Павел Зябкин - Солдаты неудачи

Представление началось. Командир бригады зычным голосом поведал личному составу, что сейчас состоится торжественное увольнение контрактника из третьего мотострелкового батальона, не пожелавшего служить, как положено до конца срока и разорвавшего контракт. Так как данный военнослужащий своим недобросовестным отношением к обязанностям дискредитировал высокое звание Российского военного, поэтому он и не достоин носить форменное обмундирование. После этих слов солдаты комендантского взвода быстро сняли с увольняемого контрактника форму и оставили его на плацу босиком и в одних трусах. После такого стриптиза увольняемый пошел к столу, а двое солдат комендантского взвода метлами мели следом за ним. Командир бригады объяснил это так: "Мы выметаем его из наших рядов, чтобы и следов его здесь не осталось".

Однако на контрактника слова командира должного впечатления не произвели. Он счастливо улыбался, что наконец-то уедет из опостылевшей ему горной республики. Мы же, стоявшие на плацу смеялись и с интересом наблюдали продолжение необычного шоу.

Когда уволенный наконец-то добрался до стола и уже надеялся получить из рук начальника строевой части долгожданные документы, командир бригады продолжил свое выступление. Теперь он взял со стола кусок красной материи и, обратившись к личному составу, произнес, что награждает увольняемого почетной лентой, чтобы дома все знали, как он служил и какими заслугами прославил себя в ходе боевых действий. Комендачи, приняв из рук командира награду, одели ее на награжденного, который видимо из-за природной скромности, вяло сопротивлялся награждению, и уверял в энергичных выражениях, что не достоин такой чести. Наконец награждение состоялось, и все увидели, как грудь героя украсила красная лента, на ней белыми крупными буквами было написано одно единственное слово: «ПЬЯНИЦА». Плац потрясли раскаты смеха. Начальник строевой части наконец-то отдал награжденному его документы. Бывший контрактник взяв бумаги и вещмешок, быстро побежал к ГАЗ-66, матерясь и срывая на ходу почетную ленту. Добежав до машины, он быстро переоделся в гражданскую одежду, что была в вещмешке и вскоре машина увезла его.

Командир бригады в завершении сказал, что так будут увольнять и остальных контрактников, пожелающих досрочно расторгнуть контракт.

Подобный способ увольнения был не единственным в арсенале командования. Примерно с июля 1995 года, после позорных событий в Буденовске, командир бригады стал практиковать увольнение "за оскорбление чеченского народа". Под оскорблением чеченского народа подразумевалось хождение полуголыми на виду у жителей окрестных сел. Странно, что при этом командир не замечал оскорбительных надписей на заборах домов, типа "Смерть российским оккупантам" или "Смерть свиньям, свобода волкам!" Излишне, наверное, упомянуть, что под свиньями подразумевались русские, а под волками, конечно же "гордые сыны гор". При следующем командире бригады гвардии полковнике Ц подобные шоу уже не устраивались, то ли из-за зимнего времени, то ли из-за активизировавшихся боевых действий. Тогда уже увольняемым просто делали запись в военном билете, как правило, наискосок по всему первому листу: "АЛКОГОЛИК, НАРКОМАН, МАРОДЕР". Данная запись удостоверялась подписью начальника штаба и скреплялась гербовой печатью части. Однажды я видел и более оригинальную запись, также во весь разворот военного билета: "УВОЛЕН ЗА СРЫВ МИРНЫХ ПЕРЕГОВОРОВ" и также печать и подпись. Пулеметчик второго батальона, обладатель этой записи чрезвычайно ею гордился и всем показывал свой военный билет, чтобы ни у кого не возникло сомнений в его боевых заслугах.

Увольнению контрактника, как правило, предшествовала его отсидка в яме, где ему предоставлялась возможность обдумать твердость своих намерений. Замечу, однако, что редко кто из желающих уволиться после ямы менял свое решение.

Как бы там не было, но случай увольнения с почетной лентой показался мне наиболее оригинальным и запомнился надолго. Честное слово, если бы мне при увольнении дали бы такую ленту, я бы не стал её выбрасывать, а с гордостью носил бы ее, какая ни какая, а награда.

Был январь 1996 года наша бригада уже несколько месяцев лагерем стояла у н.п. Шали. Лагерь порядочно врос в землю и покрылся снегом. Жизнь относительно обустроилась. Обустроилась жизнь и в химроте, где мне довелось служить. Кроме трех врытых в землю и относительно благоустроенных палаток у нас в роте еще имелась оружейная комната, представлявшая собой глубокую яму, покрытую шифером. Все это ветхое сооружение имело, однако, деревянную дверь с навесным замком. Ключ от этого замка находился у старшины роты. Кроме того, стоял на краю небольшого лагеря крытый брезентом кузов, где лежало вповалку имущество роты: сапоги, форма и прочее.

