Евгений Щуров - Это не страшно

– Пустое! Все равно, Юлия Ивановна соберется только часам к семи. А я что, уже хвастался, что выходные с ней провожу, впервые?

– У тебя счастье на лице написано, – уверенно ответил Шастин.

– Как и у тебя. Сразу видно по харе, когда о своей Миле думаешь.

– Люблю я ее, Ваня, и это факт, с которым ничего не поделаешь.

– Чего-то грустно ты об этом факте?

– Нет, все в порядке, все отлично, сам знаешь и видишь, – искренно ответил Константин.

– Да видел, – Турчин немного помолчал и продолжил. – Ваша история любви уже записана в анналы нашей больницы, вы – предмет зависти многих наших, только никто тебе об этом не говорил, видимо.

Шастин промолчал, согласно кивая головой.

Иван Николаевич выключил компьютер и стал переодеваться.

– Ты хоть цветы Юльке купил? – спросил Шастин.

– Вот, черт! Не подумал! – огорчился Турчин. – А где сейчас взять? Уже поздно.

– Езжай к армянам, на линии, спроси в любом дворе, продадут, я так часто делаю, Мила лилии обожает.

– Ты все еще даришь ей цветы? – искренне удивился Турчин.

– Конечно. А как иначе? – также искренне удивился Шастин.

– Молодец! Иногда я тебя не понимаю, а иногда мне кажется, что ты мой брат-близнец.

– Да! Брат-близнец, извини, у тебя не найдется тысячи три до зарплаты? – попросил Константин Евгеньевич, хочу жену немного побаловать к зиме.

– Какие проблемы! – Турчин вытащил из портмоне две пятитысячные купюры. – Побалуй как следует, возьми. Отдашь, когда сможешь.

– Ваня, я даже не знаю, смущен…

– Бери, бери! От всего моего большого сердца, – засмеялся Иван Николаевич.

Он уже оделся, положил на стол деньги. Собрал свои вещи и у порога помахал Шастину.

– Спасибо, Вань! Удачи тебе!

– Спасибо, Костя! Удача – будет! Я хочу быть счастливым, как и ты. Но еще и богатым. Пока!

– Пока!

Турчин быстро сбежал по лестнице на улицу, сел в автомобиль и поехал в сторону «линий», как назывался армянский район в городе. В первом попавшемся доме уговорил хозяйку продать розы, целых пятнадцать штук, сунул денег с лихвой, и пока шел к машине слушал вслед благодарности от счастливой продавщицы.

Уложив розы на заднее сиденье, Турчин поехал, наконец, к Юлии. Дорога заняла около получаса. Иван ехал медленно. Вдруг его охватило чувство неуверенности: правильно ли он поступает – ведь эти дни могут стать переворотными в судьбе его и Юльки. Он чего-то боится? Трудностей? Да нет. С детьми ладить умеет, сам вырастил двоих сыновей. Вот опять началось! Он не мог избавиться от мыслей о Сашке, что с ним делать. Убью!

Подъезжая к дому Юлии, Турчин ей позвонил и остановился за квартал, дабы не опорочить честного ее имени, хоть и было уже темно. Юлька ответила мгновенно, будто держала телефон в руках.

– Ну, где ты пропал? Я уже собралась, – без «здравствуй» сказала Юлия.

– Ездил за сюрпризом. Я стою за три дома от твоего, не доезжая. Видишь. Не компрометирую тебя.

– Спасибо, дорогой! Выхожу.

Турчин отключился. Закурил сигарету. Открыл окно. Вот, сейчас она сядет в его машину и фантастическое путешествие в любовь начнется, наконец!

Через пять минут в слабых лучах ближнего света его «кошечки» появилась Юлия Ивановна. Она была одета в пальто и юбку. Турчин был приятно удивлен: ожидал увидеть ее, как почти всегда, в куртке и джинсах. Он выкинул сигарету в окно.

Юлька открыла дверь и осторожно села на переднее сиденье, подставив Ивану губки для поцелуя, которые тот нежно поцеловал. От Юльки очаровательно пахнуло вкусными духами, запаха которых от нее он раньше не чувствовал.

– Привет, любимая моя! Новые духи?

– Ага, уже забыл, кому что даришь. Ты же мне еще в прошлом году подарил, не помнишь?

– Я запах не помню, – жалобно ответил Турчин.

Юлия обернулась к заднему сиденью положить довольно объемистую сумку и увидела цветы. Турчин тут же спохватился.

– Это тебе! От всей моей громадной любви.

– Спасибо, милый мой! – Юля взяла осторожно букет в руки и понюхала. – Свежие. Целую вечность никто цветов не дарил. Спасибо!

Она левой рукой обняла Турчина и жарко поцеловала. Он ответил ей взаимностью. Они не отрывались друг от друга уже больше минуты и у Ивана на мгновенье возникла мысль овладеть ею прямо здесь.

Юлька, как бы прочитав его мысли, отстранилась.

– Ну, не будем же прямо здесь, поехали к тебе, – ласково произнесла она.

– Да, конечно, дорогая. Я что-то увлекся.

Иван завел двигатель и они поехали.

– Какие свежие розы, – вздохнула Юлька. – Где ты их сумел достать в такое время?

– Секрет полишинеля!

– Ты такие слова знаешь! – Юлия помолчала несколько секунд, – Знаешь. Я, наверно, и полюбила тебя за твой ум, ты столько знаешь… Ну и вижу, что ты меня любишь. Помнишь, как мы просиживали летом, на дежурствах, в курилке на улице, а ты мне стихи писал?

