Фаусто Брицци - 100 дней счастья

Признаюсь, я рос несчастным и закомплексованным неудачником. Сегодня меня совершенно точно, и чуть ли не ласково называли бы «обычным лохом». Я обладал всеми данными, чтобы девушки разбегались от меня, как от мандзонианского чумного: обожал комиксы, триллеры и песни бардов, покончивших с собой.

Судьба предлагала мне два варианта: стать компьютерным гением, придумать новую оперативную систему, сидя в отцовском гараже, и заработать миллиарды или схватить автомат, завалиться в ближайший супермаркет и устроить там заварушку. Увидев мое лицо в выпуске новостей, родственники, друзья и соседи воскликнули бы в один голос: «Да, странный был тип, очень уж странный!»

Но я выбрал третий вариант и превратился из гадкого утенка в прекрасного лебедя. Конечно, не такого крутого, как в сказке, но вполне себе сносного, полноценного лебедя. В четырнадцать я уже похудел на двадцать килограммов, в основном благодаря стремительному росту гормонов, прикупил контактные линзы (произведенные, хоть никто об этом и не догадывается, угрюмым немецким окулистом по имени Адольф Гастон Юджен Фик, непревзойденным гением двадцатого века, но изобретенные за четыреста лет до него его светлостью Леонардо да Винчи). Спустя три года, в семнадцать лет, я стал самым молодым чемпионом Италии по водному поло в серии А, а это не шутки. На самом-то деле я был запасным вратарем и добрую часть игр проводил в халате на лавочке, но пару раз я все-таки встал на ворота и даже отразил штрафной, так что титул вполне заслужил.

Мне всегда нравилось плавать, особенно я любил «баттерфляй», который все дети из природного чутья называют «дельфинчиком», поскольку и дураку ясно, что бабочки плавать не умеют. В школе я избегал конфликтов интересов, умудрился не превратиться в изгоя и нежно лелеял в себе большое и вполне разделенное чувство: любовь к бутербродам с маслом и джемом. 110 калорий в кусочке хлеба, плюс 75 – масло и еще 80 – джем, итого 265. Силы оказались неравны.

Примерно десять лет я изо всех сил старался удержать кубики в районе пресса, но когда мне исполнилось двадцать шесть, я прекратил истязать себя, поскольку стал жертвой несчастного случая с участием скутера «веспа», в результате которого повредил связки колена, а заодно и заметно прибавил в районе талии. Если верить противным весам, двадцать килограммов, потерянных в годы взросления, вернулись, а с ними явились и другие. В результате, я вырос в этакого Шрека под метр девяносто весом сто десять кило. Так что не нервируйте меня, а лучше читайте дальше.

Я закончил классический лицей, получил диплом Высшего института физвоспитания (для посвященных «ВИФ»). В двадцать восемь лет устроился на работу в спортзал. Не в надраенный до блеска идеальный фитнес-клуб из фильма Траволты, нет в самый обычный местечковый спортзал, ютящийся в подвальном помещении грустного кондоминиума середины пятидесятых. В спортзале располагался небольшой бассейн, уложенный поблеклой голубоватой плиткой, которая мечтала о том, чтобы возродиться к жизни и послужить верой и правдой новому бассейну «pool infinity». Теперь я – тут звук фанфар: та-дам! – спасибо, спасибо – инструктор по плаванию, аэробике и НЖЯ (курс «ноги-живот-ягодицы»), а главное, по аквааэробике. Иногда еще подрабатываю личным тренером, если кто-то попросит, а просят обычно роскошные домохозяйки. Роскошные в том смысле, что их формы уже не влезают ни в один купальник, но они не сдаются. В общем, пытаюсь заработать на хлеб своими руками, насквозь пропахшими хлоркой. Кстати, вы знали, что типичный запах хлорки (вроде бы, это известно всем с раннего детства) – не что иное, как химическое соединение собственно хлора и мочи тех, кто плескается в бассейне? Чем сильнее пахнет, тем меньше вас должно тянуть окунуться в бассейн. Не говорите потом, что я вас не предупреждал.

В общем, пока я мечтал об олимпийской медали, которая бы упокоилась на моей груди, представлял, что слышу громкие звуки итальянского гимна, и чувствовал, как по коже вот-вот забегают мурашки волнения, приходилось перебиваться работенкой, уготованной самой жизнью. Я проводил шесть часов в день в полуподвальном спортзале, где запах пота волшебным образом смешивался с запахами, доносившимися из ближайшего вьетнамского ресторана. В свободное время я умудрялся приблизиться к своей мечте: тренировал юношескую команду по водному поло. Ребята лет по четырнадцать-пятнадцать: хуже возраста не придумаешь. Я отобрал их в лицее, где преподавала моя жена, и тренировал в местном бассейне пару раз в неделю. По правде говоря, результаты особо не радовали. Столько труда, сколько пропущенных голов. На местном чемпионате в своей категории мы заняли почетное предпоследнее место, к счастью, скатиться ниже нам не удалось, потому что ниже этой серии не бывает. В этом году мы висели где-то посередине таблицы – ни тепло ни холодно. Но что я все жалуюсь – нет в мире лучшей судьбы, чем судьба человека, который хочет заложить в детское сердце любовь к спорту.

