Павел Зябкин - Герой не нашего времени 2

Парень на заднем ряду, разразился хохотом. Несколько женщин покинули аудиторию. Заторопился на выход и Владимир. Он уже опасался быть разорванным на части разгневанными дистрибюторами, но женщина со сцены сделала настойчивую попытку вернуть его.

— Молодой человек, вы не останетесь? Наше собеседование еще не закончилось.

— Нет, — буркнул, убегая, несостоявшийся герой капиталистического труда.

Примерно такими сборищами тружеников сетевого маркетинга заканчивались и другие собеседования. Казалось, что мир помешался на этом. Ничего реального, только нелепые обещания процветания именно в их фирме. А вокруг стояли неработавшие заводы, но как грибы под дождем вырастали коммерческие магазины и ларьки. Еще много требовалось охранников, но при взгляде на Вовкино отнюдь не богатырское сложение, руководители, записав его данные, обещали перезвонить. И так везде. Не мудрено, что ему снова захотелось в «горячую точку», хоть какая-то реальная работа. Предложение капитана-пограничника было той самой палочкой-выручалочкой.

Тут же были заполнены анкеты, и он полетел, как на крыльях собирать бумаги. Но он еще не догадывался, какой сюрприз поджидает впереди.

Наступили первые зимние дни. Продолжая сторожить завод и потихоньку на дежурствах, вместе с ушлым напарником расхищать алюминий, Вова собрал необходимые документы и прошел медкомиссию в районном военкомате. Теперь оставался последний этап — областная медкомиссия. Капитан — пограничник всячески поторапливал его. Вместе с Вовкой оформлялись еще несколько ребят с его района. Игорь Агеев конечно забыл о желании служить, по крайней мере, не появлялся на комиссиях.

Наконец Вова примерно представлял, как будет дальше жить. Более или менее смирился с дальнейшими трудностями будущей семейной жизни. С Ольгой они пока не расписывались. Жили попеременно то у него, то у ее матери. Семья была какя — то более чем призрачная. Становилось ясно, что в принципе люди они чужие друг другу. Но по большому счету Владимир другого и не ожидал. Относился к этому спокойно, по философски. Многие люди живут в браке без всяких взаимных чувств, просто вдвоем лучше чем в одиночку. Вот, в общем, и все. Все планы на дальнейшую жизнь у Оли не шли дальше добычи материальных благ. Как и чем их будет добывать кормилец, роль которого отводилась Вове, ее мало интересовало. «Не важно, чем ты занимаешься, важно, сколько ты зарабатываешь», — к этому сводилась ее жизненная философия. Относительно оформления своего сожителя на службу она не высказывала ни радости, ни печали, ведь неизвестно пока, сколько он там будет зарабатывать. Но в принципе обещанная зарплата вполне должна была удовлетворить небогатую женщину. Сама Оля за свою недолгую жизнь дальше продавщицы не поднималась, хотя была по-женски не так уж глупа. Однако последнее время, перед знакомством не работала вообще нигде. А трудоустроиться с беременностью это вообще было нереально, поэтому Вовке и предстояло тянуть на себе весь воз. Казалось бы, обычные житейские трудности, но как тяжело было сознавать, что добывать кусок хлеба насущного придется опять экстремальным путем, где-нибудь в «горячих точках», или того хуже, влача солдатчину в воинской части дома.

Врач-невропатолог областной медкомиссии придирчиво рассматривала военный билет Владимира. Только что, эта женщина средних лет с равнодушно-усталым лицом признала годными к службе десяток юношей, всеми силами доказывавших свою неполноценность. Вова был уверен, что на фоне этих призывников, он выглядит образцом физического и душевного здоровья. И тут его ждало разочарование. Случилось страшное, он не попал пальцем в кончик носа, стоя в «позе Ромберга». Нет, не то чтобы совсем не попал, попал, но неуверенно. Вот это и заставило врача повнимательнее присмотреться к кандидату.

— Я не могу вас пропустить, — спокойным голосом произнесла врач. — У вас контузия. Вряд ли Вы сможете служить.

— Но, может быть… — пытался выиграть неравную схватку Вова. — Я это, припил вчера немного… — хватался он как утопающий за соломинку, — может поэтому…

Ему сейчас явственно представилась дальнейшая перспектива поисков заработка вслепую. И вообще, неужели тяжелая и неблагодарная работа за копейки более благотворна для здоровья, чем служба?

— Это не похмелье, — сказала врач. — Думаете, я не могу отличить похмелье от черепно-мозговой травмы?

— Поймите, — взмолился он, — мне же жить не на что. Тут хоть заработаю.

