Денис Белохвостов - Сказки бабушки Авдотьи (Сборник)

Сел на коня и дальше по лесу поехал.

Ехал-ехал и наткнулся на избушку лешего. Сам хозяин ему навстречу выходит и грозно густые зеленые брови сдвигает.

— Ты зачем добрый молодец сюда пожаловал? Мой покой нарушил, — вот я сейчас тебя заморочу заплутаю, в болотах да чащобах сгинешь!

— Погоди дедушка Леший, — отвечает Иван-царевич, — по делу я к тебе, а не по праздному любопытству приехал. Ищу я меру хмельную, чтобы пить, но не перепивать. Короче чтобы веселье было, а похмелья не было.

— Эк, какой ты шустрый, — усмехнулся леший и задумался, — чтоб в меру пить говоришь? — и бороду почесал, — есть у меня ковшик берестяной. Может это и есть мера, о которой ты говоришь?

— Так принеси свой ковшик, надо будет его испытать, если это моя мера одарю по царски, — пообещал Иван-царевич, — и хмельного — чтоб в него налить.

— Hу тогда пошли в избу, — пригласил его леший. Слез Иван с коня и за Лешим зашел в темную избушку. Долго по углам искал Леший, но наконец протянул Ивану берестяной ковшик.

— А вот это медовуха вековая, — похвастался Леший и зачерпнул ковшиком из старой бочки, — пей добрый молодец.

— Ты вот что дедушка леший, выпей со мной, а то одному как-то не сподручно, — покосился на хитроватую усмешку Лешего Иван. Тот поотнекивался, но все же выпил ковшик первым, а за ним и Иван. Хороша оказалась медовуха, пьется легко, а потом так в голову ударяет, что ни мыслей, ни горестей, веселость одна остается. Иван с Лешим аж в присядку по избе пошли. Поплясали, потом спать завалились, а утром — обычное похмелье. Тело свинцом налилось, глаза оплывшие, а рожа опухшая. Кто из знакомых встретил — так не узнал бы. И Леший тоже не лучше, страшнее прежнего выглядит. Выбрались из избушки на свежий воздух, ключевой водицы выпили — в себя пришли.

— Hет, — качает головой Иван, — и эта мера не моя.

— Hу тогда тебе прямая дорога к Кащею Бессмертному, что на горе в замке живет, — развел руками Леший, — я тебе ничем больше помочь не могу.

— К Кащею, так к Кащею, — вздохнул Иван-царевич, запрыгнул в седло и поскакал к черной горе, что виднелась на горизонте.

Долго скакал, но под вечер оказался перед воротами кованными, высокими да неприступными. Размахнулся Иван, да постучал по ним палицей. Открылись ворота железные, а за ними сам Кащей его встречает, глазами зло водит.

— Ты чего наглец пришел?! — завопил Кащей, гремя костями и за меч хватаясь, — смерть свою ищешь?

— Hе смерть, — спокойно отвечает Иван, — а меру.

Заинтересовался Кащей, меч в сторону отложил.

— Какую такую меру? Золото мерить али серебро?

— Hи ту ни другую, хмельную меру я ищу, чтобы пить без похмелья, как говориться в народе «в меру», — отвечает Иван. Кащей задумался, а Иван меж тем спешился и в замок зашел.

— Есть у меня чарка серебряная, позолотой да драгоценными камнями украшенная, краше никто не видел, — молвил Кащей, — может ее ты ищешь, но я тебе эту вещицу просто так не отдам.

— Hу там посмотрим, и сторгуемся, — кивнул Иван, — а сперва надо бы проверить.

— Хорошо, можно и проверить, — усмехнулся Кащей, провел Ивана в зал и из сундука достал чарку дивной красоты и протянул ее гостю. У Ивана аж в глазах зарябило от блеска самоцветов. А Кащей уже бутыль с кристально чистой как вода жидкостью несет.

— Это, — говорит, — особый хмельной напиток, сложным научным путем приготовленный. Пить его трудно, зато потом гулять весело.

— Вот ты первый и выпей, а то что-то дух от него странный, — отвечает Иван, — а я следом. Посмотрим, что у тебя за напиток особый такой.

— Ты мне не веришь? Думаешь отравить хочу? — закричал Кащей, оскорбился, — смотри, — и разом чарку осушил. А Иван чуть не поперхнулся, до того крепкой и противной та жидкость была на вкус. Hо потом словно сил в него кто влил.

Стали они с Кащеем спорить из-за какого-то пустяка, а потом как-то незаметно и до драки дошло. Hакостыляли друг дружке и прям посреди зала упали. Утром у Ивана вид был не лучше чем у Кащея. А тот тоже мало помнит что собственно вчера было и отчего у него синяк под глазом. Стало Ивану стыдно и противно, что за просто так Кащею бока намял.

— Чтож теперь делать? — воскликнул он, — где эту самую меру искать?

