Южный ожог - Александр Александрович Тамоников

а тащить тяжелое вооружение на руках было нереально. До трассы метров семьсот, ничто не мешало держать ее под огнем. Имелась связь с корректировщиками. Боевую готовность пока не объявили. Фашисты грелись у костра, вели беседы, что-то ели. Приближающийся с фронта бронеавтомобиль заметили не сразу, а когда увидели, раздались тревожные крики, взревели командиры.

Наводчиком у Коваленко был Меркулов, мастер на все руки. Но чудо-снайпером он, разумеется, не был. И скорострельная пушка не отличалась мощностью. Она открыла огонь с дистанции в четыреста метров. Местность на этом участке была открытая. Первый взрыв прогремел перед позициями. Второй разнес в щепки сарай, от которого было ни холодно ни жарко. Третий снаряд повалил плетень, ранил осколками гитлеровца. Немецкая батарея открыла ответный огонь. Прицелы, настроенные фашистами на трассу, пришлось перенацеливать. После первого же залпа бронеавтомобиль съехал в канаву, практически пропал из виду. Члены экипажа покинули машину и спрятались. Немцы, не чуя подвоха, подносили мины, опускали их в жерла миномета, отбегали, затыкая уши. Было слышно, как ругался немецкий офицер. Все планы насмарку! Но что фашистам было делать? Не отвечать? Волна разрывов накрыла поле. Но повредить «БА-6» могло лишь прямое попадание. Немцы увлеклись, батареи сделали по три залпа. Немецкий командир опомнился и закричал: «Прекратить стрельбу!» В этот момент и открыл огонь второй бронеавтомобиль. Внимание минометчиков отвлеклось, грохот стоял адский. Гагарин подвел машину с левого фланга, пользуясь складками местности и обилием кустов. Враг был на виду, в семидесяти метрах. Одновременно заговорили пушка и пулемет. Попа́дали искореженные минометы, солдаты стали разбегаться. Их косили пулеметные очереди. Взрывы выдирали с корнем мелкий кустарник, глыбы спрессованной глины. Пылали сараи. Васильченко увлекся, от случайного попадания загорелась крайняя изба; хотелось надеяться, что она нежилая.

– Ты уж следи, куда стреляешь, боец! – прокричал Глеб.

– Да все нормально, товарищ капитан! – обернулся раскрасневшийся Светличный. – Сгорел сарай – гори и хата!

Гагарин включил передачу, машина выбралась из кустарника. Снова затрещал пулемет. Выжившие солдаты бросились в деревню. Тут по ним и ударили люди Прыгунова, ждущие своего часа. Половину из дюжины повалили прицельным огнем, остальные продолжили бежать. А когда им навстречу бросились красноармейцы, самый шустрый даже кинул гранату… Рукопашная длилась недолго: бились жестоко, кулаками и саперными лопатками, а потом с каким-то первобытным исступлением добивали раненых.

Из дальнего оврага выбрался бронеавтомобиль с Коваленко, он неспешно покатил к месту побоища, переваливаясь на кочках. Экипаж, судя по всему, был цел. Шубин покинул машину, стал осматриваться. Хлопали выстрелы – не всех еще добили. Пленных не было. Минометный дивизион приказал долго жить. Удивительно, что не сдетонировали мины в ящиках.

– Товарищ капитан, я троих потерял! – с обидой в голосе крикнул Прыгунов. – Сотников и Бардаш под осколки попали, Лобова в драке ножом порезали. Он уже мертв, не выжил ни хрена.

– Отнесите тела в хату. – Голос срывался, терял командирскую силу. – Укройте там чем-нибудь. А лучше в подвал спустите, если есть такая возможность.

– Товарищ капитан, что с машинами делать? – прокричал взлохмаченный Зиганшин. Из ушной раковины у парня сочилась кровь. Ерунда, царапина. И то, что оглох на одно ухо, тоже дело житейское.

