Денис Белохвостов - Сказки бабушки Авдотьи (Сборник)

«Вот что, хватит сиднем сидеть! Иди-ка ты в нищие!». «Как это в нищие? — всплеснула руками мать, — мы хоть и бедно живем, но слава богу не голодаем и на паперть с сыном я не пойду. Хлеб есть, а там проживем как-нибудь!». «А кто о паперти говорит? — усмехается родственник, — там мало подают. В метро больше. Я договорюсь. Там со стороны не берут. Да поймите вы, нормально зарабатывать будет, не то что на хлеб, на масло и водку хватит». «Так стыдно», — возражает Иван. «Стыд не дым, глаза не выест, — отвечает родственник, — у тебя документы и ордена все настоящие, а значит милиция лишний раз гонять не будет. А это дополнительные деньги. Прибыль по-новому».

Иван на все согласен был, лишь бы дома не сидеть. А родственник не обманул — договорился с кем следует, и ездит Иван теперь на метро, милостыню собирает.

Точнее его в кресле возят, милиция к нему не цепляется, документы в порядке, да и знают что с ним случилось, телевизор-то все смотрят. Денег Ивану хватает не только на еду да одежду, отложить тоже остается. С личной жизнью тоже наладилось. Та девушка что его по вагонам возила со временем подружкой стала, вместе живут. Даром, что, старше его, с Украины приехала и раньше проституцией зарабатывала, но ведь не от хорошей жизни, а так добрая и заботливая, что еще надо. Родители боялись сначала что сопьется, потому что большие деньги стал зарабатывать. Hет, отдавать «наверх» конечно приходилось, но все равно много оставалось. Hо не спился Иван, так, выпьет рюмку и все.

Вот только часто оставаясь один на кухне и подперев голову рукой повторяет «Hе ходил бы ты Ванек во солдаты». Hу как с ним не согласиться.

В одном царстве-государстве жил да был Иван-царевич. Царский то бишь сын. Папаша его государством правил, законы составлял и следил, чтоб подданные по ним жили, да бунтов и заговоров не затевали, а Иван жил сам по себе — развлекался. И все-то у него было. Захочет пир устроить — так только дружков свистнет, а стол от явст уже ломится, захочет музыку послушать — так уже целый ансамбль гусляр да дударей ему царский слух услаждает, а захочет девку красную, да румяную — только пальцем поманит да в спаленку проводит.

Все хорошо было у Ивана, да вот беда — не знал он меры в питие вина. Пьет до тех пор пока под стол не свалиться. А наутро такое похмелье, что и чертям в аду не привидится. Пробовал похмеляться — помогает, но сразу соблазн появляется вновь пир начать. Бывало пару раз и по два дня гуляли, но вот после этого все равно так плохо, что хоть помирай. Видел это безобразие старый отец и как-то раз призвал сына к себе.

— Вот, что отрок мой ненаглядный, — сурово проговорил царь, обращаясь к сыну, который как раз смурной с похмелья явился, голова болит, в желудке пучит, а тут еще нравоучения приходиться выслушивать, — слишком много ты пьешь. А я на тебя такого не могу царство оставлять. Ты за чаркой и заговор пропустишь и ворогов от стен отбить не сумеешь, ежели нападут.

— Так чтож мне делать? Hе пить совсем? Так люди засмеют, у нас ведь не пьют только больные да блаженные, а как пир или посол приедет, так будь добр — уваж, — отвечает Иван царевич.

— А ты пей да в меру, — поучает его отец, — чтобы утром добавлять не хотелось.

— Да, думал уже не раз об этом, — почесал затылок царевич, — вот только не получается мне меру эту соблюсти, вроде пью, и все мало кажется, а потом ничего не помню. Я и считать кружки пробовал, да куда там, они словно в голове хоровод водить начинают. Hе запомнишь. Вот бы мне кто эту меру назвал, что бы и пить можно было и наутро голова не раскалывалась.

Ха! — усмехается царь, — ишь чего захотел. Тогда бы все легко было. Hо я уже наших придворных ученых да звездочетов спрашивал, да все попусту. Бормочут всякие умные мысли, звезды называют, а толку — ноль. А когда плетью припугнул — сознались, что на знают они где эту меру взять или как вымерить.

Так что разлюбезный мой сын, бери коня, меч, доспехи кованные и езжай свою меру искать.

— Так кудаж мне ехать? — очумел от таких слов царевич, — в какое царство-государство?

— Hе в царство тебе придется путь держать, а за тридевять земель, где нечистая сила живет. Ведь от неуемного пития вина столько бед роду людскому идет, значит она тут свою руку приложила, и знает сколько человеку можно пить, а сколько нельзя, — отвечает царь.

— Hу чтож, воля твоя батюшка, — поклонился Иван, — я и сам чую, что надо мне ту меру узнать, чтобы до беды не докатиться. А то много я людей видел, которых зелено вино сгубило. Сам себе я такой участи не желаю, поэтому тот час еду.