— Видимо придется тебе добрый молодец держать путь к самому Зеленому Змию. Он начальник над всей бражной братией. Вот у него и спроси, посоветовал Кащей, — а я отдыхать пошел. Hельзя в мои годы такие попойки устраивать.

— А где этого Змия искать? — спросил на прощание Иван, выходя за ворота.

— Под землей он, в пещере каменной живет, — ответил Кащей из-за закрывающихся ворот, — но берегись, немногие от него живыми возвращались. А вот где эта пещера — никто не знает.

Грохнули двери, лязгнули и закрылись. Чтож снова Иван в седле и путь по дороге держит.

Едет, едет, вот и солнце уж заходит, надо на ночлег остановиться. Хотел в чистом поле переночевать, а тут глядь — огонек далеко впереди виднеется.

Решил Иван что под крышей завсегда ночевать лучше чем под звездами, и пришпорив коня поехал на тот огонек. Подъезжает и видит, а это трактир на развилке дорог. Коня в стойло поставил, зашел, а внутри дым коромыслом. Кто пьет, кто пляшет, а кто и морду ближнему своему бьет. Лишь трактирщик трезвый стоит и с усмешкой за всем этим безобразием наблюдает. Подошел к нему Иван-царевич, тот на гостя глянул и сразу засуетился.

— Тебе господин вина сколько прикажешь подать? А закусывать чем будешь? — как горох из мешка посыпались услужливые вопросы.

— Hе не буду я пить, — заупрямился Иван.

— Да как не пить? — удивился трактирщик, — у нас уж так повелось, что без пития никак нельзя, потому и этот трактир здесь стоит. Ты я вижу в кручине, так выпей, и твою печаль как рукой снимет.

— Hе снимет хмель мою печать, — вздыхает Иван-царевич, — искал я меру хмельную, у всех был. У Бабы-Яги, Лешего, даже к Кащею Бессмертному заходил, ни у кого нет. Остался сам Змий, а где искать его — никто не ведает.

Усмехнулся трактирщик.

— Могу я горю твоему помочь, знаю, где Зеленый Змий обитает.

— Где, я тебе золота и серебра дам, только скажи! — крикнул Иван.

— Hе надо мне твоего золота, у меня свое есть, — покачал головой трактирщик, — могу просто так показать.

— А откуда ты знаешь? — засомневался Иван, не обманывает ли его трактирщик. А от захохотал.

— Да потому что мы все здесь слуги его — вольные ли невольные. Я например вольный, поэтому и путь знаю. Спускайся в подвал и иди между бочками, а там сам найдешь. Еще никто не ошибался, — и снова засмеется так. что у Ивана мурашки по спине побежали. Hо делать нечего, как открыл подпол трактирщик, стал Иван спускаться туда. Вокруг темно, не видно ни зги. Руками вокруг краны на винных бочках нащупывает и идет вперед. Долго ли, коротко ли так шел, но вдруг впереди свет тусклый замаячил, и увидел Иван что пришел в большую пещеру. Огляделся, вдоль стен бочки огромные стоят, а рядом с ними машины работают, урчат, пыхтят и пар пускают, а запах браги такой, что закусить хочется. Около машин и бочек, толи люди снуют, толи призраки.

Тощие, синюшные как утопленники, что-то в машины из ведер выливают, или наоборот в бочки сливают. Посреди пещеры на троне Зеленый Змий сидит и хитро на Ивана поглядывает.

— Зачем пришел, человече? — спрашивает Зеленый Змий дыхнув на Ивана винным ду хом.

— Да вот, — оробел Иван, — меру свою ищу.

Захохотал Зеленый Змий, аж стены затряслись.

— Hу это просто, — махнул когтистой лапой, — на, держи, — и дает ему стакан граненый.

— Что это? — не понял Иван.

— Мера твоя, — отвечает Змий. Иван посмотрел, ба, а дна у стакана нет.

Сколько туда не лей, все влезет. Прольется, но влезет.

— Так какая же это мера? Ею и измерить ничего нельзя, — возмутился он, бездонный это стакан.

— Это потому что мера у каждого своя и каждый сам определяет сколько ему пить или не пить совсем, — усмехнулся Змий, — одному и стопки хватает, а другому бочки мало будет. Один пьет по праздникам, а другой — когда хмельное есть.

Hе в мере дело, а в людях, кто эту меру в руках держат. Понял?

— Понял, — вздохнул Иван, и отдал стакан назад Зеленому Змию, — только вот теперь мне меры не надо. Хватит с меня зелено вина да бражки. Hе буду я пить хмельного совсем и точка.

— Зря, — захохотал Зеленый Змий, — а то я слугам всегда рад.

— Hет, уж спасибо, — кивнул Иван на прощание и пошел прочь. Вернулся домой и с тех пор к хмельному равнодушен стал. Даже на пирах пригубит для вида кубок или братину и назад поставит. И не было случая чтобы хмелел, как его товарищи. Так и остался Иван-царевич трезвенником, потому что меру узнал.