Так складывалась моя карьера. Осталось поведать о другой, куда более важной стороне моей жизни: семейной. С Паолой я познакомился, когда мне было двадцать, в пивном баре. Она дружила с одной девицей, которая, в свою очередь, была подругой моей знакомой по ВИФу. Обычно подруги подруг моих знакомых по ВИФу – безвкусные и неуклюжие шпротины. Но когда Паола вошла в забегаловку, она настолько отличалась от всех остальных девчонок, словно ее покрасили фосфоресцирующей краской. Как будто контуры фигуры обвели желтым, подчеркивая эту девушку, чтобы ты никогда ее не забыл. Так навсегда остается в памяти однажды выученное стихотворение. Через десять минут я осмелился пригласить ее посмотреть, как я играю в водное поло (после чего на коленях умолял тренера выпустить меня хотя бы на пару минут). В те годы я еще чего-то стоил, а она работала в маленькой родительской булочной – печальный факт, который за несколько лет оказался решающим для моей физической формы, точнее, ее полного отсутствия, и окончательно стер с пресса следы кубиков. Фирменное блюдо нашей семейной булочной – жареные пончики с сахарной пудрой. Мягкие, ароматные пончики – вкус детства. Традиция их приготовления сохраняется в семье более тридцати лет. Оскар, мой тесть, в два часа ночи уже приоткрывает ставни в булочной, чтобы шалопаи и бездельники района Трастевере могли вгрызаться в теплые маслянистые пончики. С тех пор, как его жена умерла, он крутится в булочной один. Ему помогает сенегальский парень, который постоянно хохочет. А Паола закончила филологический факультет и после нескольких временных подработок получила постоянное место в лицее.

Через пару месяцев горячей любви (первые два месяца – это самый сок, кто станет отрицать?) я ловко подстроил все так, чтобы Паола меня бросила, как всегда делают парни, если хотят избавиться от пассии. И все ради того, чтобы пофлиртовать с некоей Моникой, девицей из Марке, которая училась на психолога и не брила подмышки.

Потом мы не виделись почти десять лет. В любви все должно быть синхронно, а в то самое время у нас все было ровно наоборот: Паола уже мечтала о семье, в то время как я думал только о том, чтобы перепихнуться со всеми женщинами планеты, и не важно, бреют они подмышки или нет. Такие противоположные наклонности было бы сложно удовлетворить одновременно.

Однажды судьбе было угодно свести нас снова в очереди к кассе супермаркета. На самом-то деле, поскольку Паола превратилась из длинноволосой блондинки в обладательницу каштанового каре, поначалу я ее даже не узнал и проговорил с ней добрых десять минут в твердой уверенности, что говорю с внучкой одной из подруг моей бабушки. Но я так никогда и не признался в своей ошибке.

Я сразу пригласил Паолу на ужин и продемонстрировал ей свою проверенную годами технику чтения карт. Я поясню.

На площади Навона с давних пор работала старая гадалка, тетя Лоренца. Седые волосы собраны в пучок на затылке, изо рта – не заткнуть – потоком льются слова, в руках у тетушки – ветхая и потертая колода Таро. С предсказаниями будущего у нее, прямо скажем, было хуже некуда, и все же тетя Лоренца умудрялась обвести вокруг пальца любого, особенно если мухлевала. Я всегда пользовался ее услугами, чтобы произвести впечатление на девчонок. Работали мы следующим образом (если хотите, можете свободно пользоваться моим трюком, права свободны): я прогуливался с девушкой по одной из самых красивых римских площадей, мы разговаривали о том о сем, и когда проходили мимо лавочки старой ведьмы, я тихонько подкидывал ей скомканную бумажку. Развернув бумажку, моя сообщница получала необходимую информацию о жертве, читала о ее пристрастиях и тех немногих жизненных фактах, которые я успел разузнать. Когда мы шли в обратную сторону, я уже умудрялся аккуратно перейти к теме «паранормального», при этом изображал из себя скептика, если девушка верила в высшие силы, и разыгрывал увлекающегося сверхъестественным, если она считала, что все это чушь. Тут план переходил в следующую стадию: я предлагал ей пойти погадать на картах, так, смеха ради. Ни одна девушка ни разу не сказала «нет». И тут на сцену выходила тетя Лоренца, которая умудрялась невероятным образом воспроизвести всю жизненную канву потенциальной жертвы, коснувшись как прошлого, так и настоящего, и, разумеется, будущего. Прошлое и настоящее сообщал ей я, в то время как категория будущего оставалась за гранью видимости. Одним словом, результат был гарантирован, особенно эффектно звучало предсказание о том, что «имя мужчины твоей жизни начинается на Л». Л – то есть Лучио. И если девушка (подопытная свинка) уже верила в пятое измерение, этот вечер оказывался главным событием ее духовной жизни, если же нет, она долго пребывала в состоянии шока. В любом случае, мне было нетрудно воспользоваться ее состоянием: такой уникальный опыт контакта с паранормальным, как правило, единил не только наши души, но и тела. Не знаю, поняла ли хоть одна из них, что все это было подстроено, но работало на ура. И если кто-то станет утверждать, что паранормальное – это все чепуха, я с готовностью отвечу: «Что правда, то правда, будущего не знает никто… кроме меня, когда я в компании девушки отправляюсь на площадь Навона». В этом случае будущее мне прекрасно известно. Вот и с Паолой все прошло как по маслу. Но, смею вас уверить, это было в последний раз. В тот самый вечер, обласканные теплым ветерком, мы во второй раз обменялись первым поцелуем. Мы официально объявили о помолвке, и не прошло и трех месяцев, как мы уже жили вместе в однокомнатной квартирке напротив острова Тибертина. Классический случай вновь вспыхнувшего огня. На этот раз, наконец-то, мы оказались на одной волне и были безумно влюблены.