На волоске - Лиза Сивен

— Да?

Шарлотта, то есть моя мама, делает то же самое в другом конце коридора. Ее круглые очки соскальзывают с носа, и она машинально поправляет их, прежде чем сдуть с лица щекочущие каштановые прядки. Растрепавшаяся прическа делает ее похожей на только что проснувшуюся сову.

— Ты не снял обувь. Ты же знаешь, что твой отец…

Она возводит очи горе: в царстве вечного беспорядка она, в отличие от моего папаши, не боготворит пылесос.

Я возвращаюсь в прихожую, чтобы исправиться. Но, влезая в тапочки, замечаю чужаков в обувном строю. Хозяйка красно-белых кед — стройная девушка лет двадцати — машет мне, сидя за барной стойкой, отделяющей столовую от кухни. Я смотрю на короткие черные волосы, бирюзовую прядку, перечеркнувшую лоб, круглое лицо, узкие глаза, широкую улыбку и наконец узнаю ее.

— Андреа! Давно не виделись! Новая прическа!

— Привет, кузен! Как дела?

Последний раз я видел ее на летних каникулах, когда учился еще в средней школе. Она тогда только выпустилась. Мы провели месяц в домике в Швейцарии, который ее родители сняли на все лето. Потом они вернулись жить в Пекин, а Андреа, кажется, стала изучать архитектуру в Париже, но уже давненько не заходила к нам в гости. Теперь она выглядит куда старше, чем в нашу прошлую встречу, хотя у нас всего три года разницы. Она радостно бросается обнимать меня.

— Ну и вымахал же ты! Вот это да, настоящий мужчина!

Я вдруг замечаю пирсинг, поблескивающий в ее носу. Чувствуется в ней что-то неуловимо крутое, то, чего во мне никогда не будет. Мои пальцы сами тянутся к козырьку бейсболки.

— Маттео заканчивает в этом году, — сообщает Шарлотта, раздуваясь от гордости. — Перед тобой будущий инженер.

Я наконец перестаю тормозить.

— Я не лучший в классе, но если хорошо закончу школу, то в следующем году пойду на курсы подготовки к поступлению.

— И где будешь учиться? — спрашивает Андреа.

— В Бресте или Ренне. Мне нравятся два вуза.

— К тому же в Бретани так красиво! — добавляет мама, сияя от счастья.

Мои щеки заливает краска — я рад, что она гордится мной. Я «гадкий утенок», но мои школьные успехи и возможность в следующем году уехать далеко-далеко и начать все с чистого листа помогают мне стойко переносить свалившееся на меня несчастье. Последний год в этой школе! Я считаю дни.

— Обожаю Бретань, — поддерживает ее Андреа.

Мама предлагает мне выпить с ними чаю, но я тут же отказываюсь. Будь я вежливым мальчиком, обязательно спросил бы, как ее учеба, но куда больше мне хочется усесться за комп и выйти в интернет. Денек выдался тяжелый, и у меня нет сил на лишние социальные взаимодействия.

— Мам, у меня игра начинается через десять минут…

— Да не убегай ты сразу! Мне нужно с тобой поговорить.

Андреа смотрит на меня, дуя на чай.

— У твоей кузины проблемы с жильем. Ее соседка по квартире выставила ее на улицу. Посреди ноября! Можешь себе представить? Бедняжка!

Я удивленно поворачиваюсь к Андреа.

— Она тебя вышвырнула? У нее есть на это право?

— Это ее квартира, и я не подписывала никаких договоров. Этим летом между нами стало не все так гладко, да и она вроде нашла себе кого-то. У меня нет выбора, приходится выметаться.

В ее голосе слышна горечь. Да уж, она явно не в порядке.

— Что за ведьма! — восклицает мама. — Поставить тебе подобный ультиматум, прекрасно зная, как трудно найти жилье в Париже!

— Короче, ты будешь жить с нами.

Я не в восторге. Очереди в ванную уже маячат на горизонте.

— Тетя Шарлотта согласилась приютить меня на несколько дней, пока я не подыщу что-нибудь другое, — обнадеживает она меня. — Я съеду, как только смогу.

Мама недовольно смотрит на меня. Она хотела бы, чтобы я сделал вид, будто ничего страшного не происходит, но это не так-то просто. Между «несколько дней» и «несколько недель» есть огромная разница. Особенно когда в доме нет лишних спальных мест. Мы живем в просторной квартире в новом доме — в ней почти сто квадратов, но всего три спальни, и все они сейчас заняты.

— Где она будет спать? Не в моей кровати, я надеюсь? Я не собираюсь идти к Манон.

У моей десятилетней сестры отвратительный характер, и ей это совершенно точно придется не по вкусу. Андреа явно начинает ощущать себя не в своей тарелке. Мама резко вскидывает голову, тряхнув волосами.

— Представь себе, я уже об этом подумала. Есть мой кабинет.

То, что она так называет, выглядит как ниша в стене гостиной, отгороженная раздвижной перегородкой на случай, если вдруг понадобится остаться одному.

— Чего?! Ты хочешь поселить ее в этом чулане?

Андреа резко поднимается.

— Я не хочу никому мешать и вообще думала поспать на диване… Я постараюсь быстро найти съемную комнату, это займет всего пару дней.

Шарлотта торжественно опускает руки ей на плечи.

— Как твоя крестная, я просто обязана приходить тебе на помощь в любой трудной ситуации.

И в этом вся моя мать. Пара минут — и вот она уже стоит в супергеройском костюме и плаще. Она тут же силком тянет нас в свой «кабинет», где обычно готовится к занятиям с малышами. На полках, нависающих над рабочим столом, громоздятся разноцветные баночки, книжки и всевозможные коробочки.

— Я уже успела подготовить кое-что на будущее, — объясняет Шарлотта Андреа. — Мне совсем не трудно уступить тебе комнату. Я освобожу шкаф, чтобы ты смогла сложить в него свои вещи.

Мама поручает моим заботам надувной матрас, а сама начинает вытаскивать свой хлам из шкафа: шерсть, бумагу, ткани — дивную смесь цветов и материалов, которая потом окажется в подвале распиханной по пакетам.

Когда перегородка задвигается, места остается только на разложенную постель, причем, чтобы попасть к столу, пришлось бы перепрыгивать через подушку.

— Говорю же, каморка, — мрачно замечаю я.

Андреа мне улыбается.

— Шутишь? У меня есть выход на балкон и даже розетка. О, здесь есть вай-фай! Я спасена.

Она спешит подключиться.

— Вот и славно! — восклицает мама, надувшись от гордости, как павлин. — Разбирай свои вещи, а я пойду займусь готовкой. Пожалуй, будет тартифлет прекрасным выбором в обед!

Андреа удерживает меня за руку.

— Не волнуйся, я надолго не задержусь.

Не могу не пошутить:

— Держу пари, ты захочешь смыться уже к концу выходных… У нас самый настоящий дурдом.

В конце концов даже мне, несмотря на