Павел Зябкин - Солдаты неудачи

Окончив свое богомерзкое дело, Мишка предложил всем желающим воспользоваться прапорщиком, пока тот добрый. Среди огнеметчиков содомитов, однако, не нашлось и техник роты, натянув кальсоны, поспешно скрылся в темноте.

Колька, решив справить естественную нужду, в окопе обнаружил там свернувшегося калачиком командира роты. Они оба сделали вид, что не заметили друг друга. К ротному Колька претензий особых не имел, поэтому не стал выдавать собутыльникам его местонахождения.

Часа через два, расстреляв по рожку в воздух и окружающие палатки, войско успокоилось и пошло допивать водку, которой осталось еще довольно-таки много. К счастью большинство людей было на операции, поэтому события ограничились только расположением роты. До самого рассвета пьяные контрактники ругались, смеялись и занимались всякой ерундой. Никто из офицеров в роте не показывался.

Утром, часов примерно в девять, когда все контрактники спали вповалку в палатках беспробудным сном, офицеры потихоньку разоружили их и объявили построение.

Помятые и толком, не пришедшие в себя контрактники, нехотя покидали свои промерзшие за ночь палатки и неровной качающейся шеренгой строились на снегу. Офицеры и прапорщики роты, воспрянувшие духом подбоченясь и высоко подняв головы, прохаживались перед строем. Так же с гордым и суровым видом стоял техник роты. Контрактникам был устроен словесный разгон. Распалившись ротный не жалел крепких выражений в адрес своих подчиненных. Ему в унисон вторил и техник. Старшина, замполит и начхим молчали с каменными лицами. Из контрактников вместе с хмелем вышла и вчерашняя удаль молодецкая. Они стояли, понурившись и опустив головы. Олег и Мишка подобострастно елейными голосами утверждали, что больше не будут. Окончив свою нравоучительную речь, ротный распустил войско.

Результатом бурной ночи явилось выведение из строя электрической проводки в палатке огнеметчиков, многочисленный дырки в палатках и порванный в клочья брезент на прицепе с имуществом. Старшина, лишившийся в одночасье своих сокровищ, удалился в прицеп для инвентаризации оставшегося добра. Техник роты с энтузиазмом принялся осматривать машины, при этом, на чем свет стоит крыл Мишку с Олегом и те покорно сносили оскорбления и с энтузиазмом копались в моторах. Огнеметчики разошлись в палатки в ожидании дальнейших действий. В общем все окончилось довольно благополучно.

Однако не бывает, худа без добра. Теперь все недостачи в вещевом имуществе старшина списывал на "известные события". Даже отсчет времени в роте стал идти так: " До известных событий " и после "Известных событий". Сами "известные события" покрылись легендами и мифами и с присовокуплением невероятных подробностей рассказывались всем новичкам.

Тридцать первое марта 1996 года. День этот запомнился мне наверное на всю жизнь. В те дни мотострелковая бригада, в которой я служил, успешно продолжала операцию по зачистке Веденского района на предмет подписания мирных договоров с администрацией сел, осчастливленных нашим пришествием. Как выглядело подписание мирных договоров, я толком не могу объяснить. Села, где находились боевики, брались с боями. Жителей там уже не было и кто, с кем что подписывал я затрудняюсь сказать. Те же села где боевики не обнаруживались, проходились войсками без остановок.

В тот достопамятный день, разведгруппа в состав которой я был включен командиром роты за вольнодумство, утром выдвинулась пешком прокладывать путь колонне к горному селу Центорой. Как обычно разведчики разделились на две группы по десять человек и стали прочесывать лес с обеих сторон от горной дороги. Все складывалось очень удачно. День был теплый и солнечный. Уже прошло часа три, как мы вышли, и никаких людей и жилищ на пути не встречалось. Солнце порядочно поднялось над горизонтом и становилось жарко. Наконец мы увидели в низине по правую сторону дороги небольшое село. Командир долго смотрел на карту, но никак не мог найти там этот населенный пункт. Плюнув на все и спрятав карту обратно в наколенный карман брюк, командир разведроты решает пройти село. Мы спускаемся по довольно-таки крутому склону вниз. Село как вымерло. Домов совсем мало. Они расположены в один ряд по обе стороны дороги. Нестройной толпой мы идем по сельской улице и глазеем по сторонам. Нет, село не вымерло. Вот кто-то копается в огороде. Это две старухи возятся в земле. На крылечке, опершись о клюку, сидит седобородый аксакал и куря сигаретку, наблюдает за ходом работ. Командир подходит к нему и уточняет название села, после чего с удивлением смотрит на карту. Там это село вообще отсутствует.

Убедившись в отсутствии боевиков, выкарабкиваемся обратно на дорогу. Теперь наш путь извивается по склону горы. Дорога делает поворот и открывается чудесный вид. С правой стороны глубокое ущелье, дорога походит по его краю. На противоположной стороне ущелья — гора, с редкими деревцами. Слева дорога ограничивается отвесной стеной. Разведрота разделилась на две группы. Первая, в которой я находился, вышла на поворот. На открытое место. Вторая группа, та, куда был придан Туркмен, осталась перед поворотом. Они залегли за пригорком. На вершине горы, что по ту сторону ущелья, между деревьями видны четыре маленьких человеческих фигурки. Расстояние большое и они видятся отсюда величиной со спичечный коробок. Мы останавливаемся, садимся на землю спиной к стене и лицом в сторону горы. Командир пускает зеленую сигнальную ракету. Он полагает, что люди на горе — наши и дает им сигнал, что и мы тоже свои. Человечки на горе, увидев ракету, засуетились. Командир ждет ответного сигнала с их стороны. Его нет. Командир запускает вторую ракету. Ответа нет. Пошарив в разгрузке и не найдя больше ракет, командир говорит зам комвзводу, чтобы тот просигналил. Человечки на горе однако, прекратили суету и попрятались между деревьев. Замок достав ракетницу поднимает ее вверх. Хлопок. И тут я понимаю, что это не выстрел ракетницы. Со стороны горы в нашу сторону медленно летит черный предмет. Люди на горе произвели по нам выстрел, и именно этот хлопок я и слышал. Летящий предмет приобретает очертания. Видна головная часть предмета конусообразной формы и большие хвосты оперения. Я с ужасом понимаю, что предмет летит прямо на меня. Это ПТУРС (противотанковый управляемый реактивный снаряд) он наводится по проводам и поэтому скорость его относительно невелика. Время для меня замедляет свой бег. Доли секунды полета снаряда кажутся минутами. Я отчетливо вижу его приближение. Сейчас, сейчас он взорвется, и от меня останутся клочки. Понимаю, что с двумя огнеметами за спиной я представляю лакомую мишень для стрелков, тем более видно их за версту. В безнадежной попытке избежать гибели падаю лицом на землю, прикрыв голову руками. В момент падения вижу и ощущаю как хвостовое оперение снаряда проносится в сантиметрах десяти от правого уха. Время останавливается. Лежа, вжавшись в землю, жду взрыва, после которого смерть. В голове только молитва "Господи! Прими меня к Себе!" Оглушительный хлопок рядом позади меня и мысль: "П…ц". Сразу же после взрыва чувствую теплую кровь на левой щеке и звон в голове. Теперь ясно, что жив. Мгновенно вскакиваю на ноги. Тут приходит понимание того, что после взрыва снаряда прошло уже порядочно времени, а не доля секунды как мне казалось. Первое что бросилось в глаза — то, что наших нет. Хотя не совсем, вот метрах в десяти лицом вниз лежит Серега, срочник. Да и я сам, оказывается, лежал лицом в противоположную сторону. Взрыв развернул меня. В метре от того места, где я лежал, в отвесной глиняной стене воронка, глубиной около метра, проделанная снарядом. Снаряд летел с правой стороны, а кровь течет из левого уха и левой щеки. Автомат, огнеметы и «лифчик» с магазинами раскиданы вокруг, на голове не обнаруживаю вязаную шапочку. Да хрен с ними. Хватаю автомат и «лифчик» и секунду колеблюсь, брать ли огнеметы, они тяжелые и будут мешать бегу. А я собираюсь уносить от сюда ноги. Тем более что люди на горе опять что-то зашевелились, не иначе опять будут стрелять. Все-таки взяв огнеметы, убегаю со всех ног к холмику, за которым как я вижу, залегла разведгруппа. Они словно забыли про меня и Серегу, который до сих пор не подал признаков жизни. Пробегая мимо Сереги, толкаю его ногой в туловище. Он поднимает голову.

— Серега! Живой! — кричу ему. Он поднимает голову и безразличным голосом дает утвердительный ответ. — Бежим Серег, наши уже все убежали.

Серега, однако, продолжает лежать. Пинками пытаюсь поднять его, но безрезультатно. Время дорого, человечки наверху горы активизировались. А наши? Наши спокойно лежат на холмике, заняв безопасную позицию и не приходят на помощь. До них каких-то сотня метров. Но как её пройти с Серегой, который видимо, контужен и сам не пойдет. Хватаю его за воротник бушлата одной рукой и за ремень другой и волоку по земле. Он стонет. Тут где-то сверху раздается хлопок. Это выстрелян еще один ПТУРС. Все страх берет свое. Бросаю Серегу и бегу под прикрытие холмика к нашим. В это время раздается еще один взрыв ПТУРСа. Подбежав к лейтенанту, говорю ему, что Серега остался лежать и надо его забрать. Лейтенант удивлен, что Серега жив и дает команду забрать его. Первым подрывается Туркмен, вместе с ним еще двое — снайпер Сашка и зам комвзвода Женек. Четвертым побежал и я бросив огнеметы лейтенанту. Серегу вытащили удачно, без происшествий. Ясно, что он серьезно ранен в почки. Видно как его бушлат в поясе пропитывается кровью. Он не может двигаться. Только говорить, но говорит мало. Санинструктор вкалывает ему прамидол. Кто-то тащит жерди и делает импровизированные носилки. Раненого уносят на них в сторону подъехавшей бронетехники.