Валери Уиндзор - Лгунья

- Без пяти семь.

- Черт.

Машина, пятясь, выкатила на шоссе, и мы заехали в ближайший городок перекусить. Крис остановилась у здания, перед которым были припаркованы грузовики. Я сначала подумала, что это гараж, но сбоку от него прилепилась не внушающая особого доверия забегаловка Релэ Рутьер. Крис вошла туда так, будто заходила в подобные места каждый день, всю жизнь, будто она здесь хозяйка, и я последовала за ней. Все головы повернулись к нам. В комнате было полно народу: шоферы, сидящие за длинным, покрытым клеенкой столом. Я никогда раньше не заходила в такие заведения. Мы с Тони посещали рестораны с названиями вроде Ле Лион Д'ор, со свечами на столиках и с красными клетчатыми шторами на окнах, со всем тем, что Тони называл "местным колоритом".

- Ну что, годится? - спросила Крис.

Она уселась и принялась вертеть в руках солонку, оглядывая зал.

- Годится, - сказала я. Почему бы и нет? Теперь все в её руках. До Фижеака я покоряюсь её воле. Я намерена просто наблюдать и бездействовать, и будь что будет.

Крис заказала два ликера.

- Выпей, - сказала она, - тебе пойдет на пользу, - и добавила воды в мой стакан. Жидкость стала мутной. Мне нравилось, как она все решает за меня, от этого я чувствовала себя в полной безопасности, и выпила, хотя не выношу запаха аниса, и голова у меня мгновенно стала легкой-легкой, словно я смотрю на мир через стекло.

Запивали мы pichet21 красного вина. "Vin compris22" - говорилось в покрытой пятнами картонке, на которой неразборчивым, корявым почерком были выписаны названия блюд по-французски. Стало жарко. Мне начинала нравиться насыщенная парами атмосфера забегаловки: нравилось, как от стола к столу в огромной кастрюле носят суп, нравился гул мужских голосов, шум кофеварки, звяканье стаканов, смех. Мне нравилось быть с Крис. После салата из сырых овощей и супа мы отведали кролика в горчичном соусе. Крис заказала ещё один pichet вина. Она все подливала и подливала в стаканы.

Вскоре меня уже смешило любое сказанное слово. Помнится, я без конца хохотала. Время от времени у меня возникало неопределенное воспоминание о чем-то, что я знала, но предпочла забыть, но я не позволяла этой мысли перерасти в нечто большее, вырасти настолько, чтобы её можно было узнать. Стоило ей только шевельнуться, как я делала очередной глоток вина и топила её при рождении. Кто-то поставил пластинку на музыкальном аппарате. Счастье вливалось в меня потоком, и в конце концов, я не понимала уже, счастьем я так переполнена или едой.

- Понимаешь, я никогда не ела в подобных местах, - объясняла я Крис. Только в её присутствии я могла на это решиться.

- Ты без конца это повторяешь, - сказала она, - никогда не делала то, никогда не делала сё.

- Потому что это правда, - я откинулась на спинку стула и с интересом оглядывала ресторанчик. Я была под защитой полнейшего безволия. Вся ответственность лежала на её плечах, не на моих. Она за все в ответе. - Я бы ни за что не отважилась зайти сюда одна.

Когда мы уговорили половину второго pichet, у меня промелькнула мысль: неужели она после этого намеревается вести машину, но едва я собралась задать этот вопрос, как она снова наполнила мой стакан, и я забыла.

- Ой, нет, - сказала я. - Хватит. Серьезно, - но сказала не всерьез, и она это поняла. Мы улыбнулись друг другу.

- Так ты, значит, бросила мужа? - спросила она.

- Да, - сказала я. У меня щеки болели от постоянного усилия сдержать смех. Я старалась не смеяться, хотя бы пока она намеренно не скажет что-нибудь смешное. Мне казалось, что хохот без причины - это явный признак того, что я пьяна. Или безумна. Или и то, и другое. - Да. На улице Франсуа Премьер.

- На улице Франсуа Премьер? - удивленно повторила она. - И что же, он до сих пор там?

Слезы катились у меня по лицу. Вино иголочками било в нос.

- Не знаю, - пробормотала я почти в истерике от хохота. - Не знаю.

Лица оборачивались к нам, глаза удивленные, рты открыты.

Крис вытерла глаза тыльной стороной ладони.

- О Боже, - сказала она, - жизнь - невероятно смешная штука, если приглядеться.

Я кивнула.

- Так ты просто взяла и ушла, без ничего? - мы понемногу успокаивались. Наступил тот момент, когда после приступа смеха никто толком не знает, как себя вести дальше. - И когда это случилось? - спросила она.

- Вчера.

- Так вот почему ты так жутко выглядишь.

- Потому что я в жутком положении, - сказала я.

Она бросила на меня острый взгляд.

- Нет, я имею в виду твою юбку и все остальное, - сказала она. - Тебе лучше надеть что-нибудь из моих вещей.

- На меня ничего из твоих вещей не налезет.

- Подберем. Ты же не можешь появиться у сестры в таком виде.

