Бертольд Брехт - Господин Пунтила и его слуга Матти

Матти. Так точно, господин Пунтила. Прикажете разбить бутылочки во дворе?

Пунтила. Э, нет! Я сам. Ишь ты, висельник! Ты бы рад был уничтожить такую чудесную водку (любуясь, поднимает бутылку), ты бы ее высосал до дна!

Лайна. Не смотрите долго на бутылку. Бросьте ее в окошко, господин Пунтила!

Пунтила. Правильно. (Матти, холодно.) Ты меня больше не соблазнишь на выпивку, негодяй! Тебе нравится, когда человек валяется перед тобой, как свинья. Работы ты по-настоящему не любишь. Если бы не голод, ты бы пальцем не пошевелил, паразит! Вертишься около меня, рассказываешь всякие похабные истории, натравливаешь меня на моих гостей, потому что тебе приятно, чтоб все было вымазано в дерьме, из которого ты сам вышел. Я тебя в полицию отправлю! Я знаю, за что тебя отовсюду выгоняют, ты сам признался. Я тебя поймал, когда ты агитировал этих баб из Кургелы. Ты - подрывной элемент! (В рассеянности начинает наливать водку в стакан, который Матти ему услужливо подставляет.) Ты меня ненавидишь, я знаю. Думаешь, ты проведешь меня этим своим: "Так точно, господин Пунтила!"

Лайна. Господин Пунтила!

Пунтила. Ладно, ладно, не бойся! Это я просто пробую, не обманул ли меня виноторговец. И потом я хочу выпить за мое непоколебимое решение. (Матти.) А тебя я сразу раскусил, я следил за тобой, ждал, когда ты себя выдашь, и для этого я нарочно пил с тобой, а ты ничего не заметил. (Продолжает пить.) Ты хотел, чтобы я распутничал, а ты бы возле меня катался как сыр в масле, чтоб я сидел с тобой и только пьянствовал! Нет, брат, просчитался! Мои друзья открыли мне глаза на тебя, пью за их здоровье! Просто ужас берет, как вспомню, какая это была мерзкая, бессмысленная жизнь! Три дня глушили водку в Парк-отеле. Потом эта поездка за законным спиртом, эти бабы из Кургелы. Особенно эта коровница, ранним утром. Она хотела воспользоваться тем, что я под мухой, а у нее вот эдакая грудь. Как ее? Лизи, что ли? А ты там тоже все время крутился. А ведь хороша была поездочка, а? Признайся? Ну а дочку я тебе все равно не отдам. Ты свинья. Хотя ты, конечно, не слюнтяй, с этим я согласен.

Лайна. Господин Пунтила, вы опять пьете!

Пунтила. Я пью? Это ты называешь пить? Какую-нибудь бутылку или две! (Берет вторую бутылку, а пустую отдает Лайне.) На! Уничтожь ее. Разбей! Не желаю ее больше видеть. И не смотри ты на меня, как Иисус Христос на апостола Петра. Терпеть не могу, когда меня ловят на слове! (Указывая на Матти.) Ну, я знаю - этот тип меня хочет совратить. Но вы - еще хуже! Вы хотите, чтобы я прокис, чтобы я тут ногти грыз от скуки. Что у меня тут за жизнь? Только людей мучаю и коровам корм рассчитываю. Вон отсюда, вы, недоноски!

Лайна и Фина уходят, качая головой.

(Глядя им вслед.) Мелюзга. Никакого воображения. (Детям Сурккалы.) Воруйте, грабьте, будьте красными, но только не такими недоносками. Это вам советую я, Пунтила! (Сурккале.) Прости, если я вмешиваюсь в воспитание твоих детей. (Матти.) Откупорь бутылочку.

Матти. Как пунш? В порядке? Не наперчен, как в тот раз? С этим виноторговцем надо держать ухо востро, господин Пунтила.

Пунтила. Знаю. Первый глоток я всегда делаю совсем маленький. Чтобы сейчас же выплюнуть, если что не так. А то наглотаешься всякой дряни. Ради бога, Матти, возьми себе бутылку. Надо же выпить за мое решение. Я его принял, и оно непоколебимо, черт бы его побрал! Твое здоровье, Сурккала!

Матти. Значит, им можно остаться, господин Пунтила?

Пунтила. И ты еще спрашиваешь? Ну, Матти, этого я от тебя не ожидал! Мы же тут все свои люди. Но только Сурккала сам тут не останется. Ему тут тесно. И я его отлично понимаю. Был бы я в его шкуре, я бы тоже так думал. Этот Пунтила был бы для меня просто капиталистом - и знаете, что бы я с ним сделал? Загнал бы его в соляные копи, чтобы он, паразит, понял, что такое работа! Верно я говорю, Сурккала? Ты со мной не миндальничай!

Старшая дочь Сурккалы. Но мы хотим остаться, господин Пунтила.

Пунтила. Нет, нет. Сурккала уходит. Его и десять лошадей не удержат. (Идет к секретеру, достает из кассы деньги и передает их Сурккале.) Минус десять марок. (Детям.) Радуйтесь, что у вас такой отец, который за свои убеждения готов на все. Ты, как старшая, Хэлла, будь ему опорой. А теперь давайте попрощаемся! (Протягивает Сурккале руку, но тот ее не берет.)