– Ничего не делать, – процедил сквозь зубы Шубин. – Свой транспорт имеется. На такие штуки пересядешь – свои же подстрелят… Соберите оружие, боеприпасы, гранаты. Через десять минут уходим. Проверьте горючку в «Опелях» – если есть канистры, перегружайте!

– Благодарность тебе великая, дорогой мой человек! – с чувством проорал в трубку Гаврилов. – От всего командования и от меня лично! Продолжайте выполнять задачу. Наша колонна стартует!

Этот день был не легче предыдущего. Массированным обстрелам колонна не подвергалась, но фланговые удары немцы проводили, подтягивали все, что имели в окрестных деревнях и селах. Атаки отбивались, но войска несли потери. До Северского Донца оставалось километров двадцать. Шубин со своими людьми доехал бы за час! Но приходилось метаться по округе. Немцы прекратили преследование, но арьергард отстал, полковник Мохов радировал, что потерял половину бойцов, много раненых. Последних вывозили на «полуторке» Прыгунова, затем перегружали в специальный санитарный транспорт. Немцы бросали наперерез колонне все, что могли наскрести. В третьем часу пополудни группа Шубина пулеметным огнем отогнала военных жандармов на мотоциклах. Те имели наглость перекрыть и заминировать дорогу. Несколько машин подбили. Жандармы спасались бегством, сверкая своими «модными» нагрудными бляхами… Полчаса спустя бронеавтомобили вырвались вперед. За деревьями маячили крыши деревни. Сквозь нее тянулся проселок, по которому через полчаса должна была пройти колонна. Деревню следовало проверить. Населенный пункт вымер, даже бродячие собаки в страхе попрятались. А вот за околицей снова случился инцидент. Из кустов вылетела связка гранат. Гагарин ахнул, резко дернул руль, и машина нырнула в кювет. Высокий дорожный просвет не позволил перевернуться – мощно тряхнуло, но канаву перескочили. Взрывом вывернуло грунт с проезжей части. Осколки посекли кабину грузовика. Водитель успел затормозить, но от осколков не уберегся. Окровавленная голова рухнула на руль. Прыгунов, сидящий рядом, на миг окаменел. Потом опомнился, спрыгнул на землю. Кусты ощетинились автоматным огнем. Сержант залег под колесами и стал долбить из «ППШ». Пули трепали тент – снова гибли люди! Несколько человек перекатились через борт, бросились в канаву водостока.

Сидящие во второй броневой машине не растерялись. Они не стали объезжать застрявший грузовик, водитель направил машину на обочину, лихо перемахнул через канаву. Дважды выстрелила пушка, завелся пулемет. Как позднее выяснилось, в лесу окопались полицаи. Их отправили на верную смерть, но погибать не хотелось. И нарушать приказ старший боялся. Решили заняться мелкими пакостями. Врагов было около десятка. Всю компанию накрыли огнем, но половина спаслась. Полицаи в черных форменных куртках, удирая по лесу, оборачивались и стреляли. Страх за собственную шкуру в этих существах прекрасно уживался с ненавистью ко всему советскому. Их преследовали люди Прыгунова, которые кричали: «Бей шуцманов!» Водитель второго бронеавтомобиля применил творческий подход. Он резко ушел влево, объехал скопление кустарника, запрыгал по полю, опережая удирающих полицаев. Подвернулась просека, по которой он и рванул на полном ходу. И когда полицаи выскочили из леса, их уже поджидали. Ударила очередь над головами, они попа́дали на колени, стали тянуть руки, словно состязались, кто выше поднимет…

Когда Шубин, запыхавшись, добежал до просеки, все уже кончилось. Измочаленные пулями тела валялись в живописных позах.

– Ну и на хрена? – разозлился Глеб.

– Да все нормально, товарищ капитан, – фыркнул Прыгунов, забрасывая автомат на плечо. – Некогда дискуссии устраивать. Да вы не бойтесь, мы с ними по-человечески обошлись. Даже не ударили никого. Просто расстреляли. Павленко погиб, – вздохнул сержант. – А еще Кашин. Они в кузове сидели, когда эта сволота стрелять