- Дело в том, - голос мой дрожал на грани нового взрыва смеха, - дело в том, что никакой сестры у меня нет.

- Нет, есть, - сказала она. - В Тулузе.

- Нет, нету. Я наврала.

Дочка patronne23 принесла сыры и поставила перед нами на стол. Крис отрезала себе ломтик от куска сыра, который выглядел как черный треугольник, облитый сахарной глазурью.

- Попробуй, - сказала она, и я отрезала себе по ломтику от каждого куска, не зная, какой выбрать.

- Так куда же ты все-таки путь-то держишь? - спросила она.

- Никуда. Сама не знаю.

- Я пригласила бы тебя погостить, но...

Я совсем не хотела напрашиваться.

- Ой, нет, - забормотала я в ужасном смущении. - Нет, что ты. Даже не думай, пожалуйста... я вовсе не собиралась...

- ...но я сама у родственников остановлюсь. Поэтому...

- Нет, конечно, нет!

- Просто дело в том, - сказала она, - что я сама их не знаю.

- Своих родственников? - не поняла я.

- Нет, ну знаю, конечно, но не очень хорошо. Мы раньше приезжали к ним на каникулы, пока папа был жив, а потом... - она отрезала сыра и положила в рот. - Мне было тогда лет восемь. С тех пор я их не видела. Никого, кроме дяди Гастона. Иногда мы с ним встречаемся.

Вошли два шофера, и с ними девушка в обтягивающих джинсах и белых обшарпанных туфлях на высоких каблуках. Очень красивая. С белокурыми волосами, с небрежным пучком на макушке. Несколько более темных завитков выбились на волю. Она явно кичилась своей внешностью.

- Хотя, - сказала Крис, - ничего страшного не будет, если мы приедем вместе.

Она посмотрела в том направлении, куда смотрела я, на блондинку: та громко разговаривала и кокетничала, повиснув на шее одного из молодых людей, с которыми пришла.

- Проститутка, - сказала Крис, отворачиваясь.

- Что? - не поняла я.

- Она проститутка. На трассах работает.

- Ты её знаешь?

Крис рассмеялась.

- Да нет же, господи, конечно нет. Просто это заметно невооруженным глазом.

С моего места девушку было прекрасно видно. Я подглядывала за ней украдкой.

- Так что ты собираешься делать? - спросила Крис.

- Не знаю, - я не хотела сейчас об этом думать. - Может быть, сказала я, чтобы она отстала, - на Корсику махну.

- На Корсику?

- Я видела рекламный плакат. По виду, там хорошо.

- И не только по виду, там и вправду хорошо, - сказала Крис. Кажется, она всюду побывала: Тулуза, Корсика... - Можешь на попутке добраться до Марселя, а оттуда на катере. Это нетрудно.

- Нет, трудно, - сказала я. - Просто-таки невозможно. У меня денег нет.

- А-а, денег, - отмахнулась она так, будто деньги должны как раз меньше всего волновать людей.

- И паспорта, - добавила я. Это казалось мне совершенно непреодолимым препятствием. - Все осталось у мужа.

Дочь patronne пришла предложить нам десерт. Она потопталась у стола и наконец застенчиво спросила, англичанки ли мы. Сказала, что учит английский в школе.

- Нет, немки, - спокойненько соврала Крис. - Мы немки.

Я удивленно таращилась на нее.

- Ой, простите. Мне послышалось, что вы говорили по-английски, сказала девушка по-французски. Она ужасно смутилась.

- Да, говорили, - сказала Крис. - Мы практиковались. Мы переводчицы. Из Арнхема.

- Зачем, скажи на милость, ты ей это сказала? - спросила я, когда хозяйская дочка ушла за нашим мороженным.

Крис пожала плечами.

- Не хотела, чтобы она практиковала на нас свой английский.

Ее способность сбить человека с толку рассмешила меня.

- Я тоже такое проделываю, - сказала я, но она, казалось, не слушала. Она откинулась на спинку стула, сунула кончики пальцев в карманы джинсов и смотрела на меня изучающим взглядом.

- Ну, расскажи мне теперь о себе, - сказала она. - Кто ты?

Какой-то невероятный вопрос. Никто раньше не спрашивал у меня ничего подобного. Она перефразировала:

- Чем занимаешься?

Я решила наврать что-нибудь, но была слишком пьяна, чтобы иметь доступ к заготовленной стопке привычной лжи. Я могла сказать, что у меня свой бизнес, чистка ковров, я иногда рассказываю такое незнакомым людям в поездах, но не сказала. Так чем же я занимаюсь? Я просыпаюсь, живу весь день, ложусь в кровать, вижу сны. Иногда сны у меня путаются с явью. Так и время проходит. Все кажется мне немного нереальным. Я убираю дом и готовлю. Увлекаюсь чем-нибудь и бросаю. Я работаю. Правда заключается в том, - и это, в отличие от всего остального, действительно правда, - что я секретарша. Работаю в бухгалтерской фирме, но я ни в коем случае не хотела признаваться в этом Крис. Ни за что не скажу ей, что я всего-навсего с одной стороны - домохозяйка, а с другой - секретарша.