку, да так и засиделись.

С непривычки у Лавра ныла спина, ломило руки. Он прилег в шалаше, но сон не шел. У тлеющего костра вспыхивали четыре папиросных огонька. Доносился неторопливый разговор.

Аргентовский любил вечерние посиделки, где собирались мужики пожилые, повидавшие жизнь, много знающие такого, что любо-дорого послушать.

— Поглядите, сколько лесу валехнули, а! Нешто хозяину потрафили бы эстолько…

— Недаром комиссар намедни про коммунизму баил.

— Дожить бы да поглядеть, что с чем едят.

— Доживем. Не мы, так дети или внуки наши…

Помолчали. Лишь слышно было, как коростель кого-то уговаривал: «Спать пора, спать пора…»

— Ежели контра обедню не испортит.

— Как бы она не злобствовала, теперь ей нас не одолеть…

Сухая земля донесла едва различимый топот копыт. У костра прислушались.

— Никак кто-то скачет?..

…В первой половине мая на станцию Курган прибыл странный поезд — весь из теплушек с маленькими зарешеченными оконцами. Состав медленно подходил к перрону, где его встречала огромная толпа. Паровоз резко тормознул, пересчитав вагоны, и окутался белесым облаком пара. Ударил станционный колокол, люди бросились к вагонам. Но раздвинулись двери и из теплушек посыпались солдаты в серых мундирах. Толпа замерла, затем отступила назад.

Вскоре курганцы привыкли к таким поездам. Чехословацкий корпус, сформированный из бывших военнопленных, двигался во Владивосток, чтобы оттуда морем возвратиться на родину.

Трудности, связанные с нехваткой паровозов и топлива, не дали возможности за короткий срок перебросить корпус в порт назначения, и он растянулся почти через всю страну. Этим воспользовались враги Советского государства. Правящие круги Антанты, внутренняя контрреволюция и реакционное офицерство организовали мятеж чехословацкого корпуса, сумев лживой пропагандой вовлечь в него значительную часть солдат.

Сведения о подготовке к мятежу в Курганский совдеп стали поступать в мае. Вначале это были неопределенные слухи, но вскоре поведение белочехов, ставших фактическими хозяевами станции, серьезно встревожило партийную организацию. На совместном заседании совдеп и совжелдеп приняли решение всеми силами задерживать эшелоны на станциях, не давать им возможности продвигаться на восток, чтобы распылить силы контрреволюции.

…У костра осадили коней двое — лесник и помощник дежурного по управлению милиции. Милиционер подал Аргентовскому, вышедшему из шалаша, пакет. Кто-то бросил в костер сухих сучьев — взметнулось пламя. Комиссар разорвал конверт, извлек четвертушку синей бумаги, вырванной из какой-то конторской книги, и узнал размашистый почерк председателя Совета Зайцева. Он предписывал: немедленно прекратить работы и всем прибыть в город. К 8 часам утра Аргентовскому явиться в совдеп.

А. П. Климов, председатель Курганского комитета партии большевиков.

Е. Л. Зайцев, председатель Курганского совдепа.

…Сизый махорочный дым облаком клубился в кабинете председателя.

— Кажется, собрались все, кого приглашали. Начнем, — сказал Зайцев, сдвигая бумаги на край стола. Он извлек из-под мраморной чернильницы форменный телеграфный бланк, надел очки и стал медленно читать:

— Вчера ударами мятежных чехословацких войск пал Челябинск. Примите меры защиты города.

Евгений Леонтьевич поверх очков обвел взглядом присутствующих. В кабинете воцарилась настороженная тишина. Началось… С минуты на минуту мятеж может вспыхнуть и здесь, в Кургане.