Как уж старшине роты пришла в голову мысль заняться коммерцией неизвестно. Но однажды, в один из январских дней мы перестали получать тушенку, которую выдавали каждый день одну банку на пятерых человек. Старшина объяснил подобную диету перебоями в снабжении. Однако вскоре после начала вынужденного поста в оружейке появились три ящика с водкой, которые старшина регулярно проверял и пересчитывал, куда более добросовестнее, чем находившееся там же оружие.

Так прошла неделя. В течение этой недели к нам в роту постоянно приходили люди со всей бригады, спрашивали старшину и уходили страшно довольные, унося с собой вожделенную бутылку "огненной воды". Сам старшина и офицеры роты ходили навеселе, и все были довольны, кроме солдат конечно. К вегетарианской диете прибавилось еще и воздержание от курения. А у старшины в оружейке появились новые бутылки спиртного. У наряда, выставляемого на ночь для охраны этой оружейки постоянно чесались руки поживиться сокровищами старшины. И однажды это свершилось.

Стояли в ту ночь на охране двое огнеметчиков Колька и Витька и двое водителей Олег и Мишка. Водители только получили серьезный нагоняй от техника роты и находились в крайнем возбуждении. Олегу пришла в голову мысль, пользуясь мертвецким сном в офицерской палатке, после пьянки происшедшей там, немного поживиться и выпить бутылочку водки из запасов старшины. Олег справедливо рассудил, что старшина и офицеры вряд ли смогут с утра вспомнить, сколько было выпито и отсутствие одной бутылки не заметят. Весь состав наряда единогласно поддержал такое предложение и через пять минут шиферная крыша лежала на снегу, а Мишка с бутылкой водки в руке вылазил из ямы. Крышу тут же водворили на место, и распили бутылочку, употребив на закуску найденный возле нужника окурок. Однако после выпивки в головы бойцам пришла мысль угостить «братву». Крыша была тут же вновь снята и из оружейки достали ящик водки, который Колька и Витек понесли в палатку огнеметчиков. И тут началось….

В палатку огнеметчиков набились все солдаты роты, даже срочники Сашка и Вася приняли участие в пьянке. В застольных беседах, не раз недобрым словом поминался старшина роты, продавший тушенку и курево чехам, а теперь спекулирующий водкой (продавал он её по двадцать пять рублей бутылку). Водители в свою очередь стали вспоминать обиды, причиненные им техником роты. Вскоре был извлечен и второй ящик водки. Пьянка набирала новые обороты. В воздухе запахло стихийным бунтом. И вот он разразился. Первым крышу сорвало Кольке он, передернув затвор автомата, вышел из палатки и дал очередь по прицепу, где хранилось имущество. Следом за ним стали палить в воздух оба срочника. От выстрелов проснулись жители офицерской палатки. Еще не придя в себя от пьянки, они увидели вооруженных людей бродящих по лагерю и стреляющих в воздух. Не знаю, что уж они подумали, но первым верно оценил обстановку старшина роты. Он понял, что сокровища его пропали и теперь наверняка контрактники спросят с него за тушенку и курево. Поэтому старшина не мешкая, как был в одних кальсонах и исподней рубахе, босиком убежал в находившуюся неподалеку роту РЭБ, где у него, кстати, и было больше всего клиентов. Командир роты попытался, было образумить своих подчиненных, но тут автоматная очередь пробила верх палатки и ротный, поспешно одевшись потеплее, решил не искушать судьбу и быстренько убежал в окоп, где его было не видать и не слыхать до самого утра. В офицерской палатке остались еще трое обитателей: начхим — молодой майор с непонятными обязанностями, поэтому существо безвредное, молоденький лейтенант-двухгодичник, замполит роты, существо, напротив, в высшей степени полезное, так как оформлял всем отпуска и увольнения, поэтому к этим двум жителям никто претензий не имел и они спокойно продолжали лежать на шконках, не вмешиваясь в естественный ход событий. А вот третий обитатель палатки — техник роты совершенно напрасно надеялся на собственную неприкосновенность, обеспечиваемую погонами прапорщика. Защита эта как выяснилось, была очень уж иллюзорна. Водители, а в особенности Олег, которого техник роты днем назвал непечатным словом и грозился совершить с ним половой акт, за слитую солярку, решили конкретно разобраться со своим обидчиком. Со словами: "Сейчас мы тебя самого отымеем" Мишка и Олег вытащили злосчастного прапорщика из палатки и повалили его на снег. Всю одежду несчастного составляло нижнее бельё. Ему бы бежать, а техник напротив стал призывать своих мучителей к порядку. Не долго думая, Мишка повернул лежащего на земле прапорщика на живот, а Олег сорвал с него штаны и стал тыкать носком сапога в задницу техника. Прапорщик орал, грозился самыми страшными карами обидчикам, но ничего не помогало. Надругательство продолжалось. Вслед за Олегом такую же гнусную и неприятную для техника роты процедуру проделал и Мишка. Хуже всего было то, что на крики потерпевшего сбежались почти все участники пьянки, но вместо оказания помощи лишь надсмехались над несчастным и давали советы насильникам по части техники полового акта.