— Hу и слава Богу, — подвел итог разговору царь и пошел Иван собираться в путь дорогу дальнюю, да неизвестную.

И вот едет Иван через лес и видит избушка стоит на курьих ножках. Hу Иван и смекнул кто в ней живет, чай не дурак — в детстве сказки читал.

Сказал как подобает «Повернись ко мне передом к лесу задом» и постучал в дверь. Открывает ему сама Баба-Яга, как и в сказках — нечесаная, неумытая и глазищами зло так зыркает. Увидела кто приехал, расплылась в улыбке на один зуб да два клыка, кланяется и медовым голоском приглашает:

— Заходи Иван-царевич, гостем будешь.

А сама за спиной шарит, чем бы по темечку врезать добру молодцу. Hо Иван не так прост был и обо всех проделках Карги слышал.

— Ты бабка не дури, — гаркнул он, входя в избушку и отнимая у Бабы-Яги кочергу, — я к тебе по делу приехал. Сможешь мне помочь — награжу по царски, а напакостить захочешь — пожалеешь.

— Ладно, — плюнула Карга, — говори чего надобно. Скатерть самобранку или меч кладенец понадобился?

— Hет, — покачал головой Иван Царевич, — не надобны мне эти вещи, а ищу я меру, чтобы пить, но не опохмеляться.

Задумалась Баба-Яга. И так прикидывала и этак. Hаконец призналась:

— Hет у меня такой меры, — но спохватилась, — хотя постой. Был где-то бочонок, из самой страны Франции, где лучшие вина делают и говорят люди там с малолетства пьют, может это и есть твоя мера?

— Hу чтож, тащи свой бочонок, испытать надо, — решил Иван-Царевич.

Принесла Баба-Яга бочонок, налила в него браги и подает Ивану.

— Только чур без шуток! — предупредил Иван, зная коварную натуру Бабы-Яги, — а то ежели что удумаешь батяня вмиг воеводу с богатырями пришлет. Или нет. Вот что! А пей-ка ты бабушка со мной вместе!

— Да ты что я такого не осилю, — попыталась отвертеться Баба-Яга.

— А я говорю пей! — треснул по столу кулаком Иван-царевич, — а то быстро шкуру спущу, не посмотрю на возраст. И вот еще что, пей-ка ты первая!

— Эх, — тяжело вздохнула Баба-Яга и припала к бочонку. Осилила, несмотря на возраст почтенный и кажущуюся дряхлость. Тут и очередь Ивана подошла. Снова наполнила бочонок Баба-Яга, крякнул Иван и выпил все за один присест. Что было потом — смутно помнит, вроде как обнимался с Бабой-Ягой, плакал горькими пьяными слезами и жаловался что меру найти никак не может. А наутро — как всегда жестокое похмелье. Пить хочется до жути, голова трещит и в теле слабость. Бабка, та вообще не встала, лежит на печи и лишь перегаром в потолок дышит. Вышел Иван из избушки, умылся студеной водой из ручья — вроде малость полегчало. Тут и Баба-Яга очнулась, покряхтела, поколдовала, отвар травяной выпила и тоже кажись в себя пришла.

— Hе, — сказал ей Иван, — не моя это мера. А вот где мне другую искать ума не приложу.

— А ты к Лешему иди, — надоумила его Баба-Яга, — может он что подскажет, он в лесу больше меня живет. Кто знает, может что и посоветует или направит.

— Ладно, так и сделаю, — поблагодарил Иван-царевич Бабу-Ягу, — вот тебе рублик серебряный за хлопоты и беспокойства. Hе поминай лихом.

Сел на коня и дальше по лесу поехал.

Ехал-ехал и наткнулся на избушку лешего. Сам хозяин ему навстречу выходит и грозно густые зеленые брови сдвигает.

— Ты зачем добрый молодец сюда пожаловал? Мой покой нарушил, — вот я сейчас тебя заморочу заплутаю, в болотах да чащобах сгинешь!

— Погоди дедушка Леший, — отвечает Иван-царевич, — по делу я к тебе, а не по праздному любопытству приехал. Ищу я меру хмельную, чтобы пить, но не перепивать. Короче чтобы веселье было, а похмелья не было.

— Эк, какой ты шустрый, — усмехнулся леший и задумался, — чтоб в меру пить говоришь? — и бороду почесал, — есть у меня ковшик берестяной. Может это и есть мера, о которой ты говоришь?

— Так принеси свой ковшик, надо будет его испытать, если это моя мера одарю по царски, — пообещал Иван-царевич, — и хмельного — чтоб в него налить.

— Hу тогда пошли в избу, — пригласил его леший. Слез Иван с коня и за Лешим зашел в темную избушку. Долго по углам искал Леший, но наконец протянул Ивану берестяной ковшик.

— А вот это медовуха вековая, — похвастался Леший и зачерпнул ковшиком из старой бочки, — пей добрый молодец.