– Конечно, помню. Мы тогда даже не целовались.

– А я помню, когда ты меня впервые поцеловал…

– Я тоже помню. А ты даже меня не обняла тогда.

Юлька промолчала. Несколько минут они ехали молча, думая о своем. Подъехали к дому Ивана. Заехали в гараж, который Турчин оборудовал по европейским меркам, с дистанционным открыванием. Юлька была ошеломлена тем, что выйдя из автомобиля они сразу попали в коридор, ведущий в дом. Турчин отпер вход в квартиру и пропустил вперед Юлию.

Включили свет во всех комнатах, на кухне. Юлька, только сняла туфли, не раздеваясь, только расстегнув пальто, прошла по всем комнатам, заглянула на кухню, в ванную, туалет.

– Тапочки одень, – сказал Иван.

– Ага, сейчас.

Она подала Турчину пальто. Сумку взяла с собой, в спальню.

– Я переоденусь?

– Конечно, моя сладкая!

Иван пошел на кухню готовить праздничный ужин. Странно, у него все трепетало внутри, будто он ни разу не спал с этой женщиной.

Через десять минут на кухне появилась Юля. Она была в чудесном велюровом халате светло-сиреневого цвета.

– Тебе помочь? – спросила она.

– Нет. Ступай в ванную, поваляйся, я тебе там еще сюрприз приготовил.

– Что это?

– Ванна с морской солью и пеной. Пойдем, настрою воду.

Он обнял Юльку и нежно повел с собой. Высыпал в ванную соль, включил воду, настроил и влил пенку. Вода из крана быстро наполняла сосуд и образовывала обильную пену. Иван с Юлькой стояли обнявшись и смотрели на процесс ваннонаполнения с образующейся пеной.

– Давай, прими ванну, поваляйся, пока я колдую на кухне, – сказал Турчин. – Дать тебе музыку, журналы?

– Нет, я просто полежу, понежусь. У меня ведь нет такой роскоши.

– Хорошо, родная, валяйся. Позови, когда спинку потереть.

– Ладно, иди отсюдова. Я стесняюсь, – шутливо вытолкнула Ивана из ванной молодая женщина.

Иван снова ушел на кухню, готовить ужин. Цветы расположились в вазе, в спальной.

Голова Турчина была наполнена сладким ощущением предстоявших удовольствий от любви, радостного чувства неожиданных подарков для любимой женщины, совместной прогулки завтра по городу, магазинам. В конце завтрашнего вечера он планировал ресторан, с Юлей, в новом, роскошном, настоящем женском наряде, в украшениях, которые томились в большой комнате, на подоконнике, за шторой. Под чудесное настроение творилось приготовление кулинарных шедевров, в холодильнике охлаждались шампанское, водка, минеральная вода. Вино, красное, сухое, дорогое и очень вкусное, уже стояло на столе, в окружении вазы с фруктами, которые будут поданы милой женщине с горящим огнем, чуть прожаренным отбитым мясом. Вот уже порезаны все компоненты придуманных и вычитанных оригинальнейших салатов, всего понемногу. Оставалось заправить.

Твердое сырокопченое мяско, тонко порезанное, взяло в плен крупные маслины, осыпано зеленью, а два сорта сыра – молодой и твердый – аккуратно, плитками свалены на тарелке, образуя две раскинутые колоды карт.

Из ванной появилась Юлия Ивановна, слегка раскрасневшаяся, свежая и нежная, чуть-чуть благоухающая дезодорантом.

– Тебе помочь? – Она вытирала голову полотенцем, халатик был на месте, аккуратно запахнут. Иван отчего-то представлял, что Юлька выйдет в распахнутом халате.

– Не надо, дорогая, я сам, чуточку осталось. С легким паром!

– Спасибо, любимый! Я тогда пойду, волосы высушу.

– Фен в трюмо, найдешь.

Каждый занялся своим делом. Зашумел фен, забрякала посуда. Турчин думал об Юле, она думала о Турчине. «Как жаль, все-таки, что он не появился у нас года на два раньше. Впрочем, он тогда сам был женат, пусть и не жили с женой, но дети еще не выросли, не разъехались. Я бы не смогла разбить их семью… А сейчас я уже не разрушу свою, какая ни есть, а семья».

«Как же мне дальше жить с этим, думал Турчин, сейчас она со мной, через пару дней вернется к мужу, к семье, опять встречи на дежурствах, украдкой, втихушку… Не хочу! Долго так не выдержу! Нет! Что я себе сегодня настроение порчу? Вот бы лет пять-шесть назад сюда приехать!

Так и проходит наша жизнь, с ее удачами и нестроениями, счастливыми встречами и горькими расставаниями, находками и потерями. Кому проще: врачу с зарплатой, пусть в двадцать тысяч рублей, пытающемуся растянуть эти деньги на месяц для прокорма детей или какому-нибудь Михаилу Прохорову, страдающему бессонницей, не знающему, как потратить еще три миллиарда долларов? Да им одинаково паршиво на душе, оба по ночам грызут подушку. Черная полоса. И вдруг врачу начинают приносить курочек или бараньи ноги, а М.Прохоров удачно инвестирует три миллиарда в очередное предприятие. Светлая полоса. Оба счастливы. Эмоции тождественны. Только от разного масштаба событий. Так что не завидуйте миллионерам, им тоже приходится плакать.»