Анатолий Казаков - Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана)

«…Трудно продвигаться в разрушенной стране, никаких законов уже нет — ни в душе, ни в жизни… Та, «новая» Москва особо ощерилась во Внуково…Сорвав голоса от ругани с манекеноподобными аэрофлотовскими мымрами-красавицами — «Ну и что из того, что у вас билеты на этот рейс? Срочный груз?.. Это ваши проблемы. Ждите, когда будут места на другие рейсы…», — с горечью наблюдали, как угодливо-подобострастно лебезят такие неприступные барышни перед «крутыми» чернож… тьфу!..волосыми ребятами «южной национальности», как разворотливые и жадные до мзды ручонки, без досмотра и прямо через регистрационные стойки, перекидывают увесистые и огромные тюки с престижным шмутьём, принадлежащим этим новоявленным «хозяевам» земли русской, при этом не очень-то и опасаясь «ментов-линейщиков»…..Но нет крепостей, которые бы не покорил русский человек: летим на Одессу. В грузовом отсеке — заботливо уложенные нашей командой бесценные коробки с даром иркутян Приднестровью. Пьяно-бесшабашные аэропортовские грузчики, воспротивившиеся было нашему желанию самим разместить свой груз, видимо, прочли в глазах этих бородатых сибиряков что-то такое, что вмиг отрезвило их и отбило охотку покуражиться над «провинцией». И они не обманывались на наш счет: хватило бы самой малости, чтобы начали ломать хребты всей этой тупой и жадной столичной сволочи…

К счастью, была и другая Москва — Москва сопереживающая и сострадающая беде…Узнавая, кто мы, куда и с чем едем… безропотно пропускали вперёд, а водители автобусов Фёдор и Алексей подвезли из одного аэропорта в другой, и не взяли за провоз ни копейки. Дай вам Бог здоровья!»

Приднестровье жило ожиданием скорого окончания войны. Всё говорило об этом. Дыхание близкого мира, казалось, витало в воздухе. Всё чаще, облегченно вздохнув, люди говорили: «Вот когда кончится война…». Но бои и перестрелки ещё продолжались. На всей линии противостояния — вдоль всего Днестра. Вспыхивали они и в Бендерах. До конца июля — до нашей победы. Доля боёв досталась и казакам-иркутянам из новой группы — двое из них получили ранения. В одном из боёв был тяжело ранен и Толя Малов.

«…Они едва поравнялись с железнодорожным вагоном, как из помещения линейного отделения полиции раздалась очередь.

— Вперёд… быстро!..

Их обнаружили, и просто так уйти не дадут. Это сразу стало ясно каждому. Тем более, что этот чертов вагон у «румын» как на ладони — они вели огонь с верхних этажей здания.

«Неужели влипли?» — Владислав вытер рукавом пот со лба, приподнял голову. Заметил, как слева короткой перебежкой за кусты прыгнули полицейские. А вот ещё!.. Уже справа. «В кольцо берут. Нет, так просто вам нас не взять!..» — Смолин потрогал в левом кармашке у сердца «эФку». Он знал, что она — его. Последняя. — «Ну что же, гады…».

И тут вдруг рядом — очередь! «ПэКа!..» Ещё одна, ещё!.. Огонь «румын» стих.«…Толик?». Точно — он. Влад видел, как Малов, лёжа за дальней парой колёс, невероятно каким образом вылавливая паузы среди стрельбы, умудрялся посылать в окна полиции очередь за очередью, гася огонь «румын».

Группа без команды уже была на ногах. Прикрывая друг друга огнём, рванули. Наверное, так быстро ещё в жизни не бегали. Они были уже в безопасности, когда…:

— Ребята, меня ранило…,- услышали слабеющий голос Толи. Подхватили, вынесли его. Ранения он получил серьёзные.

… — Недавно ездил в Иркутск, узнавал, как там наш спаситель, — говорил мне при встрече В.Смолин. — Заживают раны.

Много ещё рассказывал он про ту войну: и про ночные рейды в тыл противника, и про друзей, и про мирных жителей — бендерчан. Топло отзывался о своих товарищах — казаках Вилимской станицы, казаках из других регионов России…»

Творческий коллектив Владимира Дрожжина, такая же группа иркутских бойцов, но бойцов не менее важного «фронта» — духовного — своё мощное «оружие» обратил в сердца и души защитников Приднестровья. Давая по нескольку спектаклей в день, в самых горячих точках, на передовой, высоким искусством, нужным — именно сейчас! — не меньше патронов и гранат, они укрепляли боевой дух Русского воина.