— Слушайте, — спокойно ответила врач, — заработать Вы сможете и тут. Могли бы за свои полученные деньги образование высшее получить. А то привыкли такие как вы по «горячим точкам» мотаться, да пьянствовать там. — И немного смягчившись. — Ладно, я ничего Вам писать пока не буду. Завтра снова придете, раз говорите, что с похмелья.

Удрученный Вова вышел из обл. военкомата и не знал, что же предпринять. Завтра пройти комиссию ему не светило тоже. Дома он с грустью посмотрел на Ольгу. Успокоить Владимира она явно не могла. Дежурные фразы: «Ну, ничего, как-нибудь, все будет хорошо», — явно не вселяли уверенность. Его часто удивляло, как многие люди живут годами в пустой, ни на чем не основанной вере в то, что все действительно образуется. Верят в какое-то чудо и годами ждут его прихода.

Он сам жил без розовых очков. С чего бы вдруг придет чудо, если ничего к этому не располагает? Странно сочетались во Владимире искренняя вера в Бога (хотя исправным христианином его назвать было затруднительно), он просто верил в Бога и как ни странно, разум находил доводы в пользу Веры. Но при этом в повседневной жизни, он начисто игнорировал вмешательство Провиденья, или правильнее сказать не рассматривал его всерьез. Тут он был материалистом поболее всех классиков Марксизма вместе взятых. Поэтому вместо пустых надежд стал думать, что же все-таки можно предпринять в такой крайне неприятной ситуации. И озарение пришло.

Вспомнил Вова об еще одном кандидате, что оформлялся вместе с ним. То был муторный парень двадцати с лишним лет, по имени Семен. Семен тоже служил в Чечне, но мало совсем — два месяца. То был какой-то вертлявый человек, вечно пьяненький, хулиганистый. Но несколько раз Вова видел, что он мастерски рисует и подделывает почерк. Плюс его авантюризм. Лучше помощника в плане Вовы было не найти, если тот конечно согласится.

Семен конечно согласился. Какой же русский откажется выпить на халяву. Через пару часов они уже колдовали в Вовкиной квартире над «Актом медицинского освидетельствования кандидата на военную службу». Замысел был до безобразия прост, как и все гениальное. Надо было всего то лишь, скопировать подпись врача с аналогичного акта Семена в Вовкин акт. А потом уже Владимир планировал отдать акт секретарю комиссии, которая ставит печать. Конечно, секретарь не должна внимательно разглядывать подпись. А подпись невропатолога вышла на славу, лучше, чем подлинная. Окрыленные успехом подельщики решили после очередной рюмки конечно, разом разрубить гордиев узел медицинских проблем. С искусством, достойным лучшего применения, были заполнены все графы акта.

— О, один к одному, как у меня, — с гордостью продемонстрировал Семен свою работу.

Да, работа действительно была выполнена на славу. Все должно было пройти как по маслу. Проводив гостя, Вова в радужном настроении лег спать. Выход наметился. Чудо свершилось.

Но чуду не дано было случиться. Вова самым жалчайшим образом попался со своей подделкой. Нет, поначалу все шло отлично. Секретарь комиссии, просмотрев бумагу, уже готова была положить ее в папку на подпись председателю, как вдруг… Вдруг в кабинет вошла та самая врач-невропатолог и надо же беде случиться узнала Вову, который пытался уже ретироваться из кабинета. Она не просто узнала его, а еще взяла секретаря акт, где с изумлением увидела собственное заключение о годности к службе. Произошла немая сцена, после которой Вове предложено было пройти к председателю комиссии для разбирательства. «А на кой черт мне это нужно», решил Вова и покинул кабинет, не обращая внимания на крики и угрозы в свой адрес. Все рухнуло. Вот теперь он действительно не знал что делать.

Пару дней он был в полной прострации. В военкомат не ходил, что там делать то? Семен уже стал пограничником в день, когда Вовку постигло несчастье. На третий день, сидя на лавке во дворе с Бакланом и слушая его байки, Вовка увидел капитана-пограничника, шедшего видимо на обед (военкомат, надо заметить, находился на первом этаже их дома, с тыльной стороны). Капитан узнал Володю и поинтересовался: чего тот никак не оформится. Услышав о его бедах, капитан сказал, что дело в принципе еще не совсем безнадежно. Можно пройти комиссию в их поликлинике — пограничной.

— Короче, после обеда зайди в военкомат, там все решим. — Сказал капитан, — и друга своего приводи тоже, — имелся в виду Слава, который успел за это время выпросить у капитана десятку и пару сигарет.