Сурккала. Пойдем, Хэлла. Надо укладываться. Теперь вы слышали все, что можно слышать здесь, в "Пунтиле". Пошли. (Уходит вместе с детьми.)

Пунтила (больно задетый). Видел? Не хочет мне руку пожать! Я думал, он на прощание мне что-нибудь скажет. Не сказал. Ему плевать на имение. У него нет корней. Родина для него - тьфу! Ничто! Вот потому я его и отпустил. Раз он сам этого хочет. Горькая страница в моей жизни. (Пьет.) Мы с тобой другое дело, Матти. Ты мне друг. Ты мой путеводитель на трудном пути. Я как тебя увижу, чувствую, что мне выпить хочется. Сколько я тебе плачу в месяц?

Матти. Триста, господин Пунтила.

Пунтила. Я тебе прибавлю. Будешь получать триста пятьдесят. Уж очень я тобой доволен. (Мечтательно.) Матти, давай как-нибудь поднимемся на гору Хательма. Оттуда знаменитый вид! Увидишь, в какой стране ты живешь. Ты просто за голову схватишься - как ты этого до сих пор не знал! Полезем, а, Матти? Это совсем не трудно. Мы ведь можем туда мысленно полезть. Пара стульев - и все.

Матти. Я сделаю все, что вам нравится, пока я на работе.

Пунтила. Не знаю только, есть ли у тебя фантазия?

Матти молчит.

(Воодушевляясь.) Построй мне гору, Матти! Не жалей сил. Бери все! Тащи сюда самые большие обломки скал! А то гора не получится, и мы не увидим тот знаменитый вид.

Матти. Все будет, как вы хотите, господин Пунтила. И я знаю, что тут уж нечего думать о восьмичасовом рабочем дне, если вы решили строить гору на ровном месте. (Растаптывает ногами ценные стоячие часы и массивный шкаф для оружия и из их обломков и нескольких стульев со свирепым видом строит на большом бильярдном столе гору Хательма.)

Пунтила. Бери тот стул! У тебя получится отличная гора. Только ты выполняй мои указания, я знаю, что надо и чего не надо. Я ответственный. А то вдруг у тебя гора выйдет нерентабельная. Не будет открываться вид с ее вершины, и я не получу удовольствия. Тебе бы только найти работу, а я должен направлять ее - целе-со-об-разно! А теперь мне нужна дорога на гору. Чтобы я поднялся со всеми удобствами. А во мне два центнера. Если не будет дороги плевал я на твою гору. Вот видишь - ты плохо соображаешь. Я умею распоряжаться людьми, мне интересно, как ты будешь сам собой распоряжаться.

Матти. Все. Гора готова. Можете всходить. У меня гора с дорогой. А не в таком недоконченном виде, как у господа бога. Он ведь свои горы в спешке делал. У него только шесть дней было. Так что ему пришлось натворить кучу батраков себе в помощь.

Пунтила (начиная восхождение). Э, эдак я могу себе шею сломать.

Матти (поддерживая его). Ну это вы можете и на ровном месте, если я вас не поддержу.

Пунтила. Потому я и беру тебя с собой, Матти. И ты бы иначе не увидел страну, которая тебя породила. Без нее ты был бы просто дерьмо. Благодари ее по гроб жизни!

Матти. По гроб жизни - это мало. Вот в газете "Хельсинки саномат" пишут, что надо благодарить и за гробом.

Пунтила. Смотри - сначала идут поля и лужайки, а потом лес. Лес, и с какими соснами. Они могут расти хоть на камнях и ничем не питаться. Просто диву даешься, как они существуют без всякой пищи.

Матти. Из них вышли бы замечательные батраки.

Пунтила. Мы поднимаемся, Матти. Дорога идет вверх. Всякие строения и прочие создания человеческих рук остались позади. Мы окунаемся в девственную природу. Она становится все суровее. Забудь сейчас все свои житейские заботы и отдайся величественным впечатлениям.

Матти. Отдаюсь изо всех сил, господин Пунтила.

Пунтила. О благословенный Тавастланд! Надо выпить еще два-три глотка, чтобы понять всю эту красоту!

Матти. Одну минуточку, я сейчас спущусь с горы и достану красненького. (Слезает вниз и снова забирается на стол с бутылкой.)

Пунтила. Вот мне интересно, можешь ты воспринимать красоту? Ты сам родом из Тавастланда?

Матти. Да.

Пунтила. Тогда я спрашиваю, тебя, где есть еще на свете такое небо, как над Тавастландом? Говорят, в других местах небо синей. Но облака у нас, безусловно, тоньше. И ветер в Финляндии гораздо нежней. И я не хочу ихней синевы, пусть мне даже не предлагают. А когда дикие лебеди взлетают с болотистых озер, так что воздух шумит от их крыльев, разве это не прелесть? Не слушай вранья о других странах, Матти! Держись за Тавастланд, я тебе правильно советую.

Матти. Так точно, буду держаться, господин Пунтила.

Пунтила. Одни озера чего стоят! О лесах я уж не говорю. Вон они - мои леса. Тот, который на мысу, я велю вырубить. Но возьми только озера, Матти. Только взгляни на озера. Ты про рыбу не думай, хоть ее и полно. Нет, ты только полюбуйся на озера утром - этого достаточно, ты уже никуда не захочешь уехать, потому что все равно истерзаешься с тоски на чужбине. А этих озер у нас в Финляндии восемьдесят тысяч!