…На передовой тихо, стрельбы нет. Пока. Сидят бойцы: гвардейцы, казаки, пожилые мужики ближних сёл, многие седые, как лунь, положив свои автоматы на колени, неспешно тянут из кармана курево, закуривают — слушают. Душой и сердцем. Погружаясь в думы. С образами воинов русских проходят они весь славный путь русской армии. Суровые, мощные дружинные распевы «Слова о полку Игореве» сменят казачий распев, духовные стихиры и песни монахов-воинов «чёрной сотни», хорал, написанный в честь победы на поле Куликовом…, проходят перед ними образы забайкальских казаков на походе, рекрутов, прощающихся с матерями, прозвучит слово протопопа Аввакума, встают картины зарождения Петровской армии, Кадетского корпуса, под вдруг взметнувшимся Андреевским флагом зазвучат песни русского флота, его боевой офицерский гимн… Финальные хоралы «Слова о полку Игореве» — как могучий призыв возвратиться к русской воинской традиции, к русской Славе! Возвратиться не только военным, но и всем людям русским, которым дорога ещё Россия, ждущая ныне нашего сыновьего, мужского заступничества…

После спектакля крепкие пожатия: «Спасибо, братушки». И снова идут в окопы и на посты, чтобы через час-два здесь, почти на этом месте, встретить своим огнём ОПОНовскую мразь…Уходили в рейды и дозоры, унося с собой думу о многострадальной Земле Русской, о славных предках-героях, не посрамивших отчего края…

«Только победа! Никакого сомнения», — сурово говорили им черноморские казаки на позициях в Глинном… На концерте под Дубоссарами слёзы наворачивались на глаза «сестричек», а губы беззвучно вторили артистам: «Вставай, страна огромная!..», словам, перекликавшимся с Петровскими кантами, «Донцами-молодцами»… «Ребяту′шки! Вы объедьте ещё наших на других позициях! Вы их так поддержите…», — просили дрожжинцев на Кошнице и в Кочиерах после цикла спектаклей «Златая цепь»… «Господи! Ведь каждое слово льётся в душу! Каждое слово — правда!», — шел шепот тираспольчан, а в финале, данного здесь — в городском сквере — спектакля «Слово о России», в едином порыве люди подхватили кличи воинов: «Ура!.. Русь!.. Россия!.. Слава!..»… Избитые, искалеченные ОПОНом жители, раненые бойцы внимали строкам Капниста: «Дерзайте, россы! Гнёт печали с унылых свергните сердец! Враги пред нами в бегстве пали…».

…«Передайте, мужики, всем: 14-я армия — уже не та! Мы развернулись…,- говорили военнослужащие, воодушевленные спектаклем «Честь имею!». — Мы не уйдём отсюда — здесь наш дом!»… В Бендерской крепости подходили танкисты: «…Этих гадов мы не пропустим!..Нас здесь сильно политики удерживают, у ребят же настроение — прямо до Бухареста их раскатать!»…

Спектакли с первых минут взмывали на крыльях духа вместе с сотнями сопереживающих сердец. Здесь — всё! И слезы, и аплодисменты, надолго прерывающие действо!.. И врывающиеся зычные казачьи кличи «Любо!»…

«Вставай, страна огромная!», — и вставали залы Дворцов культуры и Домов Офицеров;…воедино вставали, слушавшие и смотревшие действа, на переднем крае обороны, как в давние времена Великой Отечественной, в теньке под деревьями прилегшие с автоматами бойцы!..

«Толик Чалый — запорожец. С ним нас познакомили казаки-иркутяне. Они воюют вместе не первый день, и Анатолий привязан к ним сердечно, как к братьям. Этот могучий хлопец своей открытостью, добродушием располагает к себе мгновенно. И ощущение такое, будто знаешь его сто лет… По виду Толика никогда бы не подумал, что у парня за плечами немало боёв, что не раз он глядел в глаза Старухи с косой. Проносило. Хотя был ранен. Вот и сейчас Анатолий машинально, привычным жестом прикрывает крупную кисть с оторванным румынской пулей пальцем.

Обычно спокойное, даже флегматичное лицо здоровяка сейчас напряжено: Толик весь в спектакле. Взгляд серых глаз, такой улыбчивый, открытый миру и людям нараспашку, посуровел. Казак не обращает внимания на моросящий дождь, такую редкость по нынешнему лету для Тирасполя.

Мы с группой иркутских казаков, вместе с Толей устроились прямо на газоне. Вокруг масса людей. Привлеченные необычным зрелищем, звуками боевых труб и горнов, барабанов и тулумбасов, костюмами актеров, подходили вначале просто из любопытства. Да так и оставались, несмотря на дождь, захваченные разворачивающимся действом. Те лица тираспольчан не забыть! Вглядывался в них и видел, как жадно ловят они исступленно-обжигающие слова неистового поборника Земли Русской протопопа Аввакума, горячие речи Гермогена и Тараса Бульбы, как сопереживают проникновенной речи Петра Великого, обращенной к воинам российским перед началом Полтавской баталии..