Павел Зябкин - Герой не нашего времени 2

Наступил последний, решающий этап — психологическое тестирование. В коридоре, перед классом собралась толпа соискателей милицейской службы. Большинство боялось теста с трестами с лишним вопросов. Некоторые уже раз на нем засыпались. Но такой страшный для большинства тест, был семечками для Вовки. Он быстро отстрелялся с ним и стал с немногими счастливчиками ожидать беседы с самим психологом. Вместе с поступающими на службу, стояли и желающие уволиться, комиссоваться. Причина у увольняемых была одна — хотят послать в Чечню. «Я что в милицию шел чтобы убили меня», — так они объясняли свое решение. «А для чего ты вообще погоны надевал? Пьяных трясти? — Жестоко размышлял Владимир. — Раз боялся, не в ментовку шел бы, а на завод. Ан нет, пока вам халява была, вы службу не бросали, а как рисковать пришлось, так все — увольняться. А то не знал, куда шел?» Его всегда бесила такая постановка вопроса, когда некоторые военные и милиционеры отказывались ехать в Чечню. Мол, мы не подготовлены. А кто спрашивается, подготовлен? Срочники что ли? Или мол, туда профессионалов надо посылать. А кто профессионалы? Вот он, Вовка сам, и получается профессионал. А что он толком то умеет? И другие ребята что с ним были, чем профессиональнее? Просто желание было бы, а остальное ума не требует.

Женщина-врач средних лет, чем то напоминавшая Любу, Вовкину забытую любовницу, посадила двух ребят рисовать неземное чудище. Пока парни пририсовывали к змее и жабе многочисленные рога и гипертрофированные половые органы, психолог стала выяснять у Вовки мотивы его вояжей на Кавказ.

— Ну а что тут мне светило? — отвечал он. — Безработица и нищета. Там хоть при деле оказался.

— А почему именно воевать? Это ведь страшно, противоестественно, — допытывалась психолог.

— Ну, мужчины всегда воевали. Это обычная мужская работа, пусть и рискованная. — Постарался объяснить Владимир.

— Участвовали в боях? Убивали ли? Испытывали страх? Что испытывали в бою? — Сыпались вопросы.

— Участвовал. Не знаю, убил ли. Да было очень страшно, пока не нажмешь курок. Потом, потом страх проходил. Что испытывал? Желание лучше выполнить приказ командира и свою задачу.

— Хорошо, Вам было страшно. А почему Вы поехали снова? Второй раз? — задала психолог странный вопрос.

Вовка немного растерялся. Он попытался объяснить, что находясь в полном ауте от жизни он хотел поправить свои дела. Но женщина явно не понимала его. Смутно Вова чувствовал, что его ответы не пришлись ко двору. От фантазирования на тему инопланетной жизни его освободили. Решения психолог не объявила. «Сообщим в кадры. Там и узнаете. Все нормально», — стандартный ответ. Но все-таки Вова по интонации ее понимал, что что-то не так. Но что?

В недоумении ему пришлось ходить почти месяц. Как назло ушел в отпуск кадровик, что оформлял дела. Без него никто не желал забирать акт медкомиссии. Месяц Вова неспешно стажировался, совмещая охрану общественного порядка на общественных же началах, с охраной частной собственности по месту работы, уже на коммерческой основе.

Как голос из далекого и уже казалось забытого прошлого, явился звонок Саши Агеева. Этот оболтус в своей больной фантазии уже поднялся до звания майора ГРУ.

— Вова, — звучал в трубке его пьяный голос. — Приезжай сюда. Мы же с тобой в Чечне брат, вместе были. Тут мы с Игорем парня встретили на вокзале, тоже с Чечни едет.

В трубке слышались голоса старшего Агеева и незнакомого молодого парня. Видно «срочника» на вокзале нашли и разводят его как лоха на «бабки».

— Какой Чечни, чего ты плетешь, — раздраженно ответил Вовка.

Он мог бы бросить трубку, но просто стало интересно, что там затеял этот придурок? Было жаль и «срочника» попавшего в лапы прохиндеев. Он решил по возможности открыть тому глаза.

— Вов, я сейчас у него спрошу где именно он служил, — продолжал неугомонный «майор». — Какой номер части? Где дислоцирована, солдат? — властным голосом обратился он к парню. — И снова Вовке, — я ему трубку даю.

Этого и ждал Владимир. Услышав голос незнакомца он сразу взял быка за рога.

— Слушай, друг, двигай оттуда. Чего тебе эти пустозвоны наплели? Давай сваливай от них.

— Но, мне майор помочь обещал, — неуверенно произнес паренек.

— Какой там на хер майор, — крикнул в трубку Вова.

Но его наверное уже никто не слышал, трубка отвечала гудками. Это была уже вторая попытка Агеева выйти на Вовку. Первая была предпринята им за год до того. Тогда он вообще разыграл целую интригу и хотел Вовку сделать своим компаньоном, по разводу лохов. Как обычно, громко, видимо чтобы слышали окружающие, Саша поприветствовал Владимира:

— О, здравствуйте прокурор. Свободны сейчас. — И дальше, почти скороговоркой стал вводить его в курс дела.

По его рассказу выходило, что он сейчас у родителей одного парня. Тот под следствием находится. За убийство. Вот вытащить его пообещал. Родители кормят поят его. Вот только пускай Вовка придет еще и грамотно, по юридически, поговорит с ними. А те и денег дадут еще.

— Саша, не городи чушь, — раздраженно отвечал Владимир. — Надо им сына вытаскивать, пускай адвоката берут или взятки дают кому надо. А я тут что?

— Вова, у них деньги есть, я их адвоката отговорил брать, мол все одно не поможет. А так мол мы тут подсуетимся и все такое. Я им сейчас трубку дам. Поговоришь, договоришься там, что и как.

Вовку как обычно разобрало любопытство. Вскоре в трубке послышались отдаленные голоса. И наконец с ним заговорил плачущий женский голос.

— Товарищ прокурор, ну помогите пожалуйста нам. Я понимаю, Вы человек занятый. Вы скажите только, надо мы к Вам подъедем. Капитан вот говорил, что Вы помочь можете.

— Какое еще капитан? Женщина, от меня то Вам что надо? — Поинтересовался «прокурор».

— Ну вот капитан, что с Вами говорил сейчас, говорит Вы поможете. Не надо адвоката брать. Мы Вас отблагодарим. Только помогите сына вытащить. — Не унималась женщина. — Он не виноват совсем. Его оговаривают.

— Слушайте, — Володе стал надоедать этот цирк, на горе наивных, убитых горем родителей преступника, цепляющихся за любую соломку, как утопающий. — Нечего со мной и «капитаном» эти дела решать. Идите к адвокатам. Там все это и говорите. Я никакой не прокурор, как и он не капитан. Чего дут дурака валять?

В трубке послышались отдаленные, приглушенные голоса. Женщина кому-то наверное мужу, говорила: «Он не в духе сейчас. Надо в другой раз поговорить». Потом уверенный голос Агеева младшего: «Я сейчас все улажу». Не желая продолжать комедию Владимир повесил трубку и отключил телефон. Агеев имел обыкновение быть навязчивым и только так можно было от него избавиться. Удивляла не только его глупая ложь но и наличие желающих обмануться. Ведь люди верят, вот что удивительного.

Впрочем, и мать Владимира тоже не раз попадала впросак из-за своей доверчивости. Два раза она пускала квартирантов, которые не платили ни копейки, кроме обещаний. А она все ждала, что вот-вот. Но вот-вот не происходило. Владимир выдворял жильцов, причем, что удивительно, больше всего сопротивлялась выдворению сама обманутая хозяйка. То ли правда она верила проходимцам, то ли так неохотно признавала свое поражение. Доверчивость была видимо чертой старшего поколения. Ни мать, ни ее подруги ровесницы, так и не могли поверить, что по телевидению могут обмануть. Тащили деньги в разные пирамиды, голосовали Бог весть за кого. А потом еще брались учить жизни молодых. А чему учить-то? Работали всю жизнь, делали богатство страны и бездарно все отдали в лапы неведомо кого. А потом еще продолжают призывать к честному труду на обманщиков. Хорошее наследство потомкам оставили. Получили все от того строя, а отстоять его не пытались даже. А теперь возмущаются: «Ох как жить тяжело! Как раньше хорошо было». Белые в гражданскую войну вон свой строй три года защищали до последнего, а эти трех дней не продержались. Да, хорошо их сталинские селекционеры вырастили. Воистину стадо баранов да овец. Все бы хорошо, да только раньше овец пас хоть и строгий, но пастух, а теперь вместо пастуха волки стадо пасут, для себя. А овцам невдомек. Даже глаза открыть не хотят. Все надеются по старинке, да мол пастух в обиду не даст. Пастух то не даст, а волки для того и пасут, чтобы есть их. Вот тебе и старики, вот и мудрость с жизненным опытом. Часто Владимир думал, что если бы слушал их наставления, особенно материны библейские понятия о жизни, то пожалуй опустился бы намного ниже по этой жизни. И едва ли имел бы хоть тот минимум, что имеет сейчас. Жить с праведниками конечно прекрасно, но только самому лучше им не быть.

Владимир даже сформулировал: «Быть праведником, это удел одиноких. Близким жить с ним, одна беда. По миру пустит и глупостям научит».

Меж тем, стажировка в отделении подошла к концу. Вышел из отпуска кадровик. Надо было заканчивать оформление. Поленившись ехать сам, лейтенант вручив Вовке отношение, отправил его самого. «Спасение утопающих — дело